Эйлин Драйер - Леди Искусительница
Она чуть не споткнулась.
— Простите?
Открыв глаза, Кейт увидела, что он двусмысленно улыбается.
— Я подумал, — сказал Гарри, — и решил, что пора дать вам новый урок.
Кейт почувствовала, как в горле встает ком.
— Урок?
Невозможно было ошибиться, отчего так затуманились его глаза.
— Мысль об этом не покидает меня целый день. Я продумываю, как вернуть вам способность испытывать наслаждение. Мне кажется, на первом уроке мы будем изучать грудь. Груди — это удивительно чувствительные части тела.
Кейт тяжело сглотнула.
— А вот я сейчас думала, как замечательно танцевать, когда никто не пытается соблазнить меня.
Гарри мягко улыбнулся.
— Я никогда не буду соблазнять вас. Я подожду, когда вы станете равноправным партнером.
— Зачем? — возразила Кейт, чувствуя себя загнанной в угол. — Допустим, я начну наслаждаться этим. И что? Вы отправитесь в дальние страны, а я останусь здесь тосковать? Я сказала вам, Гарри. Тосковать — это не для меня.
— Неужели все так ужасно? — спросил он, явно стараясь казаться беззаботным. Вопрос прозвучал печально. — А как насчет этого?
Гарри куснул мочку ее уха.
Кейт чуть было не потеряла равновесие — и это в центре танцзала.
— Прекратите!
К ним повернулись головы. Гарри коротко засмеялся.
— Улыбайтесь.
Она заулыбалась. Удивительно, но для этого не потребовалось усилий. Что-то пенилось в ее груди, что-то легкое и радостное, как если бы их недавняя пикировка преобразовалась в свет. Она вспомнила, что когда-то давно она знала это чувство. Непонятно было, что с ним делать сейчас.
— Вы помните свои ощущения, когда я лизнул ваш сосок? — спросил Гарри, впиваясь в нее взглядом.
Кейт споткнулась о его ногу. Ее соски затвердели от одних его слов.
— А когда я взял вас за грудь и приблизил ее к своим губам? Помните?
Она кивнула, хотя не была уверена.
— Вам всегда это нравилось, Кейт. По крайней мере, я так считаю. Вы издавали самые сладостные рычащие звуки.
Смущающее тепло стало разливаться по ее животу и между ног. Кейт это не нравилось; она не хотела, чтобы ей это нравилось. Она ненавидела напрасно надеяться.
— Пожалуйста, — взмолилась она, ее улыбка больше походила на оскал. — Не издевайтесь надо мной здесь.
Гарри удивился:
— Издеваться над вами? Господи, вы считаете, что я издеваюсь?
— А что мне остается думать?
У него был такой изумленный вид, что ей захотелось плакать.
— Все очень просто. Я хочу наконец-то заняться любовью с моей Кэти.
Она уже отрицательно мотала головой.
— Я сказала вам, Гарри. Я больше не та девочка. От нее ничего не осталось.
Гарри промолчал, просто закружил ее в танце так, словно рядом никого больше не было. Постепенно он вернулся к прежнему ритму движений и сжал ее руку.
— Кейт, вы слишком сильная, чтобы позволить ему лишить вас страстности.
Она рывком подняла голову и увидела прямой вызов в его синих, как небо, глазах. Музыка смолкла, они остановились лицом к лицу в середине бального зала. Сердце бешено билось в груди Кейт, колени стали ватными. Она боялась, что поведение Гарри вызвано желанием отвлечься. Она слишком подняла планку, высоко будет падать.
— Я не объект для благотворительности.
— Может быть, вы предпочтете быть моим страстным увлечением?
Его слова засели в ее груди.
Для него это наверняка способ отвлечься от мыслей о друге. Но когда они вернулись домой и Гарри отослал Бивенс, чтобы самому сыграть роль камеристки, Кейт не смогла возразить. От страха или возбуждения у нее останавливалось дыхание? Неужели она стала доверять Гарри настолько, чтобы снова лечь с ним в постель? Кейт посмотрела на кровать, застеленную веселеньким чинцем, и задрожала.
— Вы смотрите на кровать, как если бы это был жертвенник, а вы — очередная жертва, — сказал Гарри, чуть улыбнувшись.
Он снял фрак. Свой жилет он расстегивал так, словно привык это делать в ее присутствии.
Кейт деланно рассмеялась.
— Я примерно так себя и чувствую.
Гарри застыл, его пальцы замерли на пуговицах.
— Тогда скажите мне, чего вы хотите.
Она была готова просить его уйти, но, взглянув на него, увидела отчаяние в его глазах. Жажду, которая была ей слишком хорошо знакома. Гарри, который долгие годы мечтал сбежать, в этот момент больше всего на свете хотел, чтобы она, Кейт, пришла в его объятия и нашла в них успокоение, безопасность и понимание.
Она могла отступить. Гарри дал ей такую возможность. Она могла бы превратить все в шутку и сбежать. Но она видела, что смерть Йена все еще мучила его. Слышала, как страстно Гарри выступает в защиту своего друга, даже зная, что все напрасно. Это ужасно — быть вынужденным защищать дружбу, рожденную в пылу сражения, перед людьми, которые ничего не знают о грохоте пушечных залпов, о том, что испытывает человек во время атаки. Каково это — быть единственным, кто верит в человека, несмотря на факты? Каково оказаться в положении, когда тебе никто не верит?
Гарри нуждается в ней.
Кейт надеялась, что у нее хватит стойкости согласиться на то, чего хотел Гарри. Она молила о том, чтобы вынести неизбежную боль.
— Мои груди? — спросила она, и ее голос прозвучат непростительно жалко. — И только?
Она видела, как дрожь пробежала по его телу, ужасно было ощущать, что она причиняет ему страдания. Она раскрыла объятия, и он шагнул в них.
— Ну, — добавил он, прижавшись головой к ее голове, — еще ваши плечи. И горло… и, уж конечно, ваши ушки. Мне нравятся ваши ушки…
Удивительно, но ей захотелось улыбнуться.
— Вы уверены, что не хотите, чтобы я…
— Да. Уверен. Не буду вам лгать. Последние десять лет я совсем не был монахом. Я давал и получал наслаждение, громадное наслаждение.
Теперь задрожала Кейт.
— Ия считаю, это значит, — продолжил Гарри, поднимая к себе ее лицо, — что вам пора меня нагонять.
Это было уж слишком. Сделав глубокий вдох, Кейт подняла голову. Она не произнесла ни слова. Она не знала, что сказать.
Улыбка Гарри избавила ее от трусости. Кейт держалась, когда он взял ее на руки, отнес на диван у камина и посадил к себе на колени. Когда его руки сомкнулись вокруг нее, она запаниковала. Но он просто хотел развязать ленточки сзади на ее платье и на корсете. Когда он поцеловал ее в плечо, голова у нее пошла кругом.
Он наклонится и легонько тронул зубами ее ухо.
— Будет гораздо приятнее, если вы начнете дышать.
Кейт хихикнула — тоненько, еле слышно. Ей нужно было закрыть глаза; у нее было чувство, словно она балансирует на большой высоте. Но если она закроет глаза, то не будет готова к сюрпризам. К неожиданностям, пусть даже она могла бы поклясться, что Гарри не сделает ей больно. Срабатывали защитные инстинкты, от которых нельзя избавиться так просто, как от одежды.
