Елена Арсеньева - Год длиною в жизнь
Юноша не видел сейчас ничего на свете: ни Парижа, ни фашистов, которые вольно разгуливали по улицам прекрасного города и с которыми он поклялся бороться, не щадя собственной жизни. Какое там! Все клятвы были забыты, его занимало совсем другое, он был всецело погружен в свои мысли. Причем мысли эти, судя по мрачному выражению тонкого, словно бы выгравированного на чуточку пожелтевшей старинной бумаге лица, были весьма печальны, даже трагичны, и порою глаза его подергивались слезами, а иногда начинали метать яростные молнии.
Юношу звали Антон Валуев, и он был обуреваем ревностью и обидой. Его, как выяснилось, откровенно водили за нос два человека, которые только и были ему дороги в жизни: лучший друг и любимая девушка. Они оба вдруг начали его избегать. Друг рассказал, что решил жениться на русской девушке (венчаться тайно, потому что она еще очень молода и родители не дадут разрешения, да и сам он слишком молод для регистрации брака в мэрии), пригласил Антона быть шафером… но потом вдруг сообщил, что намерения его изменились и венчание откладывается. Говоря так, Максим старательно отводил зеленые глаза, а лицо его – лицо человека, не привыкшего лгать, нарушать слово чести (к тому же данное его отцом!), – было совершенно несчастным. Антон сразу понял, что Максим лукавит, однако сделал вид, будто принял ложь за чистую монету, хоть и был оскорблен и обижен. Ну что ж, мало ли какие могут быть резоны у человека!
Но это было еще не все. Максим, заикаясь и запинаясь, промямлил, что лучше бы им встречаться теперь пореже. Все-таки они оба в отрядах R?sistance, и если схватят их обоих, под удар будут поставлены сразу две группы.
– Слушай, – изумился Антон, – да ведь мы и так видимся от силы раз в месяц!
– Значит, будем видеться раз в два меясца, – буркнул Максим. – Или в три…
Антон холодно простился с другом и отправился на собрание группы в самом отвратительном настроении. Впрочем, от одной мысли, что он увидит Лору (девушку своей мечты), настроение у него вскоре улучшилось. Он раздумывал о том, что пора уже перестать бросать на нее пылкие взгляды, а перейти к не менее пылким словам. Лора всегда смотрела на него очень приветливо. Правда, страсти в ее глазах Антон не разглядел, как ни старался, но ведь она могла притворяться равнодушной…
Лора не пришла на явочную квартиру, однако Гийом, руководитель группы, никакого беспокойства не проявлял. А вот Антон встревожился и улучил минутку спросить Гийома, почему ее нет, не заболела ли. Гийом поморщился (он не любил таких вопросов), а потом сказал, что Лора к ним больше не придет.
– Нет, с ней ничего не случилось! – тут же воскликнул он, увидев, какой ужас промелькнул в глазах Антона. – Она попросила перевести ее в другую группу.
– Почему?
Гийом пожал плечами и ответил, что, мол, на то были свои причины, хотя не обязан был ничего объяснять. Да и Антону (Огюсту, вернее сказать) не следовало спрашивать, согласно законам конспирации. Однако ответ на недозволенный вопрос был для Антона очень важен, именно поэтому он что-то такое заметил в непроницаемых глазах Гийома, уклончивость какую-то, странную заминку, и влюбленное сердце, которое всегда вещун, подсказало ему, что дело здесь нечисто.
Дело здесь в нем. Лора просто не захотела с ним больше видеться! Поняла, что он в нее влюблен, и… Он ей не нужен. Может быть, у нее есть другой, а любовь Антона ей ни к чему…
Он был влюблен впервые в жизни, может быть, поэтому так остолбенел, мгновенно заболел от своей догадки. Но разве он мешал ей? Разве досаждал своими чувствами? Он просто смотрел на нее… «Как все это неудачно сошлось, – подумал он с тоской. – Два самых дорогих человека меня покинули!»
И вдруг имя Лоры коснулось его слуха. Антон насторожился.
Две девушки болтали в сторонке. Пусть они и состояли в группе R?sistance (их делом было добывать бумагу для пишущих машинок, чтобы печатать на ней воззвания), но оставались самыми обычными девушками. А о чем могут болтать самые обычные девушки? О нарядах, конечно.
– Лора сказала, что мадам Салю мастерит ей потрясающее платье из старого бабушкиного шифонового. Оказывается, перед прошлой войной с бошами тоже был в моде шифон. Лора говорит, получается что-то волшебное!
– И где живет эта волшебница?
– Где-то рядом с Нотр-Дам де Лоретт. Лора сказала, у нее сегодня в три часа там какое-то торжество, а до этого она забирает у мадам Салю свое платье…
Девушки вдруг заметили, что Антон слушает их разговор, и быстренько закрыли на замок свои хорошенькие ротики. Но он уже услышал, что хотел: сегодня в три Лора будет в Нотр-Дам де Лоретт! Есть надежда увидеть ее! Он скажет ей все, и… Может быть, Лора тоже неравнодушна к нему, а все ее опущенные или отведенные глаза – не более чем девичья скромность. Если Лора благосклонно выслушает его признание, если не откажется от встреч с ним, Антон… О, Антон будет просто на небесах от счастья!
При одной мысли о Лоре у него начинала кружиться голова. Ни об одной женщине в мире он не думал с таким благоговением – и одновременно с вожделением. Это и есть любовь! Неужели Лора не поймет, не оценит? Если да, то… тогда он готов жениться на ней, обвенчаться прямо там же, в Нотр-Дам де Лоретт! Лора… Лоретт… В этом было некое мистическое совпадение, которое воодушевило Антона.
Он отлично знал храм на рю Шатодан: старый, тихий храм с дорическими колоннами на высоком крыльце, с богато украшенным портиком и чудесной статуей Богоматери внутри. Самое удивительное, что именно там собирался венчаться Максим, в этот храм он просил прийти Антона и быть его шафером. Как ни странно, именно сегодня, в три часа. Но венчание Максима отменено…
Какое странное совпадение, опять подумал Антон. И тут мелькнуло у него подозрение, что не все так просто с внезапной переменой намерений Максима, с исчезновением Лоры и с тем, что она должна забрать платье у портнихи для какого-то торжества и именно в три часа быть в храме. Неужели венчание Максима все же состоится? Значит, друг его обманул? А Лора? Она что, будет исполнять роль подружки невесты на том венчании? Или…
Сумбурные мысли, черные подозрения и самые светлые надежды беспорядочно мешались в голове Антона. Поэтому неудивительно, что он ничего не замечал вокруг себя: ни прекрасного дня, ни Парижа, ни гитлеровцев, ни молодого человека в укороченной шинели и в кепочке, надвинутой на лоб, идущего за ним по пятам.
Молодой же человек – звали его Анатолий Жеребков, он тоже был русский и тоже принадлежал к кругу детей эмигрантов, правда, к тому кругу, в котором безоговорочно приняли власть оккупантов, – шел за Антоном и размышлял, не пора ли уже остановить кого-нибудь из полисье и указать им на юношу. Конечно, он ничуть не сомневался, что и сам в силах скрутить его, но вдруг тот окажется вооружен? У Жеребкова имелся при себе пистолет, но Руди не советовал своим парням применять оружие на людях.
