Winter - Уйти, чтобы вернуться
- Кто вы такой? - спросила леди Кларисса, стараясь смотреть прямо в глаза высокому красивому мужчине, даже не делающему попыток помочь. Он будто с интересом ожидал, что произойдет дальше, не реагируя на вопрос. Леди Кларисса со вздохом огляделась по сторонам. Толпа так и не расходилась, и женщина прекрасно знала, что завтра сплетницам будет что обсудить. Но ее это почему-то не волновало. Она вновь склонилась к дочери и с радостью увидела, что та окончательно пришла в себя и встряхивает головой, пытаясь сесть.
- Мама! - откуда-то донесся голос Ромэны, и девочка вдруг очутилась рядом. Вместе они помогли Габриэль подняться на ноги.
- Девочка моя, что случилось? - заботливо сказала леди Кларисса, но Габриэль не слышала ее. Ее взгляд был устремлен на медленно встающую Зену. На женщину, которую она любила тогда и которую она любит сейчас, спустя тысячелетия.
- Как ты могла? - эти слова вырвались у нее помимо ее воли, и плечи Зены, прекрасно расслышавшей их, дрогнули.
- Как ты могла? - уже громче произнесла Габриэль, не обращая внимание на притихшую толпу, старающуюся разобрать каждое ее слово. Они не понимали, что происходит между светловолосой девушкой, многим из которых она была знакома с детства, и высокой дочерью герцога МакКуина, но им очень хотелось это узнать.
- Габриэль, пожалуйста... - попыталась Зена, протягивая руку.
- Нет! - Габриэль попятилась назад, стараясь сохранить расстояние между ними. - Не подходи ко мне!
Леди Кларисса изумленно смотрела на свою старшую дочь, губы которой дрожали, а на глазах блестели слезы.
- Дорогая, что происходит?
- Ты бросила меня! - голос Габриэль дрожал, но она продолжала: - Ты ушла! Ты обещала, что даже смерть не разлучит нас, и ушла!
- Разве я не вернулась?
Слова Зены прозвучали особенно громко в наступившей внезапно тишине. И таким же громким оказался звук пощечины, оставившей красный след на щеке воина. Толпа ахнула.
Зена даже не покачнулась, когда Габриэль ударила ее еще раз. И еще. Только горечь все сильнее разгоралась в голубых глазах.
- Какой пассаж! - насмешливо произнес мужчина, до сих пор молчавший. - Продолжай, Габриэль, мне всегда было интересно смотреть на то, как вы ссоритесь.
Зена повернула к нему голову, и на ее лице расплылась гримаса отвращения.
- Арес!
- К твоим услугам, - он изящно поклонился, потом повернулся к барду: - Ты меня тоже помнишь?
- Такое сложно забыть, - мрачно отозвалась Габриэль.
- Я польщен, - Арес скрестил руки на груди и принял горделивую позу. Толпа, с неподдельным участием следившая за происходящим, насторожилась. Дело принимало интересный оборот.
Взгляд Зены снова обратился к Габриэль.
- Родная...
- Не говори со мной, Зена, - предупредила девушка, прячась за спину Ромэны. - Не надо.
Руки воина бессильно опустились. Она не знала, что надо сделать, чтобы вернуть свою Габриэль. Она чувствовала вину. Те 40000 душ, за которые она умерла... Как можно было поступить так с Габриэль? С единственной настоящей любовью всей ее жизни? Сейчас тот давний поступок казался Зене абсолютно нелепым, но было поздно.
- Габриэль, прости меня.
Габриэль быстро зажала уши руками.
- Не желаю слушать!
Леди Кларисса, поняв, что от дочери добиться внятного объяснения не удастся, посмотрела на Зену.
- Быть может, ты поможешь мне разобраться в ситуации?
Арес выступил вперед.
- Это сделаю я, мадам.
И в тот же момент леди Кларисса поняла, что уже не стоит на лужайке перед собственным домом.
...Впереди, насколько хватает глаз, раскинулась широкая равнина, поросшая зеленой травой. А справа от замершей в удивлении женщины чуть пофыркивает большая лошадь золотого окраса.
- Ты отвезешь меня туда? - произносит звонкий девичий голос, и леди Кларисса знает, кому он принадлежит. Она поворачивается и видит свою дочь. Она странно одета: короткая коричневая юбка и зеленый топик, оставляющий открытыми плечи и часть спины. Ее волосы не собраны, как обычно, а распущены, и женщина находит, что ей это очень идет. Рядом с ней находится кто-то, кого леди Кларисса узнает не сразу, а, узнав, шумно вздыхает от изумления. Высокая, закованная в доспехи черноволосая женщина держит в объятиях ее дочь и улыбается. "Зена!"
- Я отвезу тебя, куда ты только захочешь, любимая, - леди Клариссу смущает нежность, звучащая в низком, почти мужском голосе воительницы. Она чувствует себя так, будто вмешивается во что-то, чего ей не следует знать. Но ее никто не видит. Габриэль тихо смеется, проводя ладонью по загорелому лицу Зены.
- Великая королева воинов ждет приказаний?
Она хочет добавить что-то еще, и в этот момент губы воина накрывают ее рот в мягком поцелуе. Леди Кларисса беспомощно вскидывает руки, но картинка вдруг меняется, и вот она уже не на просторной равнине, а в темной пещере. Посередине ее - большой чан с водой, а рядом - три женщины, прядущие что-то.
Женщины - дева, мать и старуха - задумчиво смотрят на целующихся Зену и Габриэль, чьи отражения колеблются на поверхности воды.
- Они счастливы... - замечает дева.
- У них впереди будет еще много всего, - вторит ей мать.
- Горечь потерь и разлук, - говорит старуха.
- Радость встреч, - возражает дева.
- Жизнь, - добавляет мать.
- И смерть, которая разделит их, - говорит старуха.
- Но ведь сейчас...
- Они счастливы,- заканчивает старуха и обрывает нить...
Леди Кларисса тихо вскрикнула, когда поняла, что вновь находится у своего дома.
- Что это было? - тихо прошептала она, поднимая трясущуюся руку и опираясь на плечо взволнованной Ромэны. Арес улыбнулся, и в его карих глазах заплясали золотые чертики.
- Это была их жизнь, - он кивнул на притихших Зену и Габриэль, которые тоже видели это, - до того, как вмешались Судьбы.
Зена сжала кулаки.
- Судьбы? - хрипло спросила она. - Но при чем здесь они?
Арес кивнул головой.
- Я тоже долго спрашивал себя, при чем здесь они. Оказалось, очень даже при чем. Эти три сумасшедшие тетки решили позабавиться. Они выбрали себе пару жертв - и игра началась. А когда им показалось, что все уж слишком хорошо, они... - тут он поднял руку и сделал такой жест, словно обрезал что-то невидимое. - Надеюсь, всем понятно?
Габриэль снова заплакала. Вся ее жизнь, ее любовь и смерть - все это всего лишь забава Судеб?! Все ее мучения, слезы, боль - прихоть равнодушных зрителей? Почему именно она?
