Элизабет Лоуэлл - Неукрощенная
– Доминик, – простонала Мэг, в изнеможении повисая на нем, – я не могу этого вынести…
Доминик неохотно стал отступать, но не мог уйти совсем. Ее крики, ее чувственная мягкость, запах… он хотел этого еще.
– Еще раз, моя колдунья. Только один раз.
Когда Доминик опять оказался внутри нее, тело Мэг как будто загорелось. Жидкий огонь разлился внутри, и Мэг затрепетала от этого нового для нее ощущения. Доминик был наверху блаженства. Он замер, борясь с оглушающими ударами сердца, которое, казалось, стало огромным.
– Я хочу войти в тебя здесь, сейчас, – хрипло сказал он.
– Да, мой воин, – ответила ему Мэг, охваченная страстью. – Возьми меня здесь и сейчас. Я пуста без тебя…
Доминик поднял Мэг одной рукой и другой стащил с нее всю одежду. До кровати был десяток шагов, а до стола для шитья – всего три. Доминик нетерпеливым движением смахнул разноцветную пряжу и корзинки с вышивкой, посадил Мэг на стол и стал быстро раздеваться.
– Он ближе, чем кровать, – ответил Доминик в ответ на удивленный взгляд Мэг.
Мэг ничего не успела сказать, потому что Доминик быстрым движением распахнул свою одежду так, что стала видна его восставшая плоть. Красота мужского желания очаровала Мэг.
– Можно мне… дотронуться до тебя? – спросила она.
– Конечно. – Доминик застонал, когда Мэг коснулась его нежными пылкими пальчиками.
– Такой твердый, – прошептала она, чертя круг у основания напряженной плоти и дорожку к вершине. – Но такой гладкий и ровный! Как самый лучший шелк.
Доминика пронзило удовольствие, и его тело покрылось потом. Он попытался оттолкнуть руку Мэг.
– Я что-нибудь сделала не так? – испугалась она.
– Все было замечательно, но я чуть не расплескался в твою руку.
Испуг в глазах Мэг сменился любопытством – плотская любовь была для нее незнакомой землей, которую она открывала. Тогда Доминик взял колени Мэг и медленно развел их.
– Дай мне стать поближе, – попросил он, и огонь в его серых глазах, устремленных на ее обнаженное тело, заставил Мэг трепетать. Мэг должна была почувствовать себя беззащитной, но вместо страха и слабости ее переполняло чувство силы и уверенности в том, что она желанна.
Доминик стоял между раздвинутыми бедрами своей жены, лаская ее сокровенную плоть. Скользящее проникновение его пальца вызвало молнию, пронзившую тело Мэг, и за этим последовал чувственный дождь, облегчивший Доминику погружение. Мэг откинула голову назад и полностью отдалась охватившей ее страсти.
– Вот так, – сказал Доминик, смотря на Мэг горящими глазами. – Вот такой я хочу тебя, горячей и страстной, зовущей меня. Обними меня ногами, прижми крепче к себе. Вот так.
Доминик осторожно подался вперед, и соприкосновение плоти с плотью заставило Мэг почти утратить чувство реальности.
Несколько мгновений спустя Мэг наконец смогла сделать вдох и открыла глаза. Доминик смотрел на нее с тревогой.
– С тобой все в порядке?
– Да, – прошептала Мэг и поцеловала мужа, – воин…
Она не могла думать, только чувствовала, как ей было хорошо рядом с Домиником. Ей хотелось без конца двигаться вместе с ним, деля со своим господином и дыхание, и тело на двоих.
– Доминик!
– Держись за меня крепче. Теперь ты будешь вместе со мной парить высоко-высоко. Лети, соколенок, лети прямо к солнцу!
Глава 24
Саймон стоял в дверном проеме сторожки, наблюдая за толпой людей на большом лугу, где были устроены праздник и игры в память Джона Кемберлендского, прежнего хозяина Блэкторна. Слуги заканчивали последние приготовления к рыцарским поединкам, главным из которых должен был стать бой двух великих воинов – Доминика Ле Сабра и Дункана из Максвелла. Шотландский Молот еще никогда не бывал побежден, но то же самое можно сказать и о Доминике.
– Я вижу, ты настроен скептически, – шепнул Доминик брату.
– Зато ты, похоже, всем доволен, – буркнул Саймон.
– Я боялся, что Дункан почует ловушку и не придет.
– Но он привел с собой всех Риверсов.
– Да, но только трое из них могут помериться силами с нами.
– Дункан стоит двух.
– Да.
Братья посмотрели на луг. Четверо рыцарей стояли отдельно от всех остальных: Дункан из Максвелла и трое воинов, для которых боль и смерть были давними знакомыми и уже не могли ни напугать, ни удивить их.
– Почему Рыжего нет среди них? – спросил Саймон.
Доминик пожал плечами:
– Дункан, черт бы его побрал, проницательный парень. Он знает, что Рыжий завидует ему. Шотландский Молот доверяет немногим.
– Рыжий глуп, – презрительно сказал Саймон. – Жаль, что не он предводитель Риверсов. Победа обошлась бы нам намного дешевле.
– О победе говорить рано. Ты видел священника?
– С куском баранины в одной руке и кружкой эля в другой. Да, я видел его.
– Где?
– Возле Дункана, где же еще? Он не скрывает своей привязанности к нему. Отправь его вместе с отродьем Джона на север, подальше отсюда.
– Я уже думал об этом, – улыбнулся Доминик. – Войны готовы?
– Как ты приказал. Что ты задумал, Доминик?
– Ничего особенного. Я хочу обвинить Шотландского Молота в попытке похищения моей жены.
– Зачем? Все, чего он хочет, – это твоей смерти.
– Такое скромное и понятное желание не привлечет внимания людей, живущих на этих землях, но украсть чью-то законную жену для удовлетворения своей похоти…
Саймон прищурил глаза и улыбнулся, глядя на Доминика.
– Риверсы не смогут публично одобрить этого, – продолжал Доминик. – Церковь будет бить во все колокола. Как ты думаешь, отлучение от церкви – серьезный повод для начала войны?
– Ты хочешь убить Дункана?
– Если не будет другого выхода, – пожал Доминик плечами, – и, мне кажется, его действительно нет. Риверсы набирают силу.
– Значит, будет война, – заключил Саймон. Улыбка исчезла с его лица.
– Возможно, но без Дункана мы легко одолеем Риверсов.
Доминик колебался, подбирая нужные слова. Саймон увидел в глазах брата такую решимость, которой раньше не замечал даже перед самым жестоким боем.
– Если я умру, – сказал вдруг Доминик, – позаботься о том, чтобы Мэг…
– Ты не умрешь! Я стану позади и буду защищать тебя! Томас Сильный…
– Ничего не будет предпринимать без моего приказа. И ты тоже. Я обвиню Дункана в попытке похищения Мэг. Он будет отрицать это. Мы разрешим наш спор поединком.
– Но это слишком опасно! – возразил Саймон. – Под твоей ногой может зашуршать галька, ты оступишься – и ты мертв!
Доминик жестом приказал Саймону замолчать.
– Это единственный способ избежать войны, – произнес он.
– Будь что будет, – проговорил Саймон после недолгого молчания. – Если Шотландский Молот убьет тебя, то я сделаю из его черепа кубок для вина.
