Кэролайн Линден - Лишь в твоих объятиях
— Да, — ответил он. — Это почти последнее, что я запомнил о сражении. К тому времени я командовал эскадроном драгун. Мы атаковали неожиданно. Солдаты Бонапарта побросали оружие и бежали. Атака была такой успешной, что многие драгуны проскакивали мимо цели и попадали под огонь французов. Я пытался вернуть моих людей обратно на позицию, когда ко мне подлетел кирасир.
На миг он снова почувствовал, ледяной ожог стали, рассекающей его плоть, и увидел перекошенное лицо французского кирасира. Он успел подумать: вот последнее, что он видит, и пожалел, что это не хорошенькое женское лицо, а безобразная физиономия француза.
— Должно быть, это было ужасно, — шепнула Крессида, почувствовав, как он вздрогнул.
— Да, — согласился он. — Все, связанное с Ватерлоо, было ужасно.
— Я сожалею.
— Нет причин сожалеть. Это уже все в прошлом. — Алек переключился с воспоминаний на действительность. К мягким прикосновениям Крессиды, ее заинтересованному вниманию. — Правда, я никак не думал, что это может интересовать вас.
Она улыбнулась, почти робко.
— Меня интересуете вы. — Она еще немного пододвинулась к нему. — А остальные?
— Кровожадная девица, — сказал он со смехом. — Эти были хуже всего.
— А на спине? — Она погладила его по плечу.
Алек поморщился, когда ее ладонь оказалась на метках, оставленных щепками от кареты графа, разнесенной бочонком с порохом. Он почти забыл об этих метках, которые были ему ненавистны более других. Он был рад, что следы его занятий шпионажем оказались на спине, и он не мог видеть их, хотя все еще ощущал.
Заметив выражение его лица, Крессида убрала руку.
— Простите, — торопливо сказала она. — Мне не следовало…
— Не надо. — Он сел так, чтобы она видела его спину. Даже при слабом свете раннего утра она увидела множество крошечных шрамов, разбросанных по всей спине. В отличие от других они не казались смертельными или опасными, но их было так много… — Это случилось в Лондоне, — сказал он, наблюдая за ней через плечо. — Всего несколько недель назад.
Она оторопела.
— В Лондоне! Но как же…
— В каком-то отношении шпионить не менее опасно, чем воевать. — Он пожал плечами. — Я полагал, что шансов взлететь на воздух будет меньше, но оказался в центре истории с попыткой убийства и просто чудом уцелел. Если бы не другой агент, выкрикнувший предупреждение, я бы остался стоять рядом с пороховым бочонком, когда тот взорвался.
— Что произошло?
— Меня определили лакеем в дом графа. Кто-то хотел убить его, и это почти удалось, причем всего в пятидесяти ярдах от Карлтон-Хауса. — Она не сводила с него удивленных глаз. Алек усмехнулся. — Так что теперь вы знаете, что вам прислали не самого удачливого агента. Вам следовало прислать Синклера. Он распутал сеть заговора и в придачу спас дочь графа.
— А что граф?
Алек снова пожал плечами:
— Я успел оттащить его и упал на него сверху, когда бочонок взорвался. В карете оказалось ужасно много дерева. Я думал, что доски и щепки никогда не перестанут падать: в конце концов, какая-то немалая деревянная часть свалилась на мою голову. Так, по крайней мере, сказали мне позже. Кажется, я мастер попадать в неприятные истории.
Крессида встала на колени, обняла его сзади за плечи и поцеловала в затылок долгим нежным поцелуем.
— Я рада, что они прислали вас, — шепнула она. — Если бы это был Синклер, я застрелила бы его на месте, застав в конюшне.
Алек улыбнулся, покачал головой. Потом засмеялся:
— Сомневаюсь. Харри настоящий красавчик, дамы от него без ума, хотя теперь, когда он собрался жениться, его жена наверняка будет очень благодарна всем, кто не успел его застрелить. — Внезапно он схватил ее, и уже в следующее мгновение Крессида оказалась лежащей на спине, а он нависал над ней. Ее сердце учащенно забилось — блестящие синие глаза изучали ее. — А у вас есть шрамы?
— Нет, — сказала она. — Вернее, есть, вот здесь, — она коснулась груди напротив сердца, — но он маленький и старый.
Его глаза переместились с ее руки на лицо.
— Флотский офицер.
— Да. — Даже сейчас она испытывала боль унижения. — Его звали Эдвард, — сказала она. — Он был очень напористым и таким очаровательным. На тот момент моя сестра только вышла замуж, и я оказалась предоставлена самой себе. Когда он попросил меня выйти за него замуж… — Она замолчала, собираясь с мыслями. — Ну, это был первый раз, когда мужчина обратил на меня внимание, голова у меня пошла кругом. Я была очень глупой. В голосе у нее появилось что-то такое, отчего стало ясно — мысли ее далеко. На его лице появилось опасно-спокойное выражение. Она через силу улыбнулась.
— Когда он сказал мне, что мы не сможем пожениться, я испугалась, что забеременела. Бабушка без конца предупреждала нас, что бывает, когда девушки позволяют мужчинам добиваться своего, и вот я оказалась такой девушкой, способной навлечь позор на себя и на нее.
Мышцы на его руках и плечах заходили ходуном. Что-то изменилось в его лице, в нем проступило что-то грозное.
— Мужчин, которые бросают женщину в таком положении, надо расстреливать.
Сердце у нее затрепетало.
— Тогда я и научилась владеть пистолетом, — сказала она. — Но через неделю я узнала, что ребенка не будет, и обрадовалась. Я была дурочкой и получила хороший урок, но мне не пришлось платить за него долгие годы…
— Как вашей сестре, — закончил он за нее. Она кивнула:
— Да.
Алек положил руку туда, где билось ее сердце, нежно провел по ее груди, а потом сделал движение, как если бы убирал что-то с ее сердца. Ее дыхание остановилось.
— Я больше не чувствую шрама, — прошептала она. Он улыбнулся хищной улыбкой.
— Так всегда бывает, когда они заживают. — Он потрогал ее сосок, слегка сжав его между большим и указательным пальцами, и по ее спине пробежал трепет. — Так он зажил?
Крессида выгнулась под его лаской.
— Да, — сказала она, задохнувшись.
— Вы уверены? Может быть, мне следует проверить? — Он наклонился, и она вцепилась в простыни, когда он поцеловал ее «шрам» и его горячее дыхание обожгло ей кожу.
«Все зажило», — думала она, когда его губы томительно медленно двигались по ее груди. «Совсем зажило, теперь, когда вы здесь». Она положила руки ему на плечи. Когда он лизнул ее сосок, а потом легонько захватил его зубами, тепло разлилось по ее телу.
Он встал на колени и откинулся назад. Какое-то время он медлил, разглядывая ее распростертое перед ним тело цепким мужским взглядом. Они, конечно, уже занимались любовью, и его руки касались ее везде, но тогда было темно. Крессида покраснела и неловко задвигалась, смущенная своей наготой.
