Сара Маклейн - Две недели на соблазнение
— И тебе так гораздо лучше. Знаешь, мне казалось, что быть еще красивее ты уже просто не можешь. Но когда я наблюдала за тобой в свете огня… Ты Гефест! Сплошные мускулы — и пламя!
— Значит, ты Афродита. Удачное сравнение.
«Но Афродита и Гефест были супругами, — промелькнуло у нее. — А у нас только одна ночь».
Нет, она не станет об этом думать!
— Стало быть, ты повышаешь меня от сирены до богини?
Он усмехнулся, и ей понравилось то чувство, которое при этом ее охватило.
— Похоже, что так. Ты умная девочка.
Умная?.. Но ведь она только что совершила самый скандальный поступок в своей жизни. И он это знает. Быть может, даже думает, что она сделала это намеренно — чтобы вызвать скандал. Но если так…
Она заглянула ему в лицо — хотелось убедиться, что он не думает о ней дурно.
— Саймон, ты же знаешь, что я не… Поверь, я никогда никому не расскажу о… о том, что было этой ночью. — Она поморщилась от своего косноязычия. — Ты можешь не беспокоиться, ведь я…
— Больше ни слова об этом, — перебил Саймон и поцеловал ее руку.
— Но я просто… просто пытаюсь сказать, что никто никогда ничего не узнает.
Он протянул руку и убрал прядь волос с ее щеки.
— Джулиана, я-то буду знать.
Она вздохнула.
— Да, конечно. Мы оба будем знать. Но ты должен знать и другое… Я никогда ничего у тебя не потребую. Я не шутила, когда предложила одну ночь. Только одну.
Глаза его вспыхнули, и он заявил:
— Нам обоим следовало знать, что одной ночи будет недостаточно.
Она замерла. Он хочет большего? Что ж, она тоже. Но ведь Саймон скоро должен жениться… Так неужели он предлагает… то, что она думает? Может, согласиться? Это же единственная возможность быть с ним… И ей, наверное, будет этого достаточно?
Она сделала глубокий вдох и проговорила:
— Я согласна быть твоей любовницей.
Он вздрогнул — и оцепенел. Потом тихо спросил:
— Что ты сказала?
— Я могу стать твоей любовницей.
Рука его с силой сжала ее бедро.
— Не говори больше ни слова об этом.
Она снова заглянула ему в лицо.
— Но почему? Ты сам как-то сказал, что из меня выйдет отличная любовница.
Он со вздохом прикрыл глаза.
— Джулиана, прекрати.
Но она не сдавалась.
— Разве я не смогла бы стать тебе достойной подругой, Саймон?
— Нет.
Сердце ее болезненно сжалось. «Неужели я настолько плоха, что не гожусь ему даже в любовницы?» — думала Джулиана.
— Саймон, почему? — Она услышала мольбу в своем голосе и возненавидела себя за это.
— Потому что ты достойна лучшего! — взорвался он, резко вскакивая, отчего она чуть не свалилась на пол. Подхватив ее тотчас же, герцог поставил Джулиану перед собой и положил ладони ей на плечи, словно хотел хорошенько встряхнуть. — Ты не будешь моей любовницей! Очень сожалею, что когда-то посмел предложить тебе такое.
Сердце ее еще сильнее защемило от этих его слов. Выходит, ей придется навсегда с ним расстаться.
А он вдруг поцеловал ее и прошептал:
— Идем со мной в постель. Я хочу держать тебя в объятиях. А потом мы вернем тебя в твою спальню. Вернем до того, как дом проснется.
Соблазн был слишком велик. Ничего на свете ей не хотелось больше, чем спать с ним и слышать стук его сердца у себя под ухом. Но все же она сказала:
— Нет, я должна идти, Саймон.
Он ласково улыбнулся ей.
— Останься хоть ненадолго.
Джулиана покачала головой, отступив на шаг.
— Я не могу рисковать… — «Своим сердцем», — подумала она со вздохом. — Не могу рисковать, так как меня могут увидеть.
Саймон не сводил с нее пристального взгляда, а она думала о том, что сейчас покинет его навсегда, насовсем. И она знала, что ей от этого будет мучительно больно.
Герцог долго молчал, наконец кивнул:
— Да, ты права. Завтра я поговорю с Ником.
— О чем?
— О нашем браке.
Сердце ее подскочило к самому горлу.
— О нашем… браке? — Он не мог жениться на ней, и тому целая куча причин. Во-первых, она итальянка, католичка. К тому же ее происхождение… в лучшем случае сомнительное, а мать — постоянный скандал. Кроме того, Саймон уже помолвлен с любимицей света.
Но даже несмотря на все эти мысли, крошечный огонек надежды затеплился у нее в душе. Неужели это возможно? Неужели он в конце концов выбрал ее и они смогут пожениться? Неужели он будет принадлежать ей, этот мужчина, которого она любит всем сердцем?
— Не смотри так печально, — сказал Саймон с улыбкой. — Ведь ты наконец получишь замечательный скандал.
Она вздрогнула и вырвалась из его объятий.
Скандал? Значит, вот кто она для него — итальянка скандального поведения, на которой он женится после одной ночи в деревне. И однажды, когда новость о Джорджиане выйдет наружу, а рядом с ним не будет жены с безупречной репутацией, когда над его детьми станут насмехаться, когда он увидит леди Пенелопу, танцующую в каком-нибудь бальном зале со своим идеальным мужем, — о, тогда он очень пожалеет, что женился на ней. А она не сможет этого вынести. Не сможет, потому что любит его.
«Иногда одной любви недостаточно». Эти слова его сестры прозвучали у нее в ушах, и она тихо прошептала:
— Я не могу выйти за тебя, Саймон.
— Что ты сказала? — Казалось, он не понял ее слов.
— Я не могу выйти за тебя, Саймон.
— Но почему? — В голосе его прозвучало замешательство, близкое к гневу.
— Если бы не было сегодняшней ночи, мы бы обсуждали это?
— Я… — Он смутился. — Но ведь сегодняшняя ночь была, Джулиана.
— Ты помолвлен с другой.
— Я разорву помолвку, — сказал он так, словно это решение было вполне разумным.
— А как же леди Пенелопа и ее репутация? Как же твои намерения защитить семью, сестру, племянницу?.. Как же твой долг, Саймон?
Он потянулся к ней, и она отступила назад.
— Джулиана, я скомпрометировал тебя, и мы поженимся.
— Потому что так полагается? — прошептала она.
— Среди прочих причин — да, — ответил он так, как будто это было очевидно.
— Но я не та, кого ты хотел бы видеть в качестве жены. Ты сам так говорил. Я слишком безрассудна. Слишком импульсивна. До сегодняшнего дня ты даже не думал жениться на мне.
— Я делал тебе предложение неделю назад! — с нотками отчаяния вскричал он и отвернулся, чтобы взять свой халат.
— Только после того, как Гейбриел застал нас в конюшне. Ты предложил на мне жениться из чувства долга. И ты все делаешь из чувства долга. Ты бы женился на мне, но это было бы ниже твоего достоинства. Точно так же будет и сейчас.
Он надел шелковый халат и снова повернулся к ней. Глаза его потемнели, когда он прокричал:
