Виктория Холт - Опрометчивость королевы
– Так и быть, мадам, при той заботе, которую вы ему оказываете.
– Так, Ваше Высочество, вы сами ухаживаете? – спросила леди Дуглас.
– Конечно, моя дорогая. А иначе зачем мне ребенок? Отдать другим, чтобы заботились о нем? Вы увидите, как я буду лелеять его. Я думаю, время его кормить? Я сама его покормлю, Фитц. Только самое лучшее для моего маленького Уилликина. Пришлите все необходимое, а я покажу леди Дуглас, как я ухаживаю за ним.
Леди Дуглас не верила своим глазам. Принцесса сама кормила ребенка, сама меняла пеленки.
«Это кошмар», – подумала леди Дуглас и все время разглядывала ребенка, не похож ли он на сэра Сиднея. Но это могли быть Мэнсли или Лоуренс.
Какая она дура, а еще принцесса Уэльская. Разве она не видит, какие беды вот-вот накличет на свою голову?
Леди Дуглас была возбуждена. Какой скандал может разразиться, однако. Она внезапно почувствовала себя сильной, это утешало, хотя в душе она подозревала, что ее любовник изменил ей с другой женщиной.
Но этого быть не могло, ведь она принцесса Уэльская, утешала себя леди Дуглас. Если я узнаю, что это правда, я сделаю так, что она пожалеет, что вообще увидела его.
* * *Вскоре после появления Уилликина леди Дуглас пришла сказать принцессе, что она и сэр Джон уезжают, может быть, на несколько лет. Они направлялись в Девоншир в компании Сиднея Смита. Обоих мужчин призвал туда долг.
Принцесса тепло попрощалась со своим другом, поплакала над своей очаровательной крестницей. Но ее утешил Уилликин.
Как только Дугласы ушли, миссис Фитцджеральд сказала, что хотела поговорить по деликатному делу.
До ушей миссис Фитцджеральд дошло, что леди Дуглас очень неуважительно отзывалась о принцессе в присутствии слуг. Кто-то из них рассказывал слугам из Монтэгю-хауза.
– Ну и что? – спросила Каролина.
– Она говорила, что вы непорядочная особа, а Уильям Остин – фактически ваш ребенок.
– Мой маленький Уилликин! Как я хочу, чтобы он был здесь! Он и есть мой собственный ребенок.
– Но, Ваше Высочество, леди Дуглас намекает, что он плод вашей любовной интриги и что вы на самом деле родили его втайне.
Принцесса замолчала.
– Я думаю, это назовут государственной изменой.
– Конечно, Ваше Высочество, вот почему вы должны знать, что леди Дуглас вам совсем не друг.
– Должно быть, раз она распространяет такие слухи.
– Она это делает, мадам, уверяю вас.
– Бог знает, что произойдет, если это достигнет определенных кругов.
Принцесса задумалась. Затем оживилась.
– Но она уехала, моя дорогая.
– Она может вернуться. Если она… Принцесса отмахнулась.
– Если она вернется, я ее больше не буду принимать у себя. Моя дорогая, дорогая Фитц, вы беспокоитесь обо мне. Не бойтесь, она уехала, а если вернется, я ее просто не приму. Теперь… идите и принесите Уилликина мне, если он проснулся, но не будите его, если спит.
Миссис Фитцджеральд ушла выполнять приказание.
Как она легкомысленна! Она даже не понимает, какие беды может вызвать ее поведение.
Уилликин не спал и требовательно кричал, чтобы его взяли на ручки.
«Уилликин, вот в ком все дело! – думала миссис Фитцджеральд. – Причина всех бед».
Анонимность и непристойность
Каролина успокоилась и радовалась жизни, в которой много времени уделяла Уилликину, и выбросила Дугласов из головы. Она редко интересовалась, что происходит в мире за пределами Монтэгю-хауза, а там происходили великие события.
Наполеон завоевал всю Европу. Даже Ганновер, твердыня Гвельфов, находился в его руках. Больше всего тревожило то, что, сидя в Булони, он бросал завистливые взгляды на Англию и угроза вторжения витала в воздухе.
Принц Уэльский жаловался на бездействие. Он жил с Марией в полной гармонии, и теперь ему не хватало приключений. Он был непопулярен в народе, это сильно задевало его самолюбие, он отчаянно желал всеобщего одобрения. Получить его можно было только в битве с этим великим всеобщим пугалом, которого по всей стране звали Бони. Он жаждал поучаствовать в войне.
Он сказал Марии, что будет настаивать на участии в военных действиях.
– Почему я, человек в таком возрасте… не могу позволить себе сражаться за свою страну? Где еще такое видано?
Мария отвечала, что он наследник трона, и, вполне понятно, король отказывает ему в праве рисковать жизнью.
– Вы сделаете из меня труса, любовь моя. Все равно я напишу ему.
Он сел писать немедленно. Он всегда чувствовал себя счастливым, когда в руках у него было перо. Наблюдая за ним, Мария вспоминала эти длинные, полные страсти письма, что он обычно писал ей, некоторые насчитывали до тридцати двух страниц.
– Послушайте, Мария. «Для этого испытания призываются самые простые и смиренные подданные Вашего Величества. Недостойно мне, первому из ваших подданных, оставаться сторонним и бесполезным наблюдателем».
– Написано прекрасно, – сказала Мария. – Но это вряд ли тронет Его Величество.
– Клянусь Богом, я не позволю, чтобы люди считали меня трусом.
В воздухе чувствовалась напряженность, страна объединилась, как бывает только в минуты опасности. На той стороне Ла-Манша Наполеон собирал огромный флот многопушечных кораблей. С французской земли исходила угроза. Наполеон громогласно угрожал, кричал, что Британия проиграла. Ее поражение было делом нескольких недель. Кем они себя мнят, эти англичане, что осмеливаются противостоять Наполеону? Они что, не знают о его победах по всей Европе?
В ответ неслось:
– Да, ну и кем он нас считает после этого?
Вся страна вдруг взялась за оружие. Крестьяне и рыбаки, купцы и их приказчики… все, кто мог носить мушкет или саблю, если не было мушкета, вставали в строй.
– Ну, давай, хозяин Бони, – кричали они, – давай, никак не дождемся тебя поприветствовать.
* * *Король все чаще и чаще находился в страхе. Участились моменты сумеречного состояния, когда он не осознавал, где он, с кем он, молод или стар. Иногда после сна он начинал говорить Бог весть что, не мог заставить себя замолчать. Ему казалось, что это говорит кто-то другой.
«Беда, – думал он. – Вечно у меня беды… а сколько их еще будет».
Он очень расстроился из-за заговора некоего полковника Деспарда.
«Что руководило этим человеком? – спрашивал он себя. – Ну что?»
Деспард был хорошим солдатом. На суде выступил сам лорд Нельсон и засвидетельствовал его храбрость и преданность. Что случилось, что заставило полковника Деспарда замыслить убить короля? Почему? Разве не выполнял я всегда свой долг?
Это был безумный заговор. Застрелить короля и захватить обе палаты парламента. Зачем? С какой целью?
Заговор был раскрыт, а самого его с товарищами казнили на крыше Саутваркской тюрьмы. Там он произнес последнюю речь, объявил, что верит в торжество свободы и справедливости над тиранией и ложью.
