Эмилия Хендриксон - Красавица
— Гарриет, прости, что беспокою тебя, — спокойно сказал Ферди, гордясь своим самообладанием. Она выглядела весьма соблазнительно. — Дело касается дома, я хочу услышать твое мнение. Только ты смогла бы решить, потому что понимаешь, чего мы хотим добиться.
Она недоуменно сморщила лоб.
— Какая комната? Клянусь, мы все обговорили с художником-декоратором в последнюю встречу.
— Он закончил третий этаж, но, увы, сделал не так, как ты просила. Лучше посмотреть сейчас, пока он не начал работать на втором этаже.
— Бога ради. Я готова, — сказала она, побуждая его к действию.
Он открыл дверь и остановился, когда Гарриет заговорила.
— Мне нужно позвать Бетси, — сказала она, чувствуя себя безнравственной и не на шутку возбужденной. — Полагаю, сейчас она в прачечной. Мне неприлично ехать с вами одной, поскольку мы не женаты.
— Это займет всего несколько минут, — стал уговаривать Ферди. — И мы обручены, ведь правда? Кроме того, что может случиться за несколько минут? — спросил он с невиннейшим выражением красивого лица.
Испытывая безудержную радость от возможности побыть наедине со своим дорогим Ферди, Гарриет ни в малейшей степени не возражала оставить горничную дома. Хорошо бы хоть на миг отбросить все приличия!
Ферди помог девушке сесть в ландо с очаровательно любезностью, его рука задержалась у ее локтя дольше, чем это было необходимо. Купидон устроился на противоположном сидении, снисходительно следя за парой.
Гарриет хотела бы не так явно отзываться на прикосновения Ферди. Он просто не понимает, что делает, попеняла она себе. Бедный Ферди не виноват, что Гарриет угораздило влюбиться в него. Вероятно, десяток молодых дам высшего света пали жертвой его обаяния и внешности за много лет. Может быть, это и заставило его обратиться к оперным танцовщицам.
— Ты предлагала зеленое и персиковое с золотом для цветовой гаммы спальни? — пожелал узнать Ферди, прерывая ее размышления.
— Я думала, это была ваша идея, — ответила она нахмурившись. — Но согласна, это очень красивое сочетание, которое не может не радовать глаз.
Экипаж катился в направлении прекрасного дома, который Ферди купил и в который переехал накануне вечером. Он поздравил себя: какой превосходный план, хотя он даже не подумал о такой возможности в свое время.
— Да, там много позолоты, но я не уверен в оттенке зеленого. Кажется, не совсем тот. — Ферди пытался говорить так, словно знает, о чем ведет речь. — Мебель расставлена, но я не могу вспомнить, тот ли это комод, который мы выбрали, а что до кровати, то у меня есть сомнение относительно покрывала. Я полагаюсь на тебя.
Гарриет бросила на него подозрительный взгляд. Не ведет ли он себя несколько странно? Но она выбранила себя за глупость. Зачем ему заманивать ее в свою спальню, когда он не женится на ней?
Они подъехали к красному кирпичному дому. Гарриет подняла глаза на здание великолепных пропорций и удовлетворенно вздохнула. Оно было таким совершенным, таким элегантным. Как может какая-либо женщина не захотеть жить здесь? Четырехэтажный и намного просторнее, чем большинство лондонских домов, прекрасные окна и великолепная входная дверь с красивым греческим портиком.
Войдя в дом, Гарриет снова восхитилась красивым мозаичным полом, великолепной лестницей, ведущей на второй этаж, и мерцающей люстрой над головой. Направо была небольшая гостиная, а за ней роскошная столовая. С другой стороны холла располагалась библиотека с полками красного дерева от пола до потолка. За этой богатой комнатой была восхитительная маленькая комната для завтраков, выкрашенная краской цвета слоновой кости и зеленой.
Ферди провел ее вверх по лестнице мимо гостиной на втором этаже, которая была загромождена ведрами с краской, козлами и лестницами.
На площадке третьего этажа она остановилась, снова почувствовав какую-то неловкость. Она отбросила это ощущение. Ведь это не похотливый лорд Помрой, это Ферди, дорогой, надежный, недосягаемый Ферди.
— Я хочу, чтобы наша комната вызывала романтические чувства, — сказал Ферди, останавливаясь у двери и чувствуя себя глупо, произнося такие слова при ярком свете дня. Ему хотелось свечей и роз, а не запаха краски и лака и летающих в воздухе пылинок.
Он открыл дверь, и Гарриет робко шагнула вперед, осторожно входя в комнату. Вся ее настороженность сразу исчезла, уступив место удивлению. Комната была полностью обставлена. Казалось, что кто-то уже жил в ней.
Избегая смотреть на кровать, она разглядывала роскошные фестончатые занавеси в серовато-зеленых тонах, поднятые сейчас, чтобы дать возможность солнечным лучам проникать в комнату. Окна обрамляли драпри с элегантными шнурами. Между окнами стоял большой туалетный стол из вишневого дерева, высокий канделябр словно ждал прикосновения факела. Овальное зеркало было большим, и Гарриет подумала: увидит ли она, если подойдет поближе, свое лицо, горящее от восхищения и благоговения, как у ребенка на балу?
Удобные кресла были обиты богатой тканью персикового цвета, небольшие столики предназначались для книг или подноса с горячим шоколадом. Скамейка у изножия постели наконец обратила ее взгляд к этому предмету: гигантскому, как он обещал. Четыре столбика поднимались к потолку, сверху свисал расшитый балдахин, отдернутые занавеси крепились к столбикам золотистыми шнурами. Покрывало было приятного серовато-зеленого цвета и, — Боже, помоги ей, — выглядело ужасно соблазнительным. Казалось, что кто-то не устоял перед ним: оно было смято. Купидон прыгнул на кровать и устроился в изножии.
— Роскошно, — наконец сказала Гарриет, обретя голос. — Совершенно великолепно.
— Я рад, что ты одобряешь, — с огромным облегчением произнес Ферди.
— Она предназначена для двоих?
— Да. Мне не нужен брак, в котором я буду отделен от тебя лучшую часть суток.
Он встретил ее взгляд, позволив себе на мгновение показать свое желание, потом его глаза обратились к кровати, на которой он более или менее сносно провел прошлую ночь. Она была удобна и просторна.
— Гарриет?
— Да, Ферди? — Она шагнула, обратив к нему лицо, ее широко распахнутые глаза манили.
Он не нуждался в дополнительном приглашении. Уступив своему долго подавляемому желанию, он нежно сжал ее в объятиях и начал целовать, обнаруживая всю страсть, которую испытывал последние недели.
— Ты делаешь это необыкновенно хорошо, — пробормотала она, когда он дал ей вдохнуть воздух. — Еще. Мне никогда не будет достаточно.
Ферди улыбнулся и повиновался, теснее прижимая ее к себе и позволяя рукам начать предварительное исследование ее изящной фигуры.
