Жаклин Рединг - Белый туман
– Значит, вы вышли замуж? - спросил он, все еще отказываясь верить собственным ушам.
И затем, призвав на помощь все свое аристократическое воспитание и светские манеры, к которым он был приучен с детства, Ричард выпрямился, словно его встряхнула чья-то невидимая рука, и с вежливо-безучастным выражением на лице протянул руку Гэбриелу:
– Для меня большая честь познакомиться с вами, Данвин.
– Для меня тоже, Херрик, - ответил Гэбриел, пожав ему руку.
Ричард бросил беглый взгляд на девочек и кивнул.
– Что ж, не смею больше вас задерживать, - произнес он, явно пытаясь совладать со своими чувствами на виду у публики. - Я желаю вам в браке всего самого наилучшего. - Он поклонился Гэбриелу. - Лорд Данвин… - Тут он перевел взгляд на Элинор, лицо его казалось таким же жестким и неподвижным, как поднятые вверх кончики его модного воротника. -…Леди Данвин. Я сожалею лишь о том, что мое письмо не дошло до вас вовремя, пока вы находились в Шотландии. Моя нерасторопность явно обернулась большой удачей для лорда Данвина.
С этими словами он отвесил ей поклон и, повернувшись, зашагал прочь по тротуару. Спина его была такой же прямой и негнущейся, как фонарный столб. Он больше ни разу не посмотрел в их сторону.
Элинор даже не замечала, что стоит на месте, уставившись ему вслед и мешая прохожим, пока Гэбриел наконец не произнес:
– С тобой все в порядке, дорогая?
Она подняла на него взгляд, охваченная таким глубоким раскаянием, что глаза ее затуманились слезами.
– Я не ожидала увидеть его здесь. Я даже не знала, что ему сказать. Боже мой, Гэбриел, он не должен был узнать об этом вот так!
– Тут ты ничего не могла поделать.
Элинор дала волю слезам:
– А если бы на его месте оказалась моя мать? Или Кристиан? Я даже представить себе не могу, что мне пришлось бы встретиться с ними в первый раз возле… возле шляпной лавки!
Брайди потянула Элинор за рукав и спросила, чем ее мог так расстроить тот человек в блестящих ботинках. Джулиана просто сделала еще шаг в ее сторону. Внезапно ей захотелось покинуть этот многолюдный перекресток и как можно скорее вернуться домой. Гэбриел, по-видимому, почувствовал настроение жены и поспешно нанял для них шестиместный экипаж, стоянка которого находилась за углом. Спустя несколько минут они уже катили обратно к Аппер-Брук-стрит, на сей раз намеренно избегая Беркли-сквер.
В тот вечер они тихо поужинали дома, хотя им пришлось посылать Фергуса за едой в ближайший трактир, поскольку миссис Уикетт большую часть дня снабжала провизией кухню. После ужина Элинор проследила за тем, чтобы Джулиану и Брайди наскоро искупали и переодели в ночные рубашки, и уложила обеих спать в комнате, находившейся как раз напротив ее собственной. Когда за ней закрылась дверь, Элинор могла слышать, как Брайди что-то прошептала в темноте на ухо Джулиане, и поняла, что они скорее всего проведут половину ночи, стоя у окна и наблюдая за проезжавшими мимо экипажами при свете газового фонаря на углу улицы - совсем как она сама, будучи еще ребенком.
Спустя час Элинор сидела одна у себя в спальне за туалетным столиком, долгими, неспешными движениями расчесывая волосы. Она уже успела принять ванну, чтобы смыть дорожную пыль, а заодно и унять тревожные мысли, которые не покидали ее. Она спрашивала себя, сумеет ли Ричард когда-нибудь простить ее, и если да, то что она ему скажет, когда они встретятся снова. Она вспомнила о своей семье, которую ей так не терпелось увидеть. Ею владело чувство одиночества и полной беспомощности. Несколько раз в течение дня она была близка к тому, чтобы вскочить в первый попавшийся экипаж и отправиться прямо на Беркли-сквер, однако не была уверена в том, что она скажет родным и как они отнесутся к переменам в ее жизни. Понравится ли им Гэбриел? И согласятся ли они принять Джулиану с ее немотой в высокородное семейство Уэстоверов?
Она сидела так за туалетным столиком, глядя рассеянно на свое отражение в зеркале, когда в ее дверь тихо постучал Гэбриел.
– Какой-то лакей только что оставил это у входа для тебя, - произнес он, вручив ей сложенное и запечатанное письмо. Оно было адресовано «леди Данвин» и запечатано гербом графов Херриков.
Элинор подняла глаза на Гэбриела.
– Это от Ричарда, - произнесла она, взломав печать и вскрыв конверт.
Однако письмо было не от Ричарда, а от его матери, вдовствующей графини Херрик, которая приглашала ее на следующее утро к себе на чай.
«Нам нужно обсудить кое-какие вопросы», - гласила приписка в самом конце, и Элинор тут же догадалась, о каких вопросах шла речь. Она передала письмо Гэбриелу, чтобы он мог его прочесть.
– И ты пойдешь туда?
– Я не знаю. Мне не хочется причинять боль кому-то еще. В конце концов, и так уже слишком много людей пострадало.
Гэбриел кивнул:
– Если хочешь, я готов тебя сопровождать. Однако советую тебе хорошенько все обдумать, прежде чем принять решение, дорогая. Тебе незачем с этим спешить. Лучше выспись как следует этой ночью, а завтра утром дашь окончательный ответ.
Она подняла на него глаза и улыбнулась, несколько ободренная его поддержкой.
– Благодарю тебя, Гэбриел.
– Тогда спокойной ночи, дитя мое. - Он повернулся, чтобы уйти. - Приятных тебе снов.
Он был уже почти у двери, когда она окликнула его:
– Гэбриел?
Он обернулся, однако остался стоять у двери, а она между тем смотрела на него с противоположного конца комнаты. В течение нескольких минут они словно завороженные взирали друг на друга, не произнеся при этом ни единого слова. Впрочем, ни один из них не нуждался в словах, чтобы понять, о чем думал другой все последние недели. И вот теперь ожидание осталось позади.
Видя молчаливое приглашение в ее зеленых глазах, Гэбриел захлопнул за собой дверь, по-прежнему не сводя с нее взгляда. Он стоял по другую сторону комнаты, высокий и сильный, и Элинор невольно покраснела, заметив в его глазах странный диковатый блеск. Тем не менее кто-то из них должен был сделать первый шаг, и этим кто-то оказался Гэбриел. Подойдя, он одним стремительным движением подхватил Элинор на руки. Та тихо ахнула, охваченная волнением, и крепко обхватила руками его шею, пока он нес ее к постели.
– Должна ли я задуть свечи? - осведомилась она.
– А разве тебе так уж нужна темнота, дорогая?
– Ну, я думала… то есть я слышала, что…
У Гэбриела вырвался низкий грудной смешок:
– Так вот что обсуждали твои приятельницы в школе!
Элинор снова вспомнила о своей дорогой подруге, Амелии Баррингтон, и о тех ночах, которые они провели, перешептываясь друг с другом под одеялом. Интересно, относил ли ее хоть раз муж, в прошлом партнер ее отца по игре в вист, к постели на руках?
