Жюльетта Бенцони - Тибо, или потерянный крест
Но вот однажды вечером, едва он успел пристроить свое изболевшееся тело на каменной скамье в поисках сна, все меньше и меньше восстанавливавшего его силы, в камеру вошел черный тюремщик, положил ему на плечо тяжелую руку, без труда, как ребенка, поднял его на ноги, а затем указал на дверь, за которой поблескивали кривые сабли двух стражников. Он шагнул за порог, и они частично проделали в обратном направлении путь, которым он прошел... сколько же времени назад это было?
Его привели в большой зал судебных заседаний, как ему показалось — заполненный толпой, над которой, словно барашки волн, пенились разноцветные тюрбаны. В самой глубине этого зала располагалось устланное ковром возвышение, и там, на чем-то вроде золотого подноса на очень коротких ножках с невысокой оградкой, восседал Саладин. Под его скрещенными ногами виднелась лежавшая на этом троне большая подушка из темного бархата. Султан был облачен в роскошное одеяние из пурпурной парчи с более темными завитками, рукава которого в верхней части были перехвачены двумя широкими полосами золотого шитья; однако полное румяное лицо его с висячими усами, подчеркивающими презрительную складку рта, казалось под черным тюрбаном, украшенным сверкающими камнями, еще более мрачным. В огнях огромных светильников под потолком и стоявших перед помостом стеклянных с золотой филигранью фонариков он блистал, словно какое-нибудь божество.
Стража бросила Тибо к его ногам, заставив опуститься на колени и уткнуться лицом в мраморные, не покрытые ковром плиты свободного пространства перед троном. Несмотря на слабость, Тибо не мог стерпеть такого недостойного обращения и встал, утирая рукавом кровь, льющуюся из разбитого носа. Только теперь он увидел, что неподалеку от него стоит другой узник, высокий мужчина с седыми волосами и бородой и высокомерным взглядом, и без труда узнал его, хотя на нем и не было уже белой мантии с красным крестом: это был Одон де Сент-Аман, магистр Ордена тамплиеров. И Тибо стало стыдно, потому что Сент-Аман, который пробыл в плену куда дольше, чем он, и был закован в цепи, выглядел намного лучше. Но, может быть, его и содержали в лучших условиях? Впрочем, он не успел на этом сосредоточиться, потому что султан заговорил с тамплиером:
— Обдумал ли ты то, что предложил тебе мой визирь?
— Я не помню, чтобы он мне что бы то ни было предлагал. Но ты мне ответишь! Что ты сделал с моими братьями?
— Твои братья — худшие враги Пророка — сто раз будет благословенно его имя! — и ты прекрасно знаешь, что я не люблю набивать ими свои тюрьмы: они мертвы. Но ты — их господин — представляешь собой большую ценность...
— Не большую, чем они. Все мы — бедные рыцари Христа.
— Да будет тебе! Твой Орден — самый богатый из всех. Он богаче многих королей. Так что я подумываю потребовать за тебя выкуп. Скажем...
— Не трудись подсчитывать! Тамплиер, кем бы он ни был, магистром или низшим из братьев, может отдать в качестве выкупа только свой нож и свой пояс.
Таково правило. Ты можешь потребовать выкуп, но все равно ничего не получишь, а своих посланцев больше не увидишь.
Темные глаза Саладина полыхнули гневом, но он полностью владел собой и впадал в ярость только тогда, когда сам хотел этого.
— Взгляни-ка на рыцаря, которого только что сюда привели! Ты его знаешь?
Тамплиер пожал плечами.
— Разумеется. Это — королевская тень, бастард де Куртене. Но я не могу понять, как он здесь оказался. Ты не мог взять его в плен во время боя, потому что он никогда не отходит от короля ни на шаг.
— Он явился сюда сам и сам виноват в том, что его схватили. Он пришел просить у моего врача лекарство, в котором нуждается его господин.
— Что, караваны не возвращаются? — с жестоким смешком спросил старик. — Впрочем, я и сам знаю это лучше кого бы то ни было, поскольку делаю все для того, чтобы они не вернулись... Да успокойся ты, сосунок! — добавил он, заметив, что Тибо разъярился настолько, что стражники удерживали его с большим трудом. — Я не желаю зла этому несчастному, потому что его мужество невольно вызывает восхищение. Он — настоящий герой, но Ордену тамплиеров, никаких королей не признающему, ни к чему умирающий герой на иерусалимском троне. Только нашему Ордену должны быть доверены Гроб Господень и город, им освященный!
— После смерти Бодуэна престол перейдет к его наследнику!
— Младенцу нескольких месяцев от роду. Он, может, еще и не выживет? А что касается женщин, то они испорчены до мозга костей, и было бы величайшим позором, если бы корона досталась одной из них. Господь этого не допустит! Один лишь Орден тамплиеров может и должен царствовать!
Саладин внезапно повысил голос:
— Подойдите поближе, мессир Пливани, посланец графа Триполитанского! Похоже, Раймунд, исполненный мудрости человек и государственный деятель, разделяет мнение Великого магистра, только рассуждает при этом совсем по-другому.
К трону неуверенно приблизился богато одетый и хорошо сложенный человек лет сорока — процветающий пизанский торговец, отец которого много лет назад обосновался в Триполи; Раймунд весьма ценил его советы... Увидев его, Сент-Аман злобно и безудержно расхохотался:
— Ни для кого не секрет, что Раймунд хочет взойти на престол, он так надеялся, что его регентство закончится коронованием. Ради того, чтобы стать регентом, он велел убить Милона де Планси, который занимал это место до него. Точно так же, как всякому известно и то, как высоко он ценит этого купца, — настолько высоко, что отдал ему в жены благородную девицу, на которой сенешаль Ордена тамплиеров, брат Жерар де Ридфор, хотел жениться, когда прибыл в Святую землю искать счастья. Красавица была в него влюблена, но этот... торговец, — прошипел Сент-Аман, — сделал весьма заманчивое предложение: он готов был купить девушку на вес золота... и Люси де Ботрон стала сеньорой Пливани! Незачем и спрашивать, с какой целью ее супруг явился в Дамаск! Ради того, чтобы стать королем, Раймунд вступил бы в союз и с мессиром Сатаной!
Теперь, в свой черед, расхохотался Саладин:
— Клянусь бородой Пророка, — будь он благословен во веки веков! — все это очень забавно. Теперь уходите, мессир Пливани, с вами мы увидимся позже, а сейчас мне надо покончить с магистром Ордена тамплиеров. В последний раз спрашиваю тебя, Одон де Сент-Аман: назовешь ли ты сумму твоего выкупа?
— Я уже назвал: нож, которого у меня уже нет, и вот этот пояс.
— Если ты откажешься, умрешь под пытками.
Старик выпрямился во весь рост с презрительной улыбкой на губах:
— Умру я в любом случае. Так что поступай, как знаешь! Я — Божий человек, к Богу я и вернусь, а каким путем — значения не имеет!
