Татьяна Басанская - Звездные ливни
Расторопные слуги уже приготовили завтрак, домашние (старшие дружинники и их жены) уже проснулись, но никто еще не садился за стол, и только когда сам князь сел на свое высокое место, все прочие быстро разместились по лавкам. Позвезду есть не хотелось, но он заставил себя отведать приготовленной пищи и питья. Ему нужны силы, чтобы справиться со своей бедой. Плох князь, который не может защитить самого себя. Где уж такому думать о всем княжестве.
ГЛАВА 19
Близилась Купальская ночь, и Позвезд, не в силах сдерживать мучительное томление, решил провести несколько ночей на ладье, где для него раскинули шатер. Но сон по-прежнему не шел к нему, и князь сидел на корме, позволив ночному ветру перебирать его темные волосы.
В глубокой задумчивости Позвезд рассматривал водную гладь Трубежа, высокие кручи правого берега и подернутые туманным маревом дальние луга, осыпанные серебристой росой. Дивно хорош был в этот поздний час Трубеж — полноводный, с мощным течением, темно-синий в свете месяца. Где-то в ночной тиши послышался удар и всплеск — должно быть, вскинулся сом. Неподалеку от княжеской ладьи на водной глади что-то зарябило — это из глубины выплывают стаями, останавливаются и смотрят сквозь толщу воды на месяц огромные рыбы.
Но Позвезд не замечал ничего, что творилось вокруг. Лицо его было мрачным, а в темных глазах не отражался даже свет звезд. Вспомнил сейчас князь древнее изваяние каменного витязя, не раз встречавшееся ему в степи.
Окаменевший воин в шлеме, броне, с мечом у пояса, и стоит он на кургане так давно, что не только ноги, но и руки его ушли в землю. И сам он оброс травой, а зеленоватый мох, затянув трещины в камне, обволок его малахитовым платьем. Только лицо воина оставалось чистым — широко открытые глаза, сильные брови, большой нос, толстые выпяченные губы. Задумчиво смотрел он на небо, степь, ковыль, людей, коней, сайгаков… Удивительным было спокойствие этого витязя, словно узнал он какую-то великую тайну бытия.
Вот бы Позвезду научиться такому же покою… И пусть текут к Русскому морю бесконечные воды Днепра, пусть стоят над ними темные леса, и туманами будет покрыта неведомая даль. Ничто и никто не будет волновать переяславского князя.
* * *Тихая, спокойная ночь. Лишь вдалеке перекликается стража. Высоко в небе паслись на темно-синих лугах над Перуновым шляхом целые стада искристых звезд — зеленоватых, голубых, желтых, переливчатых, как жемчужины. Порой где-то на юге небосклон прорезывала ослепительно белая молния, но это было так далеко, что отголоски грома не долетали к реке.
Купава в последний раз вдохнула чудесный запах тимьяна и лаванды, доносившийся из цветущего сада. Она спала всего два часа, но чувствовала себя свежей и бодрой. Женщина накинула поверх тонкой рубашки синее платье, надела мягкие сафьяновые туфельки. Взяла на руки спящего Зареока, закутала его в плащ, подхватила маленький узелок и, поклонившись напоследок образам, вышла из своей комнаты.
Сторожко оглядываясь, она тихо прошла переходами к лестнице, спустилась вниз и, с трудом отворив тяжелую дверь, покинула княжий терем. Ночной птицей полетела через сад. При ее появлении сторожевые собаки дружно повернули головы, но, узнав Купаву, лишь тихо заскулили и завиляли хвостами. Бросив каждому из них по куску пирога, девушка через потайную дверь в ограде выскользнула из подворья и поспешила вниз, к городским воротам. Здесь Купава разбудила заранее подкупленного сторожа и, вручив ему еще несколько тяжелых монет, наконец оказалась за чертой города. Вряд ли кто признается князю в том, что видел, как в эту ночь к реке спустилась женщина в темном покрывале.
Полумесяц, плывший в ночном небе, затянуло легкое облачко. Река голубовато-стального цвета несла свои воды вдоль города. Купава легко поднялась по сходням на борт ладьи и присела на место, что указал ей хмурый воин. Утром купцы отправятся по Трубежу к Днепру, а затем — выше по течению. К вечеру они минуют Киев и прибудут в Вышгород.
Купава твердо решила остаться там навсегда. Пусть даже Позвезд захочет вернуть ее обратно. Если захочет. Она устала жить подле него, не имея возможности подарить ему свою любовь и нежность. У нее есть свой дом, есть брат и есть сын. Зачем цепляться за то, что никогда нельзя назвать своим. Она не могла больше оставаться в этом городе, где чувствовала себя одинокой. Никто не любил ее здесь и никто не жалел. Купава уронила голову и тихо заплакала. Она исчезнет из жизни переяславского князя.
* * *Позвезд краем глаза заметил, что на торговую ладью, которая качалась поблизости на волнах, поднялась женщина. Ее голову и плечи покрывал темный платок. Усевшись возле борта, женщина повернулась лицом к воде, откинула с лица покрывало и уставилась на серебристую переливчатую дорожку. Свет месяца отразился в ее глазах, упал на бледный лоб, сжатые губы. И в то же мгновение князь почувствовал, как у него в душе что-то перевернулось. Он впился взглядом в лицо незнакомки, сумел рассмотреть его очертания: тонкий нос, упрямый подбородок. И глаза. Грустные, огромные очи, в которых сияли блики ночного светила и мерцали лиловые цветы сон-травы. Но длилось это одно мгновение. Женщина вновь спрятала лицо под покрывалом и отвернулась, слившись с темнотой.
Что это? Наваждение? Позвезду на миг показалось, что он вернулся на три лета назад, в ту далекую купальскую ночь, когда он встретил девушку с лиловыми очами и провел с ней ночь на поляне, покрытой цветами сон-травы… Или он все же задремал под тихий плеск речной волны? Как могла здесь оказаться Купава? Он строго-настрого велел слугам… Да, он велел заботиться о девушке, но стеречь ее он приказа не отдавал.
Взмахом руки князь подозвал к себе молодого парня, несущего дозор на его ладье. Пусть узнает, что за ночная гостья поднялась на торговую ладью.
* * *Она попыталась возмутиться, когда хмурый хозяин ладьи вернул ей деньги и потребовал спуститься на берег. Но, увидев среди дружинников князя, Купава смирилась с неудачей и, пониже опустив покрывало, последовала к сходням. Зачем поднимать шум, позорить князя… Чьи-то руки подхватили ее, помогли спуститься на берег, подвели к Позвезду.
Они стояли друг против друга, словно лютые враги. Тяжелое молчание князя давило душу сильнее упреков. Не желая показывать свое смятение, Купава гордо вздернула подбородок и отважно посмотрела в лицо тому, кто желал уничтожить ее тяжелым взглядом. Покрывало от резкого движения сползло с головы, но она и не подумала поправить его.
Отчего он так прекрасен… Никогда, никогда она не сможет освободить свою душу от любви к нему, от этого наваждения… Сердце учащенно билось в груди, пытаясь вырваться на свободу… И, словно догадавшись, что девушке больно дышать, князь подошел к ней ближе, взял за руку.
