Бонни Винн - Безрассудные сердца
— Ты идешь со мной? — спросил он.
Вопрос отвлек ее от мыслей, она кивнула ему, похлопала по шее Долли и почувствовала вдруг, что нуждается в поддержке больше, чем ее лошадь.
В отеле Бойд быстро прошел регистрацию. Он попросил по отдельному номеру для себя и для Абигейль и достаточно комнат, чтобы разместить всех работников по два человека в каждой. Обычно другие хозяева предоставляли людям право самим снимать и оплачивать проживание в гостинице, но Бойд объяснил Абигейль, что для того, чтобы сохранить хороших работников, нужно относиться к ним заботливо и с уважением. Абигейль полностью согласилась с ним, несмотря на то, что прибыль от перегона ненамного превысит оплату гостиничных счетов.
Лысеющий владелец отеля подал им ключи.
— Ваш номер десять, мэм. А вы, сэр, располагайтесь в номере девять.
Бойд прокашлялся.
— А нет ли у вас двух отдельных номеров, не смежных?
— Нет. Вы заняли два последних. Вначале это был двухкомнатный номер, но потом его поделили на два однокомнатных. До вас в город прибыло еще два перегона скота, так что вам еще повезло.
— Может быть, в городе есть другой отель? — пробормотала Абигейль.
— Все переполнены, — ответил хозяин отеля. — У меня оказалось два свободных номера только потому, что предыдущие постояльцы выписались прямо перед вами.
Абигейль и Бойд посмотрели друг на друга. Его голос прозвучал неестественно грубо, когда он, подписывая бланк регистрации, сказал:
— Эти комнаты прекрасно нам подойдут.
В молчании они поднялись по лестнице. Бойд проводил Абигейль до двери ее номера и вежливо дождался, когда она откроет ключом дверь.
— Я буду на станции, в погрузочном загоне, — сообщил он, стараясь не смотреть ей в глаза. — Вернусь около семи вечера.
— А я пойду поищу доктора, чтобы он осмотрел Билли, — сказала она, также боясь встретиться с ним взглядом.
— Нормальные комнаты, — добавил он, но голос его звучал неубедительно.
«Сообщающиеся между собой», — хотелось закричать ей, но вместо этого она с вымученной улыбкой проговорила:
— Конечно.
Затем оба помолчали, потом одновременно заговорили:
— Ты будешь…
— Я думала…
И оба замолчали. Но Бойд сдвинул на затылок шляпу и нашелся, что сказать.
— Хочешь, вечером пообедаем вместе, в ресторане внизу?
— Это было бы прекрасно. — Преодолев натянутость, она импульсивно взяла его за руку. — Бойд, здесь нас никто не знает. И ничего не нужно менять, что бы ни подумали о нашем поведении до возвращения на ранчо.
Заметив на его лице гримасу боли, она пожалела о сказанном.
— Я совсем не то имела в виду, — попыталась она объяснить свои слова.
— Не важно, какими словами ты выразила свою мысль, но суть сводится к одному: когда мы вернемся на Трипл-Кросс, все между нами кончится.
Он повернулся и пошел прочь, а она все раздумывала над тем, стоит ли остановить его, и сердце у нее защемило.
Вторая половина дня пролетела быстро. Абигейль нашла доктора, который, осмотрев Билли, счел, что выздоровление идет прекрасно. Седой доктор посмотрел на Абигейль с особым уважением, услышав рассказ о ее хирургических способностях, и отметил, что Билли чертовски повезло сохранить ногу.
По пути в отель Абигейль зашла в магазин и купила себе простое платье, нижнюю юбку и белье. Понимая, что эта одежда понадобится ей только на один вечер — ну, может быть, на пару вечеров, она считала, что этот вечер для нее гораздо важнее потраченных денег. Затем купила шампунь, пахнущее розами мыло и ароматический лосьон. Повинуясь внезапному порыву, она выбрала для Бойда новую рубашку и новый шейный платок взамен того, который он отдал ей.
Когда она уже собиралась оплатить покупки, ее внимание привлекли карманные золотые часы, на корпусе которых был выгравирован мустанг. Она сразу же поняла, что эти часы просто созданы для Бойда, и, не позволив себе долго раздумывать, быстро включила их в список приобретаемых вещей и оплатила стоимость всех своих покупок.
На пути в отель Абигейль ругала себя за этот дурацкий порыв. Вряд ли она имела право сделать ему такой дорогой подарок. Но само сознание того, что часы лежат среди других покупок, наполняло ее несказанной радостью. Вернувшись в отель, она попросила приготовить горячую ванну, а затем долго отмокала в ней, пока кожа не раскраснелась. Потом покрыла себя слоем прекрасно пахнущей пены розового мыла. Волосы она вымыла ароматным шампунем и высушила их в последних лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь занавески.
Ближе к вечеру Абигейль зажгла в комнате керосиновые лампы, хотя последние лучи солнца еще освещали ее. Ей нравился смешанный свет ламп и заходящего солнца, а также острый запах керосина вместе с запахом ее мыла и лосьона. Одетая в новое нижнее белье, душистые нижние юбки, Абигейль нежилась, наслаждаясь этими дарами цивилизации. Но нетерпение нарушало ощущение комфорта. Она знала, кого и что она ждет. Подумав, что пора готовиться к вечеру, она потянулась за платьем, и ее взгляд упал на рубашку, купленную Бойду. Подняв глаза на дверь, ведущую в его комнату, она решила проверить, закрыта ли она, и если нет, зайти и положить рубашку на его постель. Вернувшись, он найдет ее, и это будет прекрасный сюрприз.
Абигейль посмотрела на карманные часы, заведенные еще в магазине, убедилась, что до его прихода еще целый час, встала, взяла рубашку, подошла к Двери, повернула ручку и вошла в соседнюю комнату, рассчитывая, что она пуста, но обнаружила посреди нее большую лохань, подобную той, в которой она ранее мылась в своей комнате. Однако эта, в отличие от ее лохани, была полна. Им.
Открыв рот, Абигейль уставилась на могучую мускулатуру его широкой груди, на сужающийся книзу торс и на воду, скрывающую то, что было внизу. Но еще гадая о том, что там скрыто, она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Его намерения были абсолютно ясны; никаких извинений, никакого замешательства, только жажда удовлетворения так долго сдерживаемого желания.
Абигейль могла бы извиниться, повернуться, побежать к себе и через минуту оказаться в безопасности. Но она ничего этого не сделала.
Огонь, горевший в его глазах, зажег и ее. Теплота охватила ее как коварный соблазнитель, заставив груди напрячься от одного его взгляда. Влажность между ног была горячей и нестерпимой.
Абигейль не сводила с него глаз и заметила на его лице ответное желание. Бойд начал подниматься, как огромный зверь, стряхивая капли воды со своего могучего тела. Мускулы широченных плеч перекатывались под кожей от каждого движения. Он приподнял тяжелые, сужающиеся книзу бедра над краем лохани и встал на коврик.
