Кейт Фернивалл - Жемчужина Санкт-Петербурга
Подушки на кровати не было, лишь голый матрас да пропахшее блевотиной и чемто более неприятным лоскутное одеяло.
— Но я санитарка, — ответила ей Валентина. — Я могу помочь.
Никогда раньше она не разводила огонь и не варила яиц. Но в эту секунду она была твердо намерена сделать это. Пока она молча искала кастрюлю, Йенс забросил в печку хворост и принялся разжигать огонь. Движения его были уверенными. Для растопки он использовал бумажные пакеты, в которых они принесли продукты. Когда разгоревшееся пламя осветило помещение, Валентину передернуло от отвращения. В углу стояло ведро, до краев наполненное экскрементами, по всему полу были видны желтые пятна высохшей рвотной массы. Девушка почувствовала, что у нее начинает спирать дыхание.
— Йенс, — негромко произнесла она, — когда мы шли сюда, я думала, что мы просто передадим ей продукты, поблагодарим за помощь Кате и уйдем. — Она осмотрелась. — Но ты же видишь!..
Его глаза посуровели, когда она взглянула на лежащую на кровати женщину.
— Она больна, Валентина. Ты сама видишь, насколько она больна. Ты понимаешь, чем рискуешь, если останешься здесь? Господи, мы даже не знаем, что у нее, и если ты заразишься…
Она приложила к его губам палец.
— Несколько минут, Йенс. Мы быстро.
— Я знаю, — сказал он. — Ты эту незнакомую больную женщину не бросишь, так же как не бросила бы свою сестру. В этом вся ты.
Он обнял ее, не думая о том, что на них устремлен завистливый взгляд с кровати, и поцеловал в лоб. От этого бившая Валентину дрожь унялась.
— Мы быстро, — пообещала она.
— Ты же санитарка. — Его улыбка произвела на нее поразительное воздействие. Внутри как будто зазвенели туго натянутые струны.
Они работали слаженно, плечом к плечу, натянув на носы шарфы и надев перчатки. Они старались почти не дышать и наполняли легкие воздухом, только когда выбегали на улицу. После зловонной комнаты ночной воздух казался чистым и свежим, но в действительности он был пропитан едким запахом промышленных отходов и Бог знает чем еще.
О худшем узнали с самого начала, когда Валентина подошла к кровати.
— А где малышка?
По телу женщины как будто прошла судорога. Руки ее сжались.
— Умерла, — коротко произнесла она.
— Какое горе! — покачала головой Валентина.
— Остальные спят.
Валентина бросила взгляд на дальнюю сторону кровати и только сейчас заметила три крошечные фигурки под одеялом. Они были такими тонкими и узкими, что их можно было принять за складки ткани. Девушка наклонилась чуть ближе, но Варя угрожающе произнесла:
— Отойди. Ты разбудишь их.
Валентина посмотрела на маленькие голубоватосерые лица и отвернулась.
— Я схожу за водой, — сказала она. — Гдето на улице должна быть колонка.
Схватив с полки какойто глиняный горшок, девушка бросилась из дома. Едва она успела добежать до угла, ее стошнило. Отерев рот, Валентина подняла лицо навстречу дождю, несущему чистую прохладу. Дети, которые недавно с такой радостью брали у нее монетки и уплетали пирожки, теперь лежали на кровати рядом с матерью. Неподвижные и холодные. Они были мертвы. Валентина разыскала колонку. На обратном пути она увидела, что ее блевотину жадно пожирает бродячая собака.
Когда с грохотом распахнулась дверь, Валентина вздрогнула. Она кипятила на огне очередную порцию воды. Даже после кипячения жидкость казалась серой и отвратительной.
— Вы кто такие? — произнес зашедший в комнату крупный мужчина в военной шинели со срезанными знаками отличия.
Даже если бы он не качался из стороны в сторону, было бы очевидно — он пьян. Когда он снял и швырнул на пол картуз, стал виден его бритый череп, покрытый коричневыми пятнами, словно птичье яйцо.
— Какого черта вы делаете в моем доме? Отойдите от моей жены.
Йенс быстро подошел к Валентине, принял у нее из рук котелок и накинул ей на голову капюшон.
— Мы уже уходим. — Он бросил на стол увесистую пачку денег. — Покажите жену врачу и похороните детей.
— Ты. — Мужчина пытался сфокусировать внимание на Валентине, хотя для этого ему приходилось сильно напрягать глаза. — Ты кто такая? И что такая фифочка делает в…
— Она уже уходит, — сказал Йенс холодным, как лед на Неве, голосом.
— Мы пришли, чтобы помочь вашей жене, — добавила Валентина. — Странно, что вы сами этим не занимаетесь.
— Ты мне будешь указывать, сука? — выкрикнул мужчина и рванулся к ней.
Валентина с легкостью увернулась, и, прежде чем он успел сообразить, что произошло, сильная рука швырнула его на стену с такой силой, что посыпалась штукатурка. Йенс уперся ему локтем в горло.
— Не нарывайся, — прошипел инженер.
— Ваня! — закричала с кровати женщина. — Не бейте его!
Йенс отпустил пьяного.
— До тебя мне нет дела, — с неприязнью произнес он. — Твоя жена когдато помогла моей знакомой, — он кивнул на Валентину, — и она хотела поблагодарить ее. Вот и все.
— Мало вы нашей крови попили, паразиты.
Йенс передернул плечами и отошел, держась между Валентиной и Иваном. Он достал две сигареты, одну закурил, а вторую бросил Ивану. Тот поймал ее и тут же зажал между зубами.
— Ты работаешь? — спросил Йенс.
— Да. Я работаю как проклятый. Каждый день.
— Где?
— В литейном цеху Распова.
— Работа не для слабых, — заметил Фриис.
— Я не слабак.
— Ваня, — произнесла женщина, — они помогли нам. Посмотри на печку.
И только теперь мужчина в первый раз обвел налитыми кровью глазами комнату. Он заметил еду на столе, новую свечу на полке, а потом и огонь в печи. Вид пляшущих языков пламени, похоже, немного протрезвил его. Он подошел к свече и, сунув кончик сигареты в огонек, с наслаждением втянул в себя дым. Потом протянул к горячей печке мозолистые руки.
— Ты сейчас был на митинге, верно? — Йенс указал на какуюто брошюру, торчащую из кармана шинели.
— Да. А тебе какое дело?
— И что они сейчас говорят?
— Что скоро мы избавимся от таких, как вы. Совсем скоро для пролетариата настанет справедливая жизнь. Мы, товарищи по оружию, сплочены и организованы.
— Забастовки не прекратятся?
— Нет.
— Я слышал, большевики и меньшевики готовы друг другу в горло вцепиться.
— Ерунда.
Валентина почувствовала, что Викинг втягивается в разговор. Хоть он и сказал: «До тебя мне нет дела», он лгал. Она видела это в его глазах.
— Йенс?
Он кивнул, но не оторвал взгляд от Ивана, от этого человека, который больше думал о подпольных комитетах и забастовках, чем о больной жене. От человека, чей дом Валентина только что отскребла, чье ведро с экскрементами вынесла, чьи мертвые дети лежали на кровати, пока он заливал разум водкой.
