Джоанна Линдсей - Серебряный ангел
— Не будь смешной, дитя. Ты же прекрасно знаешь, что у тебя…
— Нет выбора? — перебила Шантель. — Как бы не так! Вы говорите это, потому что должны доставить меня к нему. Но клянусь, как только он положит на меня свою лапу, его глаза я тоже украшу синяками.
— Тоже? — произнесла ошеломленная Рахин, внимательнее приглядываясь к евнуху. Тот попытался изобразить на лице некое подобие улыбки. — Значит, Кадар, то, что я вижу у тебя под глазами, — это и есть «украшение» от Шахар?
Нубиец стоически промолчал. Но за него говорила подозрительная припухлость, отчетливо заметная на одной стороне лица, правда, «синяком» ее благодаря черной коже назвать, пожалуй, было нельзя. Удивленная мать дея повернулась к девушке.
— Ты все еще полна неожиданностей, Шахар! И сюрпризы твои сами по себе не кончатся, насколько я понимаю. Я права?
— Конечно, — ответил из-за ее спины главный евнух. Услышанного для него было достаточно, чтобы понять, что Рахин уже догадалась о сделанном им. Хаджи все-таки решился опоить девушку, прежде чем отправить ее к дею. Вообще в таких случаях мать дея была противницей применения наркотических средств. Да, собственно, в этом и не было необходимости с тех пор, как на трон взошел Джамиль. Чтобы окончательно доказать ей, что иного выхода не было, главный евнух продемонстрировал еще один метод успокоения — страх.
— Поскольку мы в любом случае обязаны доставить ее к Джамилю, — мрачно произнес Хаджи, — не стоит ли нам дать ей попробовать вкус палочных ударов по пяткам?
Угроза, как он и предполагал, не помогла. Шантель, устремив на него неподвижный взгляд, закричала:
— Ну так давайте же, вперед! Я согласна на все, что вы сделаете со мной, черт побери! Все, что вы можете придумать, не будет хуже, чем подчиниться этому чудовищу, которому вы все здесь поклоняетесь, этому двуличному растлителю, этому кровавому ти…
Конец слова застрял у нее в горле вместе с вуалью, которую засунул в него в качестве кляпа Хаджи. Шантель при этом с такой силой стиснула зубы, что, окажись у нее во рту не ткань, а стекло, она в момент бы разгрызла его и порезалась. Но в этот раз единственным пострадавшим оказался главный евнух. Девушка резко отпрянула назад, пытаясь высвободиться, и чуть не упала. Удерживая равновесие, она дернула ногой, угодив ею в голень Хаджи. Тот вскрикнул от боли и повалился на спину.
— Ты ублю… ублюдок, — выплюнула Шантель оскорбление вместе с остатками вуали и медленно закрыла глаза. Затем вдруг снова открыла их и прошипела:
— Черт бы вас всех… — Ресницы опять опустились.
Рахин в тревоге схватила руку главного евнуха: было очевидно, что глаза девушки закрываются помимо ее воли.
— Ради Аллаха, какую дозу ты подлил ей? Это средство еще никогда не действовало так быстро! Хаджи тоже встревожился.
— Не большую, чем необходимо.
— А ты учел, что она такая хрупкая?
— Хрупкая? — Хаджи нахмурился, поглаживая ушибленную ногу. — Сейчас мне кажется, что я слишком поторопился, приняв ее худобу за признак слабости. По сравнению…
— Простите за то, что перебиваю вас, хозяин, — вмешался в разговор Кадар, почувствовавший, что тело Шантель совершенно ослабло в его руках, — но я слышал от одной кухонной рабыни, что эта девушка готовила сегодня пищу для пира дея от рассвета до самого заката. Когда я пришел к ним, чтобы забрать Шахар, она спала в уголке без задних ног, несмотря на то, что не менее дюжины женщин шумели, болтая и расхаживая по комнате.
— О Аллах, и после этого она смогла бороться со мною, будто демон, — с оттенком восхищения произнес Хаджи. — Откуда у нее взялись силы?
— Она англичанка! — сказала Рахин так, будто это было ответом на все вопросы.
Главный евнух с раздражением вздохнул, уловив гордость, прозвучавшую в словах старой подруги.
— Англичанка она или нет, не думаю, что она очень долго останется без сознания, несмотря на изнеможение. Воля этой девушки слишком сильна, чтобы не справиться с обычной усталостью, даже усиленной моим успокаивающим средством. Сейчас нам лучше всего действовать решительно и, пока она не сопротивляется, помыть ее и приготовить к встрече с деем.
Хаджи кивком головы дал указание Кадару, и тот понес Шантель в ближайшее помещение, в котором имелась ванна. За ним поспешили служительницы хаммама и насмерть перепуганная Адамма со своими косметическими принадлежностями в руках.
— Подготовить нам ее сейчас, конечно, легче, — сказала Рахин, — но ты уверен, что Джамиль не рассердится, когда поймет, в каком состоянии ее привели?
— Мы дадим ей кофе покрепче, он слегка нейтрализует действие зелья, — предложил Хаджи, сам не очень веря в то, что говорит.
— Думаешь, это поможет?
— Должно, — ответил главный евнух, молясь про себя, чтоб так оно и оказалось в действительности.
Уверенности, прозвучавшей в его ответах, хватило по крайней мере на то, чтобы успокоить Рахин, и ее мысли приняли другое направление.
— Что ж, воспользуемся заодно этой возможностью, чтобы наконец избавить ее тело от оставшихся волос. Слава Аллаху, что в прошлый раз Джамиль не успел зайти так далеко, чтобы обнаружить этот грех…
— Рахин, — перебил ее главный евнух, — он зашел так далеко. Он сам спрашивал меня, как она сумела сохранить свои кудряшки между ног.
— И ты рассказал ему?
Хаджи кивнул. Судя по его виду, главный евнух был смущен.
— Дей при этом весело смеялся!
— Смеялся оттого, что ему было весело? — Брови Рахин удивленно приподнялись.
Главный евнух нахмурился, посчитав реакцию на свое сообщение слишком легкомысленной.
— Да, так как ему было весело, — повторил он. — А потом особо предупредил меня, чтобы ее серебряные кудряшки были оставлены в покое.
— Но это же запрещено, — вымолвила Рахин, искренне недоумевая по поводу того, что могло развеселить Джамиля.
— Нет ничего, что было бы запрещено дею, — напомнил Хаджи.
— Но другие женщины увидят это, когда будут мыться с ней рядом.
— Естественно, и сами начнут отращивать волосы, стремясь не отстать от новой фаворитки. Мать дея вздохнула.
— И ты в самом деле думаешь, что Шахар станет его первой икбаль?
Хаджи на мгновение задумался, поджав губы.
— Если Джамиль в гневе не убьет ее раньше, чем переспит с ней, так и будет, — уверенно ответил он затем.
Глава 28
В длинном широком коридоре, по которому они шли, Шантель пришлось крепко поддерживать под оба локтя. Казалось, что ноги ее двигались по какому-то собственному, не имеющему отношения к хозяйке, разумению, но саму девушку это нисколько не беспокоило. Спроси ее сейчас, куда они идут, она бы не смогла ответить и на этот вопрос. В данный момент ей это было совершенно безразлично. Мысли перескакивали с одного незначительного предмета на другой, а порою и вовсе тонули в какой-то вязкой тьме — в эти мгновения Шантель в буквальном смысле слова спала на ходу.
