Хизер Диксон - Сплетение (ЛП)
— Ах да, письмо, — произнесла Кловия, слегка успокоившись. — В-общем-то... ничего. Я вроде как... случайно... порвала его на мелкие кусочки.
— Случайно, — повторила Азалия.
— И выбросила в огонь, — добавила Кловия.
— Да уж.
Кловия поправила лежащую на плечах шаль и застенчиво улыбнулась.
— И теперь он, все-таки, мой. В итоге он заметил меня. Хотя я думала, что придется треснуть ему по голове книгой или чем потяжелее.
Все еще лучась радостью, она присела возле Азалии.
— Но он пришел ко мне.
Несмотря на потрясение, разум Азалии заметил кое-что важное.
— Кловия, — воскликнула она, — ты не... не...
— Не заикаюсь? — Кловия просияла. — Почему же? Есть немного. Но с министром так легко беседовать и... хм. Он говорит, что у меня красивый голос, — скромно добавила она.
Азалия не знала, что ответить.
— Он предлагает сбежать.
— Я слышала.
— Но... я так не могу! Он уверен, что Король никогда не допустит нашей свадьбы. Ах, если бы Матушка была с нами, она уговорила бы Короля. Но... — Кловия тронула завитушки на часах, а затем с ослепительной улыбкой обратилась к Азалии: — Ты можешь с ним поговорить!
— Определенно, я не лучшая кандитадура, — пробормотала Азалия.
— О, Лия! А кто, кроме тебя? Ты же у нас теперь вместо Матушки!
Закусив губу, Азалия ноготками вытаскивала занозы из ладони. Король придет в ярость. Фейрвеллер ухаживает за Кловией во время траура, да еще и без позволениея Короля. Попахивает дуэлью. Азалии не нравился Фейрвеллер, но она не хотела ему навредить. По крайней мере, не до такой степени. В довесок к угрозе Хранителя, новые известия подкосили ее похлеще тяжелых кринолинов. Азалия закрыла глаза.
— Я посмотрю, что могу сделать, — пообещала она.
Кловия вскочила и, готовая разрыдаться от счастья, обняла старшую сестру.
После обеда того же дня, когда девочки шумно пекли на кухне мучные фигурки с имбирем, чтобы повесить их потом на елку, Азалия, снедаемая тревогами, прошмыгнула в библиотеку. Дверь оказалась не заперта.
Увидев дочь, Король встал. Сидящий напротив него джентльмен также приподнялся. Взглянув на кустистые брови и черные круги под глазами незнакомца, Азалия не припомнила его и мысленно сравнила с затяжным ливнем, после чего собралась ретироваться в холл, но Король ее остановил:
— Азалия, подожди, не уходи. Мы уже закончили. Доброго дня, мистер Гасперсон.
— Доброго дня, — отозвался джентльмен, растягивая слово "дня"; и когда он проковылял мимо, Азалия отстранилась от него на приличное расстояние.
— Это еще что такое? — вопросила девушка, когда дверь захлопнулась. — Я думала, мы не ждем гостей на Рождество.
— Что? А! Конечно, не ждем. Он приходил по... официальному ДКВ, вроде того. Присядь. Мне нужно с тобой поговорить.
— Отлично, — ответила Азалия, усаживаясь на софу напротив стола. — И мне нужно с вами поговорить.
— Превосходно. Поговорим вместе.
Король открыл стоящий позади шкаф и извлек оттуда графинчик с брэнди и два бокала. Плеснув немножко в каждый их них, он передал один бокал Азалии со словами:
— Не часто нам удается побеседовать.
Азалия с опаской взирала на стакан. Что Король намерен ей сообщить? Как известно, добрые вести не начинаются со слов: "Нам нужно поговорить".
— Скажи, Азалия, — начал Король. — Что ты думаешь о лорде Хафтенравеншере?
Не отпив ни капли, Король пристально смотрел на Азалию.
— О лорде Тедди?
— Именно.
Припоминая дешевые трюки и безграничную жизнерадостность лорда, Азалия улыбнулась.
— Он благопристойный и крайне веселый человек, — произнесла она. Младшенькие его обожают. Даже Дельфинии он понравился. И я заметила, что он положил глаз на Брэмбл.
— Правда?
Улыбка спала с лица Азалии. Недоумевая, девушка поставила стакан на колени.
— Он что, надеется во второй раз поучаствовать в шараде? Об этом речь?
— Нет-нет. Вовсе не об этом, — поспешил успокоить ее Король.
Азалия подумала о брошенной на пол лепешке с джемом и взохнула. Никак не удавалось забыть об искорке в глазах лорда Тедди, когда он смотрел на Брэмбл. Сомнений нет, он без ума от нее, но он все делал неправильно. Азалию почти мучило любопытство, действительно ли ее семья для него всего лишь веселая забава или нет.
— Хорошо. Не думаю, что Брэмбл снова выдержит подобное унижение, — сказала она.
— Унижение?
— Утром! Сегодня! — с негодованием выпалила Азалия.
— Ах, да. Я помню, — сказал Король и сел на свой жесткий стул с высокой спинкой.
Азалия отхлебнула брэнди, малюсенький глоточек, только чтобы ощутить на языке обжигающий вкус древесины и затхлой обуви. Она вновь размышляла о полной надежды улыбке лорда Тедди, когда он смотрел на Брэмбл, и Азалии стало жаль его.
— Можно попробовать пригласить его на бал к нам на Святки, — предложила она. — Если он на самом деле влюблен в Брэмбл, то пусть докажет свою искренность без этих шарад. Он должен как-то показать, что мы для него не просто развлечение.
По лицу Короля побежали морщины.
— Бал на Святки? — переспросил он.
— О, да, — выпрямляясь, подтвердила Азалия. — Я как раз хотела с вами об этом поговорить. Думаю... с окончанием траура нам стоит праздновать Святки. Не ради меня, разумеется. Вы и сами знаете — для меня они не имеют смысла. Но для Брэмбл и Кловии. Им уже исполнилось пятнадцать, и им пора встречаться с джентьменами. С настоящими джентльменами, а не теми, что приходили из-за шарады. Если у девочек не будет подобной возможности, то они рискуют влюбиться в... абы кого. Возможно, Кловия смогла бы выступить в роли хозяйки.
Теперь хмурый вид Короля принял законченное выражение. Азалия поспешила продолжить:
— Все с нетерпением ожидают окончания траура. Вовсе не обязательно устраивать грандиозный бал, достаточно будет тихого и скромного... Пожалуйста.
Азалия затаилась в ожидании. Король встал и, пребывая в растерянности, принялся расхаживать возле стола. Когда он наконец заговорил, то не смотрел дочери в глаза.
— Азалия. Насчет траура...
Азалия опустила бокал с брэнди.
— Вы с сестрами хорошо держались во время траура, — промолвил Король. — Я вами доволен. Но траур, это символ, способ существования. Это... я...я не думаю, что мы готовы перестать скорбеть.
Азалии потребовалось время, чтобы осознать, к чему он клонит.
Она медленно выдохнула.
— Для вас это даже не настоящий траур. Вам позволено танцевать и у вас есть туфельки.
