Шерил Сойер - Любовница. Война сердец
— Нет, на сей раз нет.
— Где ты был?
— Везде. А что ты здесь делаешь? Где Аристид?
— С ним все в порядке, он в Брюсселе. С нами со всеми теперь все будет в порядке. — Она зарылась пальцами в его волосы и прижала его голову к своему плечу: — Я не могу в это поверить!
Он прижался к ней, а потом поднял голову и произнес:
— Я убил его.
В тусклом лунном свете она внимательно изучала его профиль, напряженный и испуганный, и у нее перехватило дыхание. София поняла, что он имел в виду Себастьяна.
— Это произошло быстро?
— Да. Когда-нибудь я расскажу тебе, не сейчас.
София не позволяла ему заглянуть в свое лицо, она спрятала его у него на груди. От него остро пахло дымом. Тут она мысленно вернулась к другому мужчине, тому, которого она умоляла оставить в живых. София почувствовала руки Жака у себя на спине, а ей так не терпелось спросить, что еще эти руки сделали за сегодняшний день.
Лошадь подошла и дотронулась до нее своим влажным носом.
Она подняла голову:
— Мезрур!
— Он ревнует меня к тебе. И всегда будет ревновать. Но ему очень нравится Аристид.
Она обхватила обеими руками его лицо и впервые увидела грязь и спекшуюся кровь:
— Где ты был? Что ты делал?
— Я доехал до самого Генаппа. На мне была кирасирская форма моего брата — если бы кто-то остановил меня, она бы сошла за прусскую. Я нашел Бонапарта. У меня была винтовка, но я отшвырнул ее и дал ему уйти. На обратном пути я оставил меч Рене на поле боя. Там ему и быть.
Он отнял ее руки от своего лица, наклонился и стал целовать ее пальцы, пряча в них свое лицо.
София увидела на его волосах спекшуюся кровь и содрогнулась, но когда их глаза снова встретились, проговорила:
— Любовь моя, теперь мы можем жить!
Жак взглянул на нее и произнес:
— За последние три дня я побывал с французами, англичанами, пруссами и немцами. Я больше не знаю, за кого я и где я.
Она обняла его за шею, чуть отстранилась и посмотрела в его глаза:
— Ты со мной.
Историческая справка
Впервые я прочла о биографии Наполеона Бонапарта, когда мне было одиннадцать, и должна признать, что в течение очень долгого времени он разжигал мое воображение гораздо искуснее, чем любой другой император или полководец. Отчаянные герои нашей юности никогда не увядают, однако наши суждения о них могут трансформироваться и дальше.
Эта книга родилась из-за моего особенного отношения к событиям исторических Ста дней. Я осознала, что побег с Эльбы, удивительная высадка Наполеона на юге Франции, его спонтанные налеты и террористические акты в Лондоне были сами по себе настолько полными драматизма, что откровенные сцены в книге просто отражали действительные события, происходившие в первые недели марта 1815 года.
Я хотела поместить англо-французский конфликт во главу угла своей истории, таким образом, три основных героя романа сражались и постоянно видоизменялись — особенно Жак Десерней, который впервые появляется в форме британского стрелка. Британские стрелки также сыграли свою роль в войне за независимость испанских колоний и в Отечественной войне в России 1812 года, и все-таки их деятельность была мало изучена историками и едва ли затронута современниками. Хотя один из них, полковник Гарри Смит, все-таки оставил нам свой знаменитый комментарий «Эти нечистокровные полки». Я оставалась верной фактам о формациях стрелков, их позоре и расформировании, но есть еще одна деталь — колония исправительных работ в Новом Южном Уэльсе в Австралии. Это я обнаружила только в одном источнике. Так что я могла уделить больше внимания службе Жака Десернея в Сиднее, хотя 73-й пехотный полк Лачлана Макуари действительно отплыл в Уиндхэм в назначенный день. Совершенно случайно британская переформированная группа, легкая артиллерия, включала в свои силы британских стрелков.
Что же касается жизни Софии Гамильтон в Сассексе, Клифтоне и Бирлингдине — конечно, это вымысел; тогда как Ферл Плейс и Гейдж — нет.
Казармы в Эксите, против которых так рьяно, со столькими тщеславными выражениями высказывался сэр Генри, продолжали обустраивать полки, подступающие к башням Мартелло вдоль южного побережья, несмотря на угрозу вторжения, и использовали их вплоть до 1822 года. Брайтон, столь часто посещаемый туристами и благородными господами из Франции — переполненный повозками, золотом и семейным фарфором, — в точности совпадает с моими описаниями, хотя я не готова утверждать, что принц-регент навещал это место только лишь для того, чтобы проследить за инновациями в Морском Павильоне.
История английских игр на скачках включает некоторые яркие иллюстрации женщин — владелиц скакунов и их тренеров, благодаря которым я отправила Софию Гамильтон и Шехерезаду в Эпсом Даунс в июне 1815 года. На самом же деле скакуна, победившего на скачках в тот год, звали Менуэт, и ездил он под флагом третьего герцога Грэфтона.
Время, проведенное семьей Гамильтон в Брюсселе перед битвой под Ватерлоо, — должно быть, самое свободно отображаемое в исторических сводках. Элегантные улицы и отели бельгийской столицы, развлечения, трапезы на улицах, с кульминацией на балу у Ленноксов, обеспечивали подлинные картины жизни того времени. Хотя Грант и Хардинг, Блюхер и, конечно, сам Веллингтон — вполне обоснованные исторические персонажи, их личная судьба тесно связывалась с военной деятельностью. Было очень просто решить, куда поместить главную героиню, в то время как описания сцен с баталиями глазами Жака Десернея и Себастьяна Кула было более чем сложной задачей. Я передвигала людей по полям сражения, чистосердечно полагаясь на описания исторических хроник, но все же пыталась пойти другим путем, нежели многие другие писатели.
Никто до сих пор так четко и не описал, кто же именно начал атаку Вавра в последний день битвы. Так что у меня было преимущество и право отдать эту роль Себастьяну Кулу. Один из многих планов покушения на жизнь Наполеона Бонапарта также мог в действительности разыграться в то время. Решение, принятое Жаком Десернеем, когда у него появилась такая возможность, можно осмелиться сравнить только с той же возможностью герцога Веллингтона, когда император прибыл с отрядом англичан во время битвы: «Войны нужно выигрывать не так».
Благодарности
Я невероятно обязана Теду Пауэру, исследования которого и неподдельный интерес внес жизненный вклад в описание сцен в Брайтоне в марте — июне 1815 года.
Я также очень благодарна моей кузине Нейл МакКернан за столь благочестивое расширение моих познаний относительно востока Суссекса, и Питеру и Пенни Вулгар из Ферл Хаус, которые снабдили меня особенностями описания Сэра Генри, четвертого виконта Гейджа.
