Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Но пойди Хельга навстречу его желаниям – где она была бы сейчас? Удайся тот побег – Хедин не поехал бы в Киев, не пошел с князем Ингваром на греков и никогда не увидел бы Эльвёр.
Во время ночлега в погостах или словенских избах Хельга ложилась между Хедином и Эльвёр, чтобы оградить добрую славу своей будущей невестки, которая и без того сейчас была очень хрупкой.
– Отец рассердится… – шепнул ей как-то Хедин, когда Эльвёр не могла их слышать.
Он не жалел о своем поступке, но не мог не думать о последствиях.
– Наша бабка Финна была из Альдейгьи, – напомнила Хельга. – И мать приехала через Альдейгью. Это наша родовая удача – получать жен из Альдейгьи, ты не мог противиться судьбе! И матушка за нас заступится. – Хельга сказала «за нас», а не «за вас»: она была готова разделить вину брата за поступок, который одобряла. – Она когда-то мне говорила: они с отцом понравились друг другу сразу, как только увиделись, и весь вечер не могли перестать говорить, хотя все в доме уже спали. Она только в тот вечер узнала, что ее муж погиб и она вдова. Она знала, что ей неприлично сразу же начинать пялить глаза на красивого парня, но ничего не могла с собой поделать. Она понимает, как такое бывает – если уж Фрейя чего-то хочет от тебя, человек не в силах ей противиться.
– Но выходит, отец тоже знает? Я помню, он рассказывал, ему один мертвец мерянский предсказал скорую женитьбу, а другой – двоих сыновей.
– Выходит, знает. Не бойся. – Хельга накрыла его руку своей. – Я уверена, дома никто не удивится, что ты нашел себе жену. И ты выбрал самую лучшую – она же внучка Олава. Все наши будут рады, пусть даже этот брак и не обязывает ее родичей помогать нам.
– Если ты теперь убежишь с молодым Логи, – Хедин улыбнулся, – мы будем с их семьей в расчете. И можешь просить у меня любой помощи, я все сделаю.
Хельга вздохнула и посмотрела на янтарный «ведьмин камень» у себя на груди. На первый взгляд, этот второй побег вернул бы долг их семьи, но…
– Может, я бы и решилась. Но я ведь точно знаю – его мать этого не хочет. А я слишком ей обязана, чтобы идти против решения, которое, я уверена, ей самой далось нелегко.
Через десять дней путники добрались до того места, где русло Мсты резко сворачивает на юг и где стоит последний принадлежащий Хольмгарду погост – Забитицкий. Переночевав там, наутро Хедин взял проводников и тронулся через волок, ведущий на восток, к реке Песи, уже входящей в число притоков Мерянской реки. Два дня двое опытных местных ловцов – один из словен, Мелец, а другой из мери, Кибяк, – вели их через леса, летом заболоченные, среди неисчислимого множества безымянных речек, ручьев и озер, ныне скрытых под снегом. Прокладывая путь лошадям и саням, проводники шли на лыжах впереди; Хедин ехал с ними, развлекая рассказами о Киеве и походе на Дунай. Три девушки сидели в санях, закутанные в платки до самых глаз, неотличимые друг от друга.
– К вечеру будем в Видимире, – утешала Хельга свою будущую невестку. – Это уже владения Эйрика, там мы сможем отдохнуть несколько дней. Отогреемся, отмоемся…
Как будут поражены Несвет и Видимир, увидев их! За эти два года никто из Видимиря больше не приезжал в Хольмгард, а дружина сборщиков дани не заходила на восток дальше Забитиц. Едва ли за Мстой что-то знают о событиях последних лет. Хельга надеялась, что за это время Видимир женился – ему ведь пошел двадцатый год, и ему стоило бы жениться сразу, как только они с отцом вернулись из Хольмгарда, чтобы скорее возместить и забыть тамошнюю неудачу. Любопытно, к кому он стал бы присватываться?
– Вот сейчас мы приедем, а в Видимире сидит хозяйкой Алов или Арнхильд! – шутливо сказала Хельга брату.
– Не думаю, что Эйрик жаждет с ними породниться.
– Но почему – Видимира ведь тоже не курица высидела! Он – внук Олава, как и Эльвёр.
И вот наконец леса расступились и открылось широкое снежное поле, гладкое, как скатерть, обрамленное вдали лесом – озеро Видимирь. Чтобы попасть к городу на восточном его берегу, последнюю часть пути нужно было проделать по льду. Озеро имело очертания огромного крюка, и пришлось объехать верхнюю его часть, прежде чем впереди на пригорке показалось облако печного дыма – в морозный день курево висело над крышами из дранки и соломы. Дорога по льду вела к Озерным воротам, и возле них уже толпились люди – обоз разглядели с вала.
Сам Несвет, накинув на плечи длинную медвежью шубу, вышел встречать. Ему было уже лет тридцать шесть; он еще не начал седеть, но борода стала длиннее, нижние веки побурели, глаза глубже ушли в глазницы, и все это придавало ему нездоровый вид, наводя на мысль, что пора зрелости его покатилась под гору, к поре увядания. На лбу стали заметны тонкие морщины: две через весь лоб, а еще две углом сходились к переносице. Только прямой нос с заостренным кончиком напоминал «молот Тора» и придавал лицу отпечаток силы. Вид у Несвета был горделивый и уверенный, взгляд властный.
Поначалу ожидания Хельги оправдались: узнав их с братом среди путников, Несвет пришел в такое изумление, что даже растерялся.
– Будь цел, Несвет! – по-славянски приветствовал его Хедин. – Вот мы с сестрой и едем домой. Что ты так на нас смотришь, будто думал, что мы уехали в Хель? Как это по-славянски – река Забить?
– Забыть-река [29]. Вы возвращаетесь? – Несвет едва верил своим глазам. – Как же старуха вас отпустила? Или вы бежали?
– Нет, госпожа Сванхейд проводила нас наилучшими пожеланиями. А мы, как приедем домой, отправим к ней в Хольмгард ее сына.
– Но вы же были в заложниках! Я бывал в Забитицах, мне там рассказывал Хотонег…
– У нас был уговор: мы остаемся у Ингвара, а Логи – у Эйрика, пока Ингвар не закончит войну с греками. Он закончил…
– Ингвар навоевался с греками? – Несвет подался к Хедину. – И что? Кончилось чем? Кто одолел-то?
Хедин промолчал, вспоминая, как это говорят в словенских сказках: сперва напои, накорми, спать уложи, потом спрашивай. Несвет несколько мгновений ждал ответа, потом зажмурился и хлопнул себя по лбу.
– Творена! – с досадой закричал он, обернувшись. – Где ты? Выйди, займись людьми! Мешкота, бегом топить баню!
На крик вышла довольно молодая, лет двадцати пяти, нарядно одетая баба; из-под завески заметно выпирал круглый живот. Она была не то чтобы красавица: широкое лицо в густых веснушках, небольшие глубоко посаженные глаза. Однако тонкие брови-стрелы с высоко поднятыми внешними концами придавали ее лицу вызов и задор, в сочетании с явным здоровьем и свежестью делая ее весьма привлекательной. Было в ней что-то от лисички, хитрой и проворной. Оказалось, что минувшим летом Несвет обзавелся женой, но из тех, что по-славянски называется «хоть»: не имеющая прав хозяйки дома и матери наследников, взятая не для пользы роду, а только ради любви. До Несвета Творена успела овдоветь и повстречалась с ним на летних игрищах, после чего Несвет забрал ее к себе в Видимирь, а ее родичам послал небольшой выкуп. Но поскольку настоящей боярыни у Несвета не было, Творена полновластно распоряжалась здешним хозяйством, подчиняясь только ему самому. Она проводила трех девушек в баню, а сама взялась готовить стол для приезжих. Видимира Хельга нигде не приметила: Творена сказала, он ушел на лов, на несколько дней. Хельга все еще надеялась, что ей покажут и Видимирову молодуху, но увы: о жене пасынка Творена ни слова не сказала.
– Вам бы лучше в избу пойти, – решила она, когда девушки вернулись из бани. – Теплее у нас, в погосте-то нетоплено, почитай, уж год. Небось и крыша прохудивши. Пусть отроки ваши там, а ты с братом у нас ложитесь.
– Вот эта девушка тоже со мной. – Хельга показала на Эльвёр и взяла ее за руку.
– Это челядинка твоя? Да мы уж сами устроим…
– Это моя невеста, – сказал Хедин и тоже взял Эльвёр за руку. Он не мог допустить, чтобы в доме знатного человека ее сочли челядинкой или пленницей – это роняло честь его будущей жены. – Она будет с нами, или мы будем с ней.
