Кристофер Гортнер - Заговор Тюдоров
– В Хартфордшире холодно, – сказала Мария, – а у вас, как вы сами говорите, слабое здоровье. Мы не желали бы, чтобы вам по недосмотру случилось продрогнуть и заболеть.
Глаза Елизаветы влажно заблестели, она хотела что-то сказать, но тут королева подала знак, и к ней подошел монах в облачении францисканца – ряса и пелерина с капюшоном; пояс его, по обычаю ордена, был подвязан веревкой с тремя узлами. При виде монаха глаза Елизаветы потускнели.
– Вы заверили нас, что желали бы ближе узнать пути нашей истинной веры, – продолжала Мария. – Этот святой отец поедет с вами в Эшридж, дабы наставлять вас. Он берет с собою догматы истинной веры, так что вы сможете видеть их каждый день и познать их утешение. Мы молим Господа, чтобы вы вскорости осознали, что, лишь отбросив еретические заблуждения юности, возможно делом доказать нам преданность, о коей вы столь пылко объявили.
С этими словами она отступила на шаг. Волна собольего меха ниспадала с рук Елизаветы. Повернувшись к мистрис Парри, принцесса отдала ей подарок и вновь присела в реверансе, прежде чем направиться к носилкам. У нее была внушительная свита – приближенные дамы, охрана из тяжеловооруженных всадников, Кантила – арабский скакун – и Уриан.
– Мы решили пока поверить вам на слово, – прозвучал громкий голос Марии, и Елизавета замерла на полушаге. – Живите в Эшридже тихо, не учиняя беспорядков, и мы примем во внимание вашу искренность.
Елизавета помедлила, обводя взглядом собравшихся. Вряд ли она заметила меня в такой толпе, но все же я надеялся, что она почувствовала мое присутствие.
Под щелканье кнутов и звон подкованных копыт кортеж выехал из-под дворцовой арки. Толпа рассеялась, придворные спешили присоединиться к тем, кто торчал в окнах галерей, чтобы поделиться своими наблюдениями, все обсудить, взвесить и сызнова заключить пари об участи Елизаветы.
Завернувшись в плащ, я смешался с толпой.
Настало время взяться за свой собственный отчаянный и безрассудный план.
Саутуарк
Глава 18
Через замерзшие сады и ристалище я прошел к конюшням. Шафран приветствовал меня из своего стойла радостным фырканьем; несколько минут я не мог угомонить его. Вновь перебираться на тот берег верхом по мосту было рискованно, к тому же, сидя в седле, я представлял бы собой чересчур заметную цель. Если Ренар намеревается послать за мной своих подручных, пускай на сей раз идут по следу пешком.
Щедро заплатив Тоби, я дал ему подробные указания, как поступить с Шафраном, если я не вернусь:
– Доставишь его в Эшридж в качестве подарка ее высочеству принцессе Елизавете. Она тебя наградит.
Услышав на выходе из конюшен, как заржал Шафран, я подавил болезненный приступ страха. Кто знает, увижу ли я еще своего коня, да и всех, кто мне дорог?
Выскользнув в промозглую темноту, я направился к реке. Совсем недалеко от спуска к воде я вдруг услыхал, что кто-то идет за мной. Я метнулся к ближайшему дому и затаился на пороге, обнажив шпагу. Шаги приближались, сопровождаясь странным тягучим звуком, который отдавался скрежетом в ушах. Я стиснул рукоять шпаги, готовясь броситься на врага, и тут мимо моего укрытия проковыляла нищенка, что-то бормоча себе под нос; ее изуродованные ноги были обмотаны тряпьем. Она не заметила ни меня, затаившегося совсем рядом, ни блеска обнаженной шпаги. Я настороженно огляделся по сторонам и двинулся дальше.
Лед на Темзе уже начал трескаться, вспучиваясь огромными кусками после нескольких умеренно теплых дней. Судоходство пока еще оставалось опасным, но я рассудил, что, если стольким лодочникам приходится голодать без работы, кто-то из них наверняка уже не выдержал и вернулся к привычному занятию. Одного такого смельчака я обнаружил у спуска к воде; чтобы хоть как-то согреться, он усердно тер друг о друга корявые узловатые пальцы.
Лодочник алчно упрятал мою монету, и я осторожно спустился в его утлое суденышко. Я уселся на открытой скамье, подавляя страх, который преследовал меня всю жизнь – страх перед темной водой, – и лодка отчалила от берега. Куски льда бились о борта; перевозчик огибал их, отталкивая веслом те, что покрупнее. Я не мог отогнать мысли о том, что, если хоть один из этих острых обломков врежется в корпус, мы камнем пойдем ко дну.
Переправа завершилась благополучно, хоть я и продрог до костей на промозглом ветру. Приплатив лодочнику, чтобы тот подождал меня, я по грязным извилистым улицам пустился бежать к «Соколиному гнезду».
Окна борделя были наглухо закрыты ставнями, преграждавшими путь стылой ночи. При виде знакомого дома меня охватило чувство, будто с тех пор, как я приходил сюда в прошлый раз, миновала целая вечность. Я постучал в дверь; отчего-то мне пришло в голову, что Скарклифф тоже может оказаться внутри.
– Слуга графа здесь? – спросил я привратника, вывернув в его мясистую ладонь остатки денег из кошелька.
– Какой еще слуга? – Он сунул монеты в карман. – Понятия не имею, о чем ты лепечешь, красавчик.
Должно быть, его прикончили тогда на дороге и бросили труп там, где ему и валяться теперь, пока не станет добычей бродячих псов или пьяного сброда. Хотя Скарклифф не сделал ничего, чтобы я питал к нему жалость, мне все равно было его жаль. Никто в мире не заслуживает подобного конца.
Я целеустремленно двинулся вперед, но тут привратник схватил меня за рукав.
– Куда? Гони пошлину, дружок, и сдавай оружие.
Вместо ответа я круто развернулся и ударил его рукоятью кинжала в лицо. Из носа привратника хлынула кровь. Я опять ударил его в лицо, потом в пах. Привратник взвыл, скрючился, хватаясь за мошонку, и рухнул на пол.
– Скотина! – услышал я его сиплое шипение. – Дерьмо поганое…
Я оглушил его новым ударом, и он затих. Входя в бордель, я надеялся, что не вышиб из него дух.
В общем зале было почти безлюдно. Лишь несколько посетителей в масках сидели за столами, пили либо играли в кости; пара мальчиков, обслуживавших их, даже не трудились зазывно вилять бедрами. Я глянул на отдельный стол у лестницы, где в прошлый раз сидел Скарклифф: там было пусто.
Поднявшись по лестнице, я остановился, прислушался к знакомым звукам бордельных удовольствий. Две-три кошки шмыгнули в темноту, однако по ту сторону дверей было тихо. Неужели сюда так скоро дошли новости из дворца?
Я пнул дверь в комнату Кортни, даже не подумав постучать. Граф был один. Он сидел у стола, перед ним стояли кувшин и кубок. Вздрогнув, он поднял голову, и лицо его стало мрачнее тучи.
– Бесчестный сукин сын! Ты предал меня!
Я захлопнул за собой дверь и привалился к ней, скрестив на груди руки. Мне безумно хотелось схватить Кортни за грудки и тряси до тех пор, пока он не выложит всю правду, но ничего не поделаешь – я нуждался в его помощи, и предпочтительно добровольной.