Джудит Френч - Золотой отсвет счастья
— Я никогда не допускала…
Звон колокольчика прервал их беседу. Аннеми проворно вскочила и направилась к двери.
— Хозяин зовет меня. Надо идти. Подумай обо всем, что я сказала тебе, мисс Элизабет. Но ни о чем не спрашивай больше. Я все равно не отвечу. Тебе теперь известно многое. Пользуйся этим как хочешь, но помни — если ты посягнешь на его жизнь, я убью тебя.
Бесс потянулась к стакану, стоявшему на столике у изголовья. Да, непростой человек эта Аннеми. Ее лучше иметь в друзьях, чем в недругах. Напиток оказался на вкус очень приятным — кисло-сладкий, прохладный. Может, он облегчит головную боль?
Девушка все еще была слаба и беспомощна как новорожденный щенок. Но голова у нее работала достаточно ясно, чтобы поразмыслить над тем, как же спасти себя и их с Кинкейдом ребенка от этого безумца Перегрина Кэя. Невыносимую боль доставляли думы о прекрасном шотландце, и Бесс усилием воли гнала их от себя. Вспоминать и плакать у нее еще будет время. Сейчас она должна выжить.
— Я одобряю это.
Бесс поперхнулась, пролив напиток на тончайшее полотно сорочки.
— Кьюти!
Потомок гордых инков стоял как ни в чем ни бывало у окна в своей обычной позе: ноги чуть расставлены, руки скрещены на татуированной груди. Никаких пышных одеяний в этот раз не было, только красная набедренная повязка. Единственным его оружием был кинжал с костяной ручкой, инкрустированной перламутром. Сегодня Кьюти выглядел молодо как никогда, он даже показался Бесс моложе ее.
Лицо индейца вдруг озарила улыбка, которую нечасто видела Бесс. Наверное, в свое время Кьюти не одну женщину покорил своим обаянием.
— Я одобряю. Нельзя сдаваться, — повторил Кьюти.
— Где ты пропадал так долго? — вскричала Бесс.
— Ты, как всегда, забываешь, что мое время не принадлежит тебе? А потом, разве не я разгромил ради тебя лесных головорезов? Ты помнишь, как они бросились от меня врассыпную? Я великим воином был и остаюсь!
— Кьюти, сейчас не время для похвальбы. Индеец нахмурил угольно-черные брови.
— Стоящему перед тобой великому воину незачем хвалиться. Подвиги великого воина говорят вместо него. Легенды называют Кьюти величайшим из…
— Хватит! — Бесс закрыла лицо руками. — Хватит, Кьюти. Прошу тебя. Сейчас мне нужна твоя помощь. — Горячие слезы сами собой хлынули из глаз. — Они убили его. Убили Кинкейда. Ты видел? Видел? Где же ты был тогда, Кьюти?
Индеец усмехнулся.
— Не надо. Ты знаешь, великий воин не вынесет слез Женщины Звезд.
— Да? — по-детски обиженно отозвалась Бесс, отрывая ладони от лица. — На моих глазах убили человека, которого я полюбила… А теперь меня держит в плену этот… этот…
— О, да, великий воин все знает. Перегрин Кэй очень походит на своего отца, а того великий воин знает прекрасно.
— Кэй хочет, чтобы я вышла за него замуж.
— Да, я слышал слова этой женщины.
— Я не сделаю этого.
— Ты и не можешь сделать этого. Кровь Мэтью Кэя не должна смешиваться с кровью тех, на кого надеются мои предки. Твоя бабка была моей приемной дочерью. В тебе ее кровь, в тебе сила и огонь моего народа. Ты должна выйти замуж за отца своего ребенка. Он — избранный, он — мужчина, чей приход в твою жизнь был предсказан много лет назад.
— Что-то не совсем понятно ты говоришь, Кьюти. — Очертания индейца вдруг начали расплываться. Бесс испугалась. — Не уходи. Я пропаду без тебя. Ну, останься, прошу тебя!
Все глуше становился голос «великого воина».
— Оставаться в твоем времени трудная задача. В тебе жива сила видеть и слышать сквозь годы, мы еще встретимся с тобой. Твоя болезнь отступит.
— Но что, что мне делать, Кьюти? Не исчезай так быстро! Прошу тебя! — умоляла Бесс.
— В тебе жива сила, дитя мое. Все, чем обладала Лейси, живет в тебе. Ты можешь все. Поверь в себя.
— Но как же я одна могу… Остались уже только черные глаза.
— Ты не одна, — донесся голос.
— Кьюти!
Оборвался ее отчаянный крик. Комнату снова заполнили звуки дождя и ветра. На месте, где стоял «воин великих инков», мелькали лишь сгустки черных теней.
Бесс в изнеможении закрыла глаза. И из глубин ее души донесся теплый, сверкающий луч надежды: он жив!
22
Прошло три дня с тех пор, как являлся Кьюти. Три дня уже Бесс жила с убеждением, что Кинкейд все-таки не погиб. А Перегрин Кэй явно не собирался играть свадьбу, пока невеста больна. Поэтому она должна была восстановить свои силы, не давая понять, что чувствует себя лучше. По ночам, в полном одиночестве она вставала с постели, бродила по комнате, а днем притворялась, что спит, вздыхала, ела, пила, глотала микстуры, которые приносила Аннеми, словом, вовсю «недомогала».
Лорд Кэй навещал ее ежедневно в полдень, в шесть и в девять вечера. Он оставался безукоризненным джентльменом, не позволил себе ни прикоснуться к Бесс, ни оскорбить словами угрозы. Напротив, он всегда подробно расспрашивал ее о здоровье, предлагал поиграть в карты, почитать вслух, много, но ненавязчиво болтал то о погоде, то о природе, то о местных событиях, которыми Ямайка и Карибские острова были богаты. Если же Бесс спрашивала о судьбе «Алого Танагра» или о сокровищах, которые они с Кинкейдом нашли в джунглях, Перегрин не обращал на это ни малейшего внимания и продолжал толковать свое. Сокольничий был человеком исключительного коварства и редкой проницательности. Общество его тяготило Бесс.
На четвертый день Бесс не выдержала. Когда ранним утром Аннеми вошла в комнату, чтобы, как всегда, поднять шторы, девушка стояла у кровати.
— Я хочу одеться. Мне немедленно надо видеть лорда Кэя, — заявила она.
Аннеми кивнула.
— Я вижу, тебе намного лучше. Сейчас я прикажу приготовить тебе ванну и одежду. Лорд Перегрин освободится, как обычно, в полдень. Он…
— Нет, — твердо возразила Бесс. — Не в полдень, а сейчас, утром.
Сегодня, на рассвете она проснулась с четким предчувствием, что Кинкейду грозит беда. Да что там беда — смерть. Если не предпринять что-либо немедленно, его жизнь угаснет.
Аннеми колебалась. Своими внимательными глазами она будто оценивала Бесс.
А у той посасывало под ложечкой от неуверенности и возбуждения. Она совершенно не представляла, что скажет Сокольничему, но твердо знала, что медлить больше нельзя.
— Аннеми, прошу тебя. Экономка кивнула.
— А ты нравишься мне, мисс Элизабет. Если хозяину и брать жену, то такая, как ты, пожалуй, неплохо подойдет ему.
— Зато он плохо подойдет мне, потому что мое сердце навеки отдано другому. Из этого союза с лордом Кэем не выйдет ничего хорошего. Больно будет нам всем.
Через час, приняв ванну, напудрившись, надушившись и облачившись в предложенное ей лазурно-синее платье старинного фасона с пышными рукавами и шлейфом, Бесс вошла в светлую, роскошную комнату Сокольничего. Огромный тиковый стол, сервированный на двоих, придавал комнате торжественный вид.
