Джулия Энн Лонг - Соблазн и страсть
Но теперь уже Рис нисколько не боялся скандала.
Пусть его имя и честь будут запятнаны, но он хотел, чтобы скандал затронул только его одного, а не близких ему людей. Сначала он найдет Анну Холт, а затем публично во всем признается, чтобы все узнали: она совершенно непричастна к убийству Ричарда Локвуда.
Прошло две недели. Потом еще одна. И за все это время граф ни разу не появлялся, ни в клубах, ни в лондонских гостиных. Более того, он ни с кем не искал встреч и отказывался от всех приглашений. Как-то раз к нему явилась синьора Ликари, и этот ее визит весьма удивил его, даже отчасти взволновал. Граф сам спустился в холл, чтобы поприветствовать гостью. Но ничего вразумительного он не мог ей сказать — пробормотав какое-то приветствие, он развернулся и направился обратно к лестнице. Теперь ему не было никакого дела до бывшей любовницы.
Однако граф почти ежедневно встречался с Китом, он изводил его, но виконт не мог сообщить ему ничего нового. Кроме того, Рис побеседовал с Дейзи Джонс, бывшей нянькой сестер и одной из немногих свидетельниц того, что произошло той страшной ночью, когда девочек разлучили. Но и Дейзи не могла сказать ему ничего нового.
Рис даже посетил антикварную лавку, где хозяйничал мистер Эдвин Эйвери-Финч — тот, по словам Кита, был довольно близок с Локвудом. Среди вопросов, заданных им мистеру Эйвери-Финчу, был и такой: посещал ли Локвуд Италию?
— Да, посещал, — ответил мистер Финч. Он знал, что Ричард однажды побывал в Италии, но где именно, антиквар не знал.
И вот в какой-то момент, когда Рис уже отчаялся, его осенило! Ведь не мог Ричард не чувствовать, что его со всех сторон окружает опасность. И, следовательно, он наверняка пытался себя обезопасить. Во всяком случае, он должен оставить какой-то ключ к разгадке возможного убийства. И, конечно же, он оставил для своих дочерей какие-то указания, — чтобы они знали, где искать мать, если с ним, Ричардом, что-нибудь случится. Указания же, судя по всему, находились в Горриндже.
Через две-три недели Сабрина вполне освоилась у Грантемов и стала чувствовать себя здесь как дома. Знакомство и все более тесное сближение с сестрами не могло ее не радовать. Сейчас Сабрину переполняло удивительное чувство — чувство причастности к семье. Поскольку все сестры встретились и познакомились совсем недавно, новизна родственных ощущений еще не притупилась, каждая встреча для них была радостью, общение представлялось неиссякаемым источником духовных наслаждений, хотя порой не все было гладко — случались размолвки, набегали тучки, но они не делали погоды.
Но ни Сюзанна, ни Сильвия не пытались вызвать Сабрину на откровенность. Они уважали ее тихую печаль и не расспрашивали про мужа. Они не давили на нее, хотя, как подозревала Сабрина, и Сюзанна, и Сильвия сходили с ума от любопытства. Кроме того, они очень переживали и за нее: в отличие от ее брака, их семейная жизнь протекала вполне безоблачно. И только теперь Сабрина поняла: даже между родными сестрами могут быть тайны.
Однажды к ней в комнату с сияющим лицом вошла Сюзанна с визитной карточкой. Сабрина с любопытством взглянула на сестру, и та пояснила:
— Я решила показать тебе эту карточку. Может, ты захочешь ее принять, как знать?!
На карточке значилось «Синьора София Ликари». Сабрина всматривалась в имя и не могла понять, какие чувства пробудило оно в ее сердце. Она запретила себе думать о Рисе и обо всем, что было связано с ним и с Ла-Монтань. Но почему же к ней заявилась эта надменная и прекрасная певица?
Немного подумав, Сабрина сказала:
— Пусть подождет. Я приму ее.
Когда Сабрина появилась в гостиной, София встала и, приветствуя ее, присела в реверансе. «Интересно, когда в последний раз Рис находил утешение в ее объятиях?» — подумала Сабрина. Глядя на стройную даму в красновато-коричневом платье, она прекрасно понимала: любой здравомыслящий мужчина не прочь обрести утешение в обществе.
— Благодаря какому капризу судьбы, — Сабрина не скрывала своей иронии, — я имею честь видеть вас, синьора Ликари?
— Он ничего не ест, — заявила певица. Сабрина нахмурилась.
— Простите, я вас не понимаю, синьора Ликари…
— Ваш муж… Он не ест, ни с кем не разговаривает и почти не спит. — Каждое слово Софии звучало как неприкрытое обвинение.
— Но вам то откуда это известно? — спросила Сабрина. Действительно, как София могла знать об этом… если, конечно, не проводила с Рисом долгие часы?
— Вот здесь… — София обвела пальцами глаза. — У него красные белки и покрасневшие веки. Он сильно похудел, и он никого не хочет видеть из прежних друзей. И еще… — Ликари сделала большие глаза. — Во время разговора он невыносимо груб.
Груб? Ну что же в этом удивительного? Сабрина прекрасно знала, что порой Рис действительно бывает излишне груб.
— Вы видели его? — спросила она, и сердце тревожно забилось.
Певица кивнула:
— Да, видела. И он хочет только одного… Именно поэтому я и пришла к вам, леди Роуден.
Но эти слова певицы не являлись ответом на вопрос. Сабрина внимательно посмотрела на собеседницу, и ей показалось, что в глазах певицы мелькнуло сострадание.
— Синьора Ликари, почему вы пришли сюда?
— Вы должны увидеться с ним.
Слова Софии прозвучали как требование. И, судя по всему, певица не сомневалась в том, что Сабрина выполнит это требование.
— Увидеться? А зачем? — Сабрина изобразила удивление. — Чтобы сделать вашу встречу с ним более приятной, когда вы будете передавать мое согласие?
— Я же сказала, он не встречается с прежними друзьями. Во всяком случае, почти не встречается.
И тут Сабрину осенило: неужели синьора Ликари считает Риса… всего лишь своим другом? Но если так… Она вдруг поняла: эта гордая и надменная женщина просто тревожится о нем, беспокоится за него. И ей вдруг стало ужасно неуютно стоять напротив Софии, зная, что та когда-то спала с ее мужем, — а теперь переживает из-за него. Но не означает ли это, что она, Сабрина, по-прежнему любит своего мужа?
Впрочем, Сабрина не очень-то доверяла этой женщине. Но даже если она не могла доверять — что из того, что Рис не виделся со старыми друзьями, в том числе и с синьорой Ликари? Особой радости Сабрина от этого не испытывала, Кроме того… у Риса очень быстро менялось настроение. Так что очень может быть, что во время очередной встречи с Ликари он опять затащит ее в постель.
Вежливо улыбнувшись, Сабрина проговорила: — Ваша забота очень трогательна, синьора Ликари. Но, увы, вы не убедили меня в том, что Рису так необходима встреча со мной. А теперь… прошу извинить меня. Я очень занята.
