Патриция Оливер - Нескромное предложение
– Да, я знаю, что уже слишком поздно, – сказал Брайан, видя, с каким презрением смотрит на него маркиз Монрояль. Но ради Синтии капитан готов был проглотить свою гордость. – Чатам будет молчать, и Симмонс – тоже. Я уверен в них. Опасность представляет только Тедди Торнтон. – Он помолчал, но маркиз смотрел на него со скучным видом на лице и ничего не говорил. – Может быть, вы знаете, как заставить его замолчать? Ради Синтии, – произнес капитан.
Маркиз весело улыбнулся.
– Ах, да! Ради Синтии. В том-то все и дело. Моя кузина больше всех страдает по вашей вине. – Маркиз помолчал, и Брайан затаил дыхание. – Ради Синтии, капитан, и только ради нее, – добавил он значительно. – Я уже позаботился о Тедди Торнтоне. Я предупредил его, что, если он еще пикнет, я придушу его собственными руками. – Он вынул золотую табакерку из кармана жилетки, открыл ее, щелкнув ногтем большого пальца. – На вашем месте, капитан, – продолжал маркиз, беря щепотку табака, – я бы не обольщался. Вряд ли вам удастся когда-нибудь снова заслужить расположение моей кузины. Женщины не любят, когда их называют шлюхами…
– Я не говорил таких слов!
– И не любят заставать со шлюхами своих мужей, – маркиз будто и не слышал его восклицания. – Поэтому я советую тебе, хотя не знаю, зачем мне это нужно, приготовься к долгим и холодным ветрам с этой стороны.
– О, я могу это вынести! – ответил капитан. – Я не вынесу, если этого не будет.
Маркиз налил два бокала бренди из хрустального графина и подал один бокал своему гостю.
– Лучше выпей, капитан. Я уже наслушался сегодня твоих глупостей.
Капитан решил проигнорировать это ироничное замечание. Он отхлебнул глоток бренди, а потом сказал:
– Я пришел поговорить как раз о глупости вашей кузины, милорд. Она требует развода.
– Что? Развод?
В голосе маркиза Брайан уловил нотки горького удовлетворения.
Капитан вынул из кармана конверт и подал маркизу. Просмотрев документы, маркиз поднял удивленно брови и улыбнулся.
– Тридцать тысяч фунтов? Неплохо, должен признать. Но я советую тебе просить пятьдесят. Деньги у Синтии есть.
Капитану показалось сначала, что он ослышался. Затем он увидел циничную усмешку на лице маркиза и вскочил с кресла.
– Это вам не шутки, милорд. Я не согласен на развод.
– Пятьдесят тысяч фунтов это большая сумма, – медленно произнес маркиз. – Особенно, учитывая здоровье твоего брата. Как будущему графу тебе понадобится много денег, чтобы привести в порядок имение Малгрейва. Дела там совсем никудышные.
– А я не хочу ничего слышать о его имении, – взорвался Брайан. – Я не дам развод, и мое решение окончательное. Маркиз посмотрел испытующе на капитана.
– Кузина, должно быть, уже все решила.
– Зачем ей нужен развод, я не понимаю, – сказал Брайан беспомощно. – Ведь она женщина!
Лорд Монрояль кашлянул.
– Твое поведение, приятель, вряд ли назовешь образцовым, а? Кроме того, – добавил он сухо, – если я хоть немного знаю женщин, Синтия, вероятно, считает, что это твое желание.
– Мое желание! – удивленно воскликнул Брайан. – Как она могла такое вообразить?
– Очень просто.
– Но это неправда, – решительно заявил капитан. – Я хочу, чтобы моя жена вернулась. – В его голосе было отчаяние.
– А ты сказал ей об этом?
– Да как же? – вздохнул Брайан. – Синтия не захотела со мной говорить тем вечером. И кроме того, я не знаю, где она теперь.
С тяжелым вздохом, явно раздосадованный, маркиз поднялся с кресла.
– Я вижу, что мне ничего не остается, как проводить тебя в Галифакс-Хаус, – проговорил он лениво. – Но сомневаюсь, что моя кузина сейчас у матери. Думаю, она меня примет, – добавил он с уверенностью, от которой Брайана покоробило. – И я замолвлю за тебя словечко.
Капитан должен был признаться, что его светлость скорее всего прав, и последовал за ним. Через двадцать минут оба джентльмена были в известной им Китайской гостиной, где их приняла сама леди Галифакс.
– Ты за что-то сердишься на нас, тетя? – сказал маркиз после длительного молчания.
– Я думаю о том, что вы оба заставили страдать мою дочь, – резко ответила леди Галифакс. – И разве удивительно, что я на вас сержусь?
Она пристально посмотрела на капитана, который не знал, что сказать.
– Если бы вы пришли на час раньше, капитан, то вы могли застать дома лорда Галифакса, и поверьте, что его светлость очень хотел с вами серьезно поговорить.
«Хорошо что я не пришел на час раньше!» – подумал Брайан и умоляюще посмотрел на маркиза. Он удивился, когда маркиз первый прервал визит, как только тетя сообщила им, что Синтия уже уехала в Милфорд.
– Спасибо за все, милорд, – произнес капитан. Оба джентльмена ехали в ярко-желтой коляске маркиза обратно на Сент-Джеймс-сквер. – Но теперь ясно, что Синтии я больше не нужен.
– Что подтверждает только одно, о чем я давно догадывался, а именно то, что ты совсем не знаешь женщин, – ответил маркиз Монрояль. – Если хотя бы половина того, что говорил мне Торнтон о том, как вела себя моя кузина прошлым вечером, правда, то есть серьезные основания предполагать, что еще не все потеряно.
Капитан удивленно посмотрел на маркиза.
– Откуда такое мнение?
Маркиз довольно ухмыльнулся.
– Моя любимая кузина никогда в жизни не повысила голос и вела себя очень скромно. Могу заверить лично. Если она устроила такой шум прошлым вечером, это можно объяснить только дикой ревностью. – И он спросил мечтательно: – Она и в самом деле швырнула кувшин с лестницы?
Брайан кивнул.
– И тазик тоже. Говорят, она прошлась по дому как ураган. – Он подозрительно глянул на маркиза. – А почему вы спрашиваете?
– Из моего опыта могу сказать, что ревнивая женщина – это влюбленная женщина, – ответил маркиз… И, помолчав, спросил: – Синтия давала повод предполагать, что она влюблена в тебя?
Капитан и хотел бы дать утвердительный ответ, но честность не позволила. Синтия всегда вела себя очень сдержанно. С трудом верилось, что она устроила такой кавардак прошлым вечером.
– А ты? – спросил маркиз.
– А что я? – насторожился Брайан.
– Как ты относишься к моей кузине?
– Да как я могу к ней относиться? Она моя жена!
Маркиз кашлянул.
– Поверь, капитан, мне нравится, что ты не хочешь показаться чересчур сентиментальным. Но лучше будь сентиментальным – если хочешь вернуть свою жену. Я, конечно, никогда не признавался женщинам в любви. Отчасти потому, что еще ни разу не испытывал этого странного чувства. Но также и потому, что признание это очень опасно, и даже когда оно искреннее. Все равно что сжечь мосты и отрезать себе путь к отступлению. Думаю, что я не смогу этого сделать. Женщины, с которыми я занимаюсь любовью, не требуют от меня слов любви, а если и требуют, то не очень настойчиво. Но Синтия совсем другая женщина…
