Мария Феррарелла - Нежный плен
Когда приготовления были закончены, Дункан привлек девушку к себе.
— Будь осторожна, — шепнул он, коснувшись губами ее губ.
— Постараюсь, — ответила она, и в этот момент услышала звук приближавшейся повозки. Кто-то из приговоренных на смерть дико кричал и плакал. Боже праведный, а вдруг это ее отец? Замерев от страха, Бет проглотила застрявший в горле комок.
Как только повозка, сопровождаемая солдатом, приблизилась, девушка выбежала на дорогу и встала перед ней.
— Помогите мне, прошу вас, помогите! — рыдая, закричала она. — Моя лошадь охромела, и я не могу сдвинуть с места этот фургон.
Кучер повозки хотел было огреть назойливую девчонку кнутом, но в следующую секунду Дункан и его товарищи бросились на повозку. Конвойного ударили и скинули с лошади: он испустил дух прежде, чем успел схватиться за мушкет.
Кучер попытался было подстегнуть лошадь, намереваясь переехать Бет, но Дункан сразу же выстрелил, и возница, уже мертвый, повалился вперед. Лошадь поднялась на дыбы: ее ноздри раздувались, она дико била копытами в воздухе. Джейкоб соскочил с козел фургона и схватил обезумевшее животное под уздцы: один миг — и лошадь налетела бы на их фургон. Три человека, находившиеся в повозке, были ошеломлены: они, по всей видимости, едва ли понимали, что тут происходит. Первой на повозку взобралась Бет, сразу же бросившись на шею своему отцу — избитому и изможденному. Она едва не разрыдалась, увидев его таким исхудавшим.
Но он был жив. Все еще жив.
— Отец! — крикнула Бет. — Ты меня узнаешь?
— Бет? — прошептал узник, не веря своим глазам. — Как ты здесь оказалась?
— Да, да, отец, это я!
Только теперь Бет увидела, что руки отца связаны за спиной, и попыталась развязать веревки.
— Скорее, скорее, Бет! — торопил ее Дункан. Он уже был в фургоне. — Сейчас начнется погоня!
Но Бет, вытащив из-за голенища своего сапога кинжал, все-таки успела перерезать веревки.
— Да, отец, мы должны спешить. — Дочь уже протянула руку, чтобы помочь отцу сойти с повозки, но доктор Больё почему-то медлил. Он указал на лежавшее рядом с ним худенькое тело.
— Я не уеду отсюда без Андре.
Взглянув на повозку, Бет увидела, что на ее дне, на соломе, лежит паренек лет шестнадцати: он был так слаб, что не держался на ногах. Она посмотрела на Дункана.
— Дункан! — позвала она. Больше ей ничего не нужно было говорить. Дункан сразу же подхватил юношу на руки: он был так худ, что почти ничего не весил.
— И еще Виолетту, — приказал доктор Больё.
Но Жак, взявший было молоденькую женщину за руку, только покачал головой.
— Она умерла. Похоже, не выдержало сердце. Какая жалость. На вид ей не больше тридцати… — Но уже в следующее мгновение, он совладал со своими чувствами и огляделся. — Поторопитесь, ради Бога, поторопитесь. Сейчас появятся другие повозки. Тогда нам несдобровать.
Дункан быстро перенес юношу. Филипп Больё, опираясь на Жака и Бет, с трудом добрел до фургона. Спасенных сразу же забросали соломой. Джейкоб, зажав в руках вожжи, был готов тронуться с места в любую секунду.
— Можешь ехать, но не слишком быстро, — предупредил его Кристиан. — Незачем привлекать к себе внимание. — Вскочив на своего коня, Жак последовал за фургоном. — Я буду сопровождать вас до тех пор, пока мы не покинем город. Там, при выезде, нас ждет Себастьян с лошадьми.
Едва они двинулись с места, послышался шум колес второй повозки.
Бет, сидевшая на козлах рядом с Джейкобом, шепнула ему:
— Если солдаты увидят пустую повозку и мертвого кучера, то сразу же кинутся за нами в погоню. Поезжай скорее.
Джейкоб, бросив взгляд через плечо, вопросительно посмотрел на Жака.
— Да, но он не велел…
— Скорее, Джейкоб! — приказала Бет.
Парню не нужно было повторять дважды. Щелкнув вожжами, он стегнул лошадь:
— Скачи, Мейган, скачи!
Увлекая за собой фургон, кобыла помчалась рысью прочь из центра города.
У Бет бешено колотилось сердце, когда им приходилось проезжать мимо часовых, расставленных по всему Парижу. Но, к счастью, ни один из них не обратил внимания ни на сонного кучера, ни на усталую, забрызганную грязью молодую женщину, сидевшую рядом с ним.
Дункан и Жак, следуя за фургоном, внимательно следили, не угрожает ли им кто-нибудь, но, похоже, судьба хранила беглецов. Погони не было. Они доехали до окраины Парижа без всяких приключений.
Глава 39
Себастьян, как и обещал, ждал их на окраине города. Вместо одной лошади с ним было две: чутье подсказало ему «найти» по дороге еще одну. И чутье его не обмануло.
Завидев Себастьяна, Джейкоб остановил фургон, соскочил с облучка и ловко снял упряжь со своей кобылы.
Теперь нужно было помочь бывшим узникам выйти из фургона. Оба были так слабы, что едва двигались. Андре, казалось, вот-вот начнет бредить. Филипп Больё чувствовал себя лучше, но тоже был крайне изможден.
— Сомневаюсь, что они смогут ехать верхом, — сказала Бет. Но выхода не было.
— Им придется сесть в седло, — возразил Дункан. — Иначе нельзя. Фургон тащится слишком медленно, и чем скорее мы удалимся от Парижа, тем лучше будет для всех нас. К тому же фургон может привлечь внимание, что крайне нежелательно. Мейган — лошадь резвая, но и ей не удастся убежать от погони, если она будет тащить за собой фургон, в котором едут четыре человека.
Филипп, тяжело навалившись на Жака, попытался было улыбнуться дочери, но из этого ничего не вышло.
— Я удержусь в седле, Бет, не беспокойся, — прошептал он.
Девушка нахмурилась. Ей было ясно, что отец не сможет этого сделать. А уж об Андре и говорить не приходилось.
— Нет, ничего не выйдет, — со вздохом проговорила она.
— Он сядет вместе со мной, — сказал Дункан. — А Джейкоб посадит к себе парня. — Взглянув на Бет, он добавил: — Лишнюю лошадь возьмем с собой.
— Друзья, нам надо спешить, — вмешался в разговор Жак. По его приказу Анри наблюдал за дорогой, в случае опасности он должен был подать знак.
Вместе с Жаком Дункан усадил Филиппа в седло, сам сел сзади и обвил руками его изможденное тело.
Кристиан и Себастьян помогли Джейкобу управиться с Андре.
— Здесь, друзья, наши дороги расходятся, — сказал Жак. — Будет лучше, если мои люди и я сам не узнаем, куда вы едете.
Дункан понял, что он имел в виду. Он мог выдать их под пыткой. У терпения каждого человека есть свои пределы, и у всех они разные. Дункан, наклонившись, взял руку Жака и крепко ее пожал.
— Не знаю, что бы мы делали без тебя и твоих людей, друг.
Жак не был тщеславен, но благодарность Дункана доставила ему удовольствие. Однако он пожал плечами и улыбнулся:
