Александра Торн - Возвращение надежды
– Ваш муж, миссис Прайд, без всяких сомнений, богатый человек. Я уверен, он может повезти вас в любое место, куда пожелаете.
– Но он не делает этого. Он весь в своем ранчо.
– Вот как?
– Именно так, – проговорила Шарлотта, надув губки, став от этого еще более соблазнительной.
– Какое трагическое заблуждение! Как можно такой женщине, как вы, отводить второе место в своей жизни после каких-то комков грязи?
– Вы мне льстите.
– Это не лесть, миссис Прайд.
– Пожалуйста, зовите меня просто Шарлоттой.
– Только если вы будете меня звать Найджелом. Она восхитительно взмахнула ресницами. «Какое очаровательное создание», – подумал он, забыв обо всех своих болях – и физических, и душевных.
– У вас был такой бледный вид, когда я вошла. Хотите, я дам вам опиум? Он хорошо снимает боль.
– И сознание затуманивает тоже. К нему ведь быстро привыкаешь. В Индии я видел людей, которые за этот наркотик продавали душу. Нет уж, лучше буду переносить боль, чем стану наркоманом.
Ее дивные, похожие на бриллианты глаза расширились.
– Вы действительно были в Индии?
– В Индии? Да. И во многих других экзотических странах, о которых большинство людей только читали, – сказал он, отбрасывая ложную скромность.
Затаив дыхание, Шарлотта подалась вперед.
– Представляю, какие вы можете рассказать захватывающие дух истории. Скорее бы вы поправились, очень хочется их послушать.
Подобной женщины, которая бы так бурно реагировала на любое его высказывание, Найджел еще не встречал.
– Теперь у меня появилась цель в жизни.
– А сейчас я могу вам чем-нибудь помочь?
– Хорошо, если бы вы прислали кого-нибудь из слуг-мужчин, чтобы меня побрили. С этой бородой я стал похож на старика.
– У моего мужа нет слуг-мужчин. И вы вовсе не старик. Даже с бородой. Но я могу побрить вас, если хотите. Насколько я припоминаю, у вас, под этой ужасной щетиной, довольно привлекательное лицо.
Шарлотта произнесла эти слова и сама удивилась. Она не флиртовала уже многие месяцы. С тех пор как Господь оставил ей жизнь, она решила ее начать по-новому, стать более серьезной, как Эльке.
И вот, значит, опять принялась за старое. Но, что интересно, заниматься этим доставляет ей огромное удовольствие.
Что за вред, спрашивается, может быть, если я развлекусь слегка с Найджелом Хосорном? Надо будет вечером не забыть написать маме об этом симпатичном молодом графе.
– А вам прежде приходилось этим заниматься? – спросил он. В его светло-карих глазах промелькнула тень сомнения.
– Вообще-то есть очень много вещей, которыми я ни разу не занималась. Ну и что? Просто надо быть смелее и пробовать все. – Она даже толком и не понимала, о чем говорит, пока не встретилась с ним взглядом.
Найджел сиял. Ведь в этих словах для мужчины может быть заключено очень многое. Буквально все. Нет, такой очаровательной маленькой шалуньи, такой дерзкой и смелой он еще не встречал.
– Может быть, стоит подождать и попросить Эльке?
– Ой, какая чепуха! Вы что, мне не доверяете, лорд Хосорн?
– У меня такое чувство, что вы очень опасная женщина.
– Ах вот вы как! А я-то думала, что вы смелый мужчина. Даже боитесь попробовать?
К своему удивлению, он вдруг понял, что хочет произвести на нее впечатление. Сделать что-то такое, чтобы она знала, что остаток своей жизни он не собирается проводить, лежа в постели на спине.
– Мне в своей жизни приходилось рисковать больше, чем многим мужчинам. Если бы не так, то я бы здесь не оказался. Так что одним риском больше, одним меньше, какая разница.
– Я схожу за бритвой Патрика и сейчас вернусь.
Шарлотта торопилась, боясь, что он передумает. В холле она задержалась перевести дух. Ее сердце колотилось так сильно, что она боялась, как бы оно не выскочило из груди и не упало на пол.
В таком состоянии она не была с того самого вечера, когда впервые встретила Патрика.
«Нет, – поправила она себя, – я и тогда не испытывала подобного восторга».
От мысли о том, что ей придется брить едва знакомого мужчину, на душе становилось сладостно тревожно.
Бритва Патрика, кувшин для бритья и кисточка – все это было расставлено на полке в ватерклозете. Шарлотта собрала их и наполнила водой белый эмалированный таз. Она была уже на пути к двери, как вдруг поспешно возвратилась к зеркалу над раковиной.
Щеки пылали так ярко, что вовсе не нуждались в румянах. Костюм, который она надела сегодня утром, прекрасно оттенял ее темные волосы. Она изогнула бровь, увлажнила губы и несколько раз улыбнулась, следя за появлением ямочек на щеках. После этого, удовлетворенная, поспешила назад, в комнату Найджела.
У двери Шарлотта остановилась собраться с мыслями. В конце концов никаких оснований чувствовать себя, как будто она собирается пуститься в тайное и рискованное путешествие, у нее не было. Только и всего, что предложила раненому человеку небольшую помощь. Что здесь такого?
Она постучала один раз и, не дожидаясь ответа, вошла.
– Не придется ли нам потом сожалеть об этом? – проговорил Найджел со своим удивительным английским акцентом.
– Обещаю, что живым вы останетесь. Он тихо засмеялся.
«Как он мило смеется», – подумала Шарлотта, устраивая полотенце под подбородком Найджела. Ей всегда нравилось, когда мужчины смеялись над ее проказами.
Она окунула кисточку в миску с водой, затем в мыльную пену и сильно размешала, после чего покрыла пеной щеки и подбородок Найджела.
Она не раз наблюдала, как слуги брили ее отца и братьев, но никогда не задумывалась над этим. Что-то интимное по своей сути было в том, что она сейчас бреет этого мужчину. Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что мужчина этот симпатичный английский аристократ.
Об аристократическом происхождении Найджела говорили его высокий лоб и орлиный нос, равно как и стройная фигура и чудесные пепельные волосы, пряди которых падали на лицо.
Патрик своей мужественностью ее слегка перегружал. Наружность Найджела была куда более утонченной. Она водила бритвой по твердой щетине, покрывающей его лицо, и было такое ощущение, что фундамент дома покачивается у нее под ногами.
Она почувствовала вдруг, что связана с ним, причем связь эта выходила далеко за пределы физического влечения – хотя и этого было здесь с избытком – она чувствовала себя так, как будто уже знала его насквозь.
Это было очень странно! Как она, замужняя молодая женщина, счастливая в браке, может испытывать подобные чувства к какому-то еще мужчине, кроме своего мужа.
Про Патрика, про то, как он ей нравится, она рассказывала своей матери, делилась с Эллой Мэй и другими своими приятельницами, у которых было желание слушать. Но Шарлотта бы никогда не отважилась поделиться тем, что чувствовала сейчас, ни с одним живым существом, разве что сама бы сказала Найджелу лично. Может быть, когда-нибудь они вместе посмеются над этим.
