Диана Хэвиланд - Наперекор стихии
Боль утихла… Селена, стараясь дышать поглубже, одолела последний пролет. Из квартиры Крейга доносился гул мужских голосов. Женщина услышала: Максимилиан, Шарлотта, Бенито Хуарес, Веракрус, Чапультапек… Они обсуждали попытки Луи Наполеона убедить эрцгерцога Австрии, Максимилиана, занять мексиканский престол.
Чувствуя себя страшно одинокой, Селена хотела постучаться к Крейгу, но жестко напомнила себе, что ей еще нужно успеть доработать свои заметки для «Лейдиз газетт», а акушерка, мадам Турнель, говорила ей, что первые роды могут тянуться часами.
Войдя в квартиру, она зажгла керосиновую лампу и, сняв тяжелое одеяние, помогавшее ей в последние месяцы скрывать полноту, принялась за работу. Она почти уже закончила писать, когда новый приступ боли пронзил ее. Селена закусила нижнюю губу. Ручка выпала из рук. За окнами кружились первые снежинки.
Друзья Крейга уходили, и она слышала, как они топали по лестнице, все еще обсуждая положение в Мексике. Когда боль отпустила, ей удалось добраться до двери, и она позвала Крейга.
— А, Селена, — сказал он, входя. — Похоже, ночка будет холодной. Я растоплю тебе печку.
Увидев ее лицо, он подошел и обнял ее.
— Пожалуйста, пошли за акушеркой, ее адрес записан здесь, на столе, — мадам Турнель…
Он повиновался с неохотой.
— Что это за бумаги?
— Мои заметки… демонстрация мод мистера Ворта… будь осторожен, не опрокинь чернила.
— Ты хочешь сказать, что работаешь над обзором мод? В твоем-то положении?
Не дожидаясь ответа, он сунул бумажку с адресом акушерки в карман и довел Селену до спальни.
— Ложись в постель, — приказал он. — Здесь довольно холодно. Может быть, лучше растопить печку, пока я не ушел?
Она вскрикнула, почувствовав судороги, потом ощутила поток горячей жидкости, хлынувшей по ногам.
— Сейчас же, — простонала она. — Иди сейчас же!
Когда он ушел, ей удалось освободиться от одежды и вытереться, а потом надеть просторную фланелевую ночную рубашку. Она забралась под одеяло и, дрожа, скорчилась под ним.
Если бы только мадам Турнель поторопилась, — думала она. Но Крейг возвратился и сказал, что акушерку вызвали к другой роженице.
— Послать за доктором? — спросил он.
— Конечно, нет, — решила Селена, стараясь говорить уверенно. — Ребенок, может быть, и до утра не родится.
— Ради Бога, — взмолился Крейг, и его лицо напряглось в беспокойстве, — что-нибудь можно сделать?
— Подбрось немного угля в печку, — сказала Селена.
Он повиновался и затем вернулся к ней уже без пиджака. Он тяжело дышал, и, как она подозревала, не оттого, что возился с углем.
— А твоя подруга, Дейзи, ты не хочешь, чтобы я за ней послал?
— Нет. Сегодня вечером она идет в театр. Ты мог бы послать ей записку завтра, после того, как… О Боже!
Новый приступ боли сотряс ее. Она вытянулась, и Крейг взял ее за руки. Их пальцы сплелись. Но сжимая руки Крейга, она видела лицо Брайна.
Она стиснула зубы, боясь произнести его имя.
Брайн, который, может быть, в это время стоял на капитанском мостике «Ариадны», под звездным тропическим небом, наблюдая за озарявшим море заревом, когда корабль северян пылал в огне. Или же он томился в оковах на борту какого-нибудь военного корабля федералов?
Она отбросила думы, когда боль ослабла и Крейг отпустил ее руки. Он смочил полотенце в тазу, стоящем на туалетном столике, чтобы вытереть ей лоб, и откинул назад волосы.
После полуночи пришла акушерка, но и после ее прихода Крейг не торопился уходить. К счастью, коротенькая крепкая женщина была непреклонна.
— Мужчине здесь делать нечего. Давай-ка отсюда, сейчас же. У нас тут свои дела.
— Она права, — сказала Селена.
Крейг наклонился, поцеловал ее в щеку и ушел.
— Ну, так-то лучше, — удовлетворенно вздохнула мадам Турнель, закатывая рукава и надевая накрахмаленный белый передник поверх платья. — В любом случае, ты счастливая, моя крошка. Твой муж так предан тебе. Бедный малый, кажется, он страдает, как и ты. — Она тщательно вымыла свои маленькие пухлые ручки. — А почему бы ему немножко не помучиться? Свое-то он получил.
— Но ведь он не… — Селена сразу же умолкла, потому что не имело значения, что подумает акушерка. Ничто вообще не имело смысла, кроме страшной боли, которая подступала все ближе, так что у Селены практически не было времени перевести дух между схватками.
Где-то вдали, за красным туманом муки, она услышала голос акушерки, говорившей:
— А ну-ка, тужься, надо помочь ребенку появиться на свет, давай-ка…
— Я не могу…
— Ты должна, ну давай еще, так…
Селена была охвачена неодолимой болью, которая опустошила ее, лишая сил.
— Мальчик — такой красивый, крупненький!
Резкий, недовольный голос ее ребенка был последним звуком, который она слышала перед тем, как обессиленно провалиться в сон.
На следующий день в дверь позвонила Дейзи и принесла чудесную колыбельку, украшенную таким количеством кружевного шитья и атласных лент, что когда туда положили ребенка, он оказался совсем не виден за ними.
— Я послала за женщиной, которая за тобой присмотрит, — сказала Дейзи. — Племянница моей кухарки.
— Это очень мило с твоей стороны, Дейзи, но у меня нет комнаты для прислуги, и, кроме того, мне нечем ей заплатить.
— Андре оплатит счет, — сообщила Дейзи с довольной ухмылкой. — Заодно со всем оплатит. Он прекрасно содержит меня и никогда не спрашивает, на что я трачу деньги.
— Даже если и так, я не могу принять этого…
— Послушай, ты пока не можешь сама позаботиться о себе и ребенке. Неужели ты и в таком ужасном положении собираешься охотиться за этими историями для «Лейдиз газетт»?
— Ну конечно.
— Ты что, собираешься таскать за собой ребенка по всем этим салонам, да?
В словах Дейзи была своя логика, и Селена сдалась. Удовлетворенная победой, Дейзи надела свое красное расшитое бархатное пальто и, поцеловав Селену и пообещав зайти завтра, удалилась в кипении кружевных юбок, оставляя за собой аромат «Пармских фиалок».
— Эта колыбель занимает здесь половину места, — заметил вошедший Крейг. — Не думаю, что у наследника престола кроватка лучше.
— Вот уж не поверю, что наследник престола так же красив, как мой Кейт.
— Кейт?
— Я назову его в честь своего отца, — сказала Селена.
Крейг задумчиво смотрел в окно на покрытые снегом ветви деревьев в палисаднике у дома.
— У ребенка должно быть не только имя, но и фамилия, — сказал он наконец, повернувшись к Селене.
— Мириам Сквайер посоветовала мне назваться вдовой. Я ношу фамилию Хэлстид, и мой ребенок тоже будет носить ее.
