Барбара Картленд - Леди и разбойник
Нет, похоже, ничего сделать нельзя! – совсем отчаялась Пэнси, когда брела за викарием и Рудольфом по аллее, ведущей к церкви.
В церкви было тихо и торжественно. Солнечный луч пробивался через витраж над алтарем, рассыпаясь разноцветными огоньками. Пэнси подумала вдруг, что отец смотрит с небес и видит, как она идет по проходу, становится рядом с Рудольфом и ждет, когда появится из ризницы викарий в праздничном облачении и с молитвенником в руках.
Она взывала о помощи, обращаясь с мольбой к Всевышнему. С надеждой взглянула на Рудольфа, не одумается ли в последний миг, не пробудится ли в нем сострадание и благородство, но тщетно, на его губах блуждала самодовольная улыбка, и в то время, как он смотрел на нее сверху вниз, она инстинктивно поднесла руки к груди, чтобы он даже взглядом не мог коснуться белизны нежной кожи, приоткрытой вырезом бального платья.
– Ты дьявольски хороша! – сказал он, приглушив хриплый от желания голос.
Пэнси совсем не занимало, как она выглядела в белом атласном платье на фоне серых каменных стен. Она надеялась на то, что Рудольф опомнится, побоится осквернить таинство брака. В это время викарий вышел из ризницы и направился к ним, готовый приступить к церемонии бракосочетания. Пэнси мгновенно осознала, что сейчас произойдет непоправимое, метнулась в сторону, но Рудольф, ловкий и цепкий, успел схватить ее за руку и притянул к себе, поддерживая под локоток.
Викарий открыл молитвенник и начал службу. Пэнси стояла и не понимала его. Слова доносились будто из другого мира, она ощущала лишь боль в руке – Рудольф с каждой минутой сжимал ее все сильнее, и девушкой овладело полное безразличие.
– Повторяйте, дитя мое, за мной. Что же вы молчите? – услышала она. – Повторяйте: «Я, Пэнси Чэмейн…»
Пэнси пыталась, открыв рот, повторять за ним, губы шевелились, но ни звука не вылетало из них… Рудольф и викарий смотрели на нее во все глаза, не понимая, что происходит. Священник молчал, молчал и Рудольф, но сдавил руку так, что она готова была уже закричать от боли, как вдруг в эту тишину ворвался цокот копыт, кто-то вбежал в церковь и побежал по проходу. Пэнси услышала звон шпор и в тот же миг поняла, кто пришел. Сердце вздрогнуло, забилось, снова замерло…
– Остановитесь!
Голос Люция, раскатистый и громкий, отталкиваясь от стен, понесся вверх, к сводам, оттуда к алтарю, и шпоры на высоких до колена сапогах позванивали, наполняя сердце Пэнси веселой мелодией.
– Люций, любимый, успел!… – шепотом произнесла Пэнси.
И он услышал ее. Пэнси бросилась к нему, и Люций заключил девушку в свои объятия.
– Что все это значит? – спросил викарий, придав голосу строгость, как и подобает, ибо происходило нечто непонятное, что нарушало торжественность и благостность венчания.
– Это значит, – громко сказал Рудольф, – что на нашем венчании будет свидетель. Этот человек явился помещать нам, однако он опоздал.
– Но вы же еще не дали согласия, – обратился Люций к Пэнси не спрашивая, а скорее утверждая.
– Нет, не дала, – произнесла счастливая Пэнси. – Я молилась, моя молитва услышана, и вы появились.
– Он не должен был появляться здесь! Он разбойник, злодей, вор, и вы, викарий, обязаны продолжать службу! – выкрикивал Рудольф в запальчивости.
Викарий долго смотрел на Люция близорукими глазами.
– Господи, да это же мистер Люций Вайн! – взмахнул он руками. – Я давно не видел вас, сэр, но не могу же я ошибиться?
– Вы не ошиблись, викарий, – подтвердил Люций. – Я в самом деле Люций Вайн, тот самый, кого вы видели последний раз двенадцать лет назад.
– А мне говорили, что вас нет в живых. Ну да, мистер Рудольф не далее как вчера мне сказал, что вы окончили свои дни на эшафоте.
– К сожалению, мой кузен в данном случае выдавал желаемое за действительное, – усмехнулся Люций.
– Ладно, хватит болтать, – резко бросил Рудольф. – Я настаиваю, викарий, на том, чтобы вы продолжили прерванную церемонию.
– Если кто здесь и болтун, то это вы, – сказал Люций. – Неужели вам не ясно, что теперь никто не заставит Пэнси насильно идти под венец?
– Не вам тут распоряжаться, и уж, конечно, не мной! – вскричал Рудольф и выхватил из ножен шпагу,
Пэнси вскрикнула. А Люций и с места не сдвинулся, лишь сделал знак рукой – и тут же два разбойника вбежали в церковь и стали по обе стороны от Рудольфа, зажав его словно в тисках, Они будто только ждали сигнала, а вбежав, немедленно сняли шляпы и поклонились, как бы принося извинения за то, что посмели войти в святой храм в головных уборах. Маски, однако, не сняли.
– Я не принимаю ваш вызов, кузен Рудольф, – сказал Люций, – В отличие от вас, я не намерен проливать кровь нашего рода, но вот мои друзья присмотрят за вами, пока я не придумаю, как с вами поступить,
Люций взглянул на разбойников и приказал:
– Уведите его!
Рудольф пытался вырваться, но силы были неравны, Пэнси слышала, как он сыпал ругательствами, когда его уводили. Потом все стихло,
Пэнси заглянула в глаза Люция и увидела такую любовь и нежность, что даже засомневалась, не привиделось ли ей, бывает ли вообще такая любовь на свете.
– Ах, Люций, – прошептала она, – Слава Богу, что ты успел. Я так боялась.
– Он обижал тебя, моя дорогая? – спросил Люций, и в его голосе прозвучала тревога.
Пэнси покачала головой. Она была так счастлива, что забыла о том унижении, какое испытала в карете.
– Дети мои, – обратился к ним викарий, – не благословить ли мне вашу любовь, которую я читаю на ваших лицах?
Люций взглянул на викария, затем на Пэнси.
– Пожалуйста, Люций… пожалуйста, скажи… да, – вымолвила Пэнси, дрожа от охватившего ее волнения.
Она увидела, как Люций побледнел, потом, глядя на священника, произнес:
– Я – отверженный. Я – человек, который ничего не может предложить женщине, кроме любви, переполняющей его сердце. Разве этого достаточно? Я не могу обещать спокойную жизнь, я не могу обеспечить достойное будущее.
Викарий не отвечал. Потом он взглянул на Пэнси, и она поняла, что теперь ее время говорить.
– Разве что-нибудь другое может сравниться с любовью, какой наградил нас Господь? Разве существует что-либо более важное, чем то, что мы будем вместе? Не имеет значения, долго ли нам суждено быть вместе или нет. Мы любим друг друга, и наши сердца давно бьются в унисон, хотя мы постоянно в разлуке.
Люций взял руку Пэнси и поцеловал. Не выпуская руки, он посмотрел на священника и сказал:
– Отец мой, благословите наш союз, прошу вас.
Викарий открыл молитвенник и начал службу.
Каждое слово, произнесенное им, находило отклик в сердце Пэнси, она с трепетом повторяла их про себя, поражаясь тому, что именно эти слова жили в ней; ей казалось, что она в этот светлый и торжественный момент внимает святым таинствам службы, окруженная сонмом ангелов.
