Эльвира Барякина - Князь советский
Учитывая, что моя гибель в полярных льдах откладывается, я все чаще задумываюсь над тем, как мне быть с Ниной. Китти, без сомнения, привяжется к ней и будет требовать, чтобы мама присутствовала в ее жизни.
Если Нина действительно уйдет от Рейха, где она собирается жить? А если она вернется в Москву, на что будут походить наши отношения? Для меня даже мимолетная встреча с ней – это головная боль на несколько дней, и я не думаю, что привыкну к ничего не значащим бытовым свиданиям: «Здрасьте-здрасьте… Вот тебе ребенок, поиграешь – вернешь».
Увы, я не в состоянии забыть об мистере Рейхе. Я хожу на реку – смотреть на гигантские плоты, идущие к морю: сотни тысяч бревен сортируются, сушатся и складываются в огромные штабеля. Но глядя на все это, я думаю не о размахе советского лесосплава, а о том, что это шпалы, которые Оскар собирается отправить в Германию.
Я возвращаюсь в гостиницу и от нечего делать сажусь за рояль, стоящий в вестибюле. Открываю крышку, пробегаюсь по клавишам и… вспоминаю зубы мистера Рейха – такие же белые, ровные и фальшивые. Смешно, да? Ну а что мне с собой поделать?
4.От Клима пришла очередная телеграмма – он написал, что отправил через проводника продуктовую посылку, и просил Нину забрать ее.
Автобус на Феодосию проходил мимо Коктебеля только в двенадцать, но Нина проснулась с рассветом и долго бесцельно бродила по дому: от волнения и нетерпения она ни за что не могла приняться. Все ее мысли были об одном: Клим наверняка вложит в посылку письмо – что же там будет сказано?
Решив искупаться, Нина захватила полотенце и вышла во двор, залитый первыми лучами солнца. Под навесом за гончарным кругом сидела Слава, а рядом лежали Овечка и Хрю и внимательно смотрели, как хозяйка лепит толстопузый горшок.
– Надо бы снаряды подвезти, ваше благородие! – сонно бормотал дремавший на ее плече попугай. – Чем воевать-то будем?
Старуха прихлопнула глину ладонью и уставилась на Нину.
– Садись! – приказала она, с кряхтением поднимаясь с колченогой скамейки. – Мне надо посмотреть на тебя.
– На что именно? – удивилась Нина.
– Это мое дело. Зажмурься и лепи, что бог на душу положит.
Пожав плечами, Нина села за гончарный круг и, прикрыв глаза, помяла в пальцах кусок глины.
– Стой! – крикнула Слава.
Она забегала вокруг Нины, будто та сделала что-то из ряда вон выходящее.
– Смотри, что получилось – капкан! Вот это и есть твое прошлое. То-то оно тебя крепко держит!
Нина взглянула на лежащий перед ней плоский блин с неровными, словно зубчатыми краями. Честно говоря, он больше походил на пивную крышку.
Хозяйка достала из ведра новый кусок глины.
– Закрывай глаза и лепи еще!
Слава явно выведывала, что у Нины на уме, и она постаралась слепить сердце – как символ своей любви, но у нее получилось не пойми что с глубокими вмятинами от пальцев.
– Это ж сыр! – ахнула Слава. – «Вороне как-то Бог послал кусочек сыру…» Держи его крепко, иначе лиса мимо пробежит и заберет его у тебя.
Нина растерялась.
– Это вы о Гале?
Сдвинув косматые брови, Слава смешала «капкан» и «сыр» в один комок.
– Ну-ка, встань! – велела она и, сев на Нинино место, двинула ногой маховой круг. – Бестолковая… Кудри есть, а к чему приделаны непонятно: головы-то нет!
Нина стояла, вытирая руки тряпкой, и все ждала хоть какого-то объяснения, но Слава молчала. Шуршало колесо, а под скрюченными старушечьими пальцами вырастал новый горшок.
– Я не знаю, что мне делать, – робко произнесла Нина. – Мне действительно нужен совет… Непонятно, любит ли он меня… Захочет ли он вообще…
Попугай нагнулся к уху Славы и что-то быстро затарахтел.
– Ну да… ну да… – кивнула хозяйка и подняла взгляд на Нину. – Сделай так, чтобы ему было хорошо с тобой, а не плохо без тебя. Все – иди куда шла! Мне дела делать надо.
5.Всю дорогу до Феодосии Нина думала над услышанным.
Когда в последний раз им с Климом было хорошо друг с другом? Несколько лет назад… Их любовь превратилась в опиум, который давал краткую иллюзию счастья, но на самом деле разрушал их обоих. Клим первым осознал это и решил прекратить издевательство над собой.
Китти достала из Нининой сумки мешочек с бирюльками – Элькин подарил ей целый набор фигурок размером с детский ноготок. Там было и ведро с дужкой, и самовар, и пила с рубанком – всего сто различных предметов. Их надо было свалить в кучу и вытаскивать по одному крючком – но так, чтобы не задеть ничего другого.
С игрой в бирюльки у Китти ничего не вышло – автобус слишком сильно трясло на ухабах.
«Вот и у нас с Климом ничего не выходит, – мрачно подумала Нина. – И никто в этом не виноват: просто обстоятельства так сложились».
Вопреки обыкновению поезд прибыл раньше положенного.
Подхватив Китти на руки, Нина промчалась сквозь сумеречное станционное здание и вылетела на залитую солнцем платформу. Мимо спешили радостные пассажиры с чемоданами, корзинами и сачками для ловли бабочек.
Где седьмой вагон? После шестого сразу шел девятый, потом десятый…
Нина заметила людей, столпившихся у последнего вагона, и побежала в конец поезда.
– Не наваливайтесь! Всем достанется! – кричал проводник, раздавая отдыхающим посылки и письма.
Его морщинистые руки бойко перебирали конверты и свертки: «Это не вам… Это тоже не вам…»
Наконец Нина получала сколоченный из фанеры ящик. Китти подпрыгивала от нетерпения:
– Мама, открывай скорее!
Они нашли пустую лавочку и, выпросив нож у торговцев арбузами, вскрыли посылку.
– Что там? – суетилась Китти. – Игрушки есть?
Крупа, сухое молоко, завернутый в бумагу шоколад… Письмо было на самом дне, под норвежскими консервами. В нем говорилось, что ледокол «Красин» спас всех членов экспедиции Нобиле, а иностранных журналистов так никуда и не выпустили.
Клим пообещал, что скоро приедет в Феодосию, привезет Элькину деньги и заберет у Нины ребенка. Оказалось, что из Архангельска гораздо проще купить билеты на поезда дальнего следования.
«Спасибо, что ты выручила меня в трудную минуту», – приписал Клим в конце. – «Надеюсь, Китти не особо тебе докучала».
6.Нина чувствовала себя так, будто ее подбили на лету. Если раньше она с нетерпением ждала приезда Клима, то теперь думала о нем с содроганием: он собрался забрать у нее ребенка и оставить ее одну.
Элькин видел, что Нина страдает, и пытался ее приободрить:
