Вера Крыжановская - Торжище брака
— О! Это ужасная история! Я сейчас расскажу ее тебе. Помнишь Ксению Керсину, нашу подругу по пансионату? Дело идет о ней. По окончании курса я сначала переписывалась с ней. Таким образом я узнала, что она потеряла отца и мать и ее взяла к себе тетка. Затем она известила, что выходит замуж за одного морского офицера по фамилии Гапиус и уезжает с ним в Одессу. Это было три года тому назад, и с тех пор я потеряла ее из виду. Только недавно я узнала, совершенно случайно, историю этого брака.
Ксения считалась богатой девушкой. Рассказывали, что у нее шестьдесят тысяч приданого и что, кроме того, она получит наследство после тетки. Гапиус, ничего не имевший, кроме жалованья и маленького именьица в Бессарабии, прельстился такой хорошей партией и, будучи очень красивым, сумел легко понравиться Ксении. Пока Гапиус роскошно отделывал квартиру, чтобы достойно принять в ней свою богатую жену, та, вследствие банкротства какого-то коммерческого дома, потеряла весь свой капитал. Ты понимаешь, что шестьдесят тысяч были простой мистификацией, чтобы привлечь искателей приданого. На самом же деле она владела всего десятью тысячами, которые и потеряла. Тогда, вместо того чтобы во всем откровенно признаться жениху, бедная Ксения позволила тетке убедить себя, что необходимо продать бриллианты. Настоящие камни были заменены поддельными, а на вырученную сумму сделали великолепное приданое.
Когда после свадьбы Гапиус узнал, как страшно его обманули, его бешенству, говорят, не было границ. Да, по правде сказать, и было отчего бесноваться! Для того чтобы отделать свою квартиру, он вошел в долги и, кроме того, поставил себя в смешное положение, рассказывая повсюду, что женится на очень богатой девушке. И вдруг такой скандал.
Десять месяцев, прожитые ими вместе, были ужасны! Говорят, он бил ее и обращался хуже, чем с собакой. Уезжая в дальнее плавание, Гапиус бросил ее на произвол судьбы, так как с тем, что он оставил, невозможно было жить.
Тогда Ксения, обладавшая, как ты, вероятно, помнишь, очень привлекательной наружностью, сошлась с одним англичанином, капитаном торгового судна, и, должно быть, уехала с ним, так как исчезла из Одессы. Дальнейших ее похождений я не знаю, но, надо думать, что англичанин, в свою очередь, бросил ее, потому что она вернулась сюда с сыном в самой ужасной нищете. В отчаянии Ксения отравилась, оставив письмо, в котором поручала своего сына общественной благотворительности.
— Всемогущий Боже! — вскричала пораженная Тамара. — И эта несчастная умерла?
— Представь себе, что нет! Отравление было вовремя замечено, и ее спасли. Всю эту историю я узнала от своей горничной, сестра которой служит в тех самых меблированных комнатах, где живет Ксения. Я уже предупредила обо всем Катю, и мы решили повидаться с тобой, так как обязаны помочь нашей подруге по пансиону.
— Да, но прежде всего необходимо узнать, где находится Гапиус.
— Катя уже навела справки. Ей сказали, что Гапиус умер от желтой лихорадки в водах Леванта. Да, вот, кстати, и она сама!
— Ну что? Рассказала ты Тамаре о похождениях Ксении? — спросила княгиня, поцеловавшись с подругами.
— Да, Надя описала мне ужасное положение этой несчастной.
— Несчастной по своей собственной вине. Разве можно так обманывать людей? Тем не менее мы не можем дать ей умереть с голоду. Вот что я придумала. Завтра у меня большой вечер. Я расскажу своим гостям эту грустную историю и сделаю сбор, который обеспечит ее на время болезни. Затем мы найдем ей какое-нибудь место горничной. Что же касается мальчика, которого она ни в коем случае не может оставить при себе, то его надо отдать в приют. Граф Д. мне это устроит.
При этих словах Тамара нахмурила брови.
— Зачем, Катя, ты хочешь открыть всем несчастье и позор нашей общей подруги? Зачем к ее страданиям прибавлять еще унижения, собирая для нее, как для нищей? Кроме того, ей необходима немедленная помощь!
— Вчера вечером я послала ей с горничной десять рублей.
— А я послала пять рублей с няней, — прибавила Надя.
Тамара покачала головой.
— И никто из вас не навестил ее! — с упреком сказала она.
— Что ты говоришь? — сказала с гримасой Надя. — Мне сделалось бы дурно в этом вертепе при виде такой ужасной больной.
— Ну, я не так нежна и не боюсь обмороков, — заметила, смеясь, Катя, — но только у меня буквально нет времени для посещения подобного рода.
— Представь себе, а я-то всегда думала, что ты никогда ничего не делаешь! — сказала насмешливо Тамара.
— Во всяком случае, у меня больше дел, чем у тебя в твоем эрмитаже. Я никогда не ложусь спать раньше четырех часов утра, а встаю в час. Пока я позавтракаю и переговорю с портнихой, модисткой, экономкой, проходит столько времени, что я едва успеваю одеться, чтобы принимать или делать визиты. Затем обеды, театры, балы! Иногда я просто изнемогаю от усталости! В настоящую же минуту у меня вдвое больше дел, так как мы составляем спиритический кружок для правильных сеансов. Говорят, это очень занимательно! Надеюсь, что ты будешь одним из его членов, Тамара? Надю я уже завербовала.
— Благодарю тебя. Но ведь ты знаешь, что болезненное состояние моего мужа не позволяет мне свободно располагать своим временем. Если же вы достигнете чего-нибудь интересного, я охотно приму участие в одном из ваших сеансов, — ответила, улыбаясь, Тамара. — Теперь же вернемся к Ксении!
— Я держусь того мнения, что мой план самый лучший. Впрочем, если ты придумаешь что-нибудь другое, то напиши мне или приезжай сама, и мы поговорим об этом. Теперь же пора ехать, если мы хотим вовремя быть в академии. Держу пари, что граф Ружемон уже давно ждет нас там, — прибавила Угарина, многозначительно улыбаясь Наде.
— Что поделывает Арсений Борисович? Кланяйся ему от меня, — сказала Тамара, целуя своих подруг.
— Я думаю, что он здоров и где-нибудь веселится. Где? — этого я не знаю, так как с некоторого времени мы редко с ним видимся. Кстати, о нем: вчера он вернулся домой пьяным до бесчувствия. Это было прекомично!
Охваченная припадком безумного смеха, Екатерина бросилась в кресло.
— Не принимай такого строгого вида, Тамара! Если бы ты знала, как это было смешно!.. Итак, слушайте. Возвращаясь около шести часов вечера от отца, я увидела, как карета Арсения остановилась у маленького подъезда, ведущего прямо на его половину. Люди вынули моего муженька из экипажа и понесли его как мертвого. Думая, что случилось какое-нибудь несчастье, я поспешила к подъезду. С первого же взгляда я поняла, что мой господин и повелитель не умер. Лакей же окончательно разуверил меня: «Не беспокойтесь, сударыня, это ничего, — сказал он. — Его сиятельство завтракал у князя Флуреско и на обратном пути немного ослабел».
