К. Харрис - Когда рыдают девы
Ветер дунул сильнее, погнал по небу темные облака, заслоняя подернутый дымкой серп луны.
– Кто, по-вашему, убил Габриель Теннисон? – требовательно переспросил Девлин.
– Не знаю! – Черты француза исказились так, словно слова из его уст вырывали силой. – Я каждую ночь лежу без сна, думая, не сам ли виноват в гибели той, кого любил.
– Почему? – нажимал Себастьян. – Что заставляет вас полагать, будто вы можете быть виноваты?
Шьен поднялся, не сводя глаз с усыпанного щебнем берега, насторожил уши, отбежал несколько шагов в сторону входа на мост, затем остановился.
Лейтенант положил ладонь на шею дворняги:
– Что такое, дружок?
У Девлина возникло необъяснимое, но безошибочное ощущение опасности, от которого участилось дыхание и горячими иголочками начало покалывать кожу. Он оглядел развалины древнего дворца, сузившимися глазами присматриваясь к грудам камня и древесины и разрушенной стене, пустые окна которой тянулись печальным ажурным узором на фоне грозового неба.
– Арсено, – предостерегающе начал Себастьян, и в этот самый миг из фундамента старой сторожевой башни вырвалась вспышка пламени и над водой треснул ружейный выстрел.
ГЛАВА 38
– Ложись! – скомандовал Девлин, ныряя за недостроенный карниз.
Оглянувшись, он увидел, что лейтенант пошатнулся. Высоко по центру его жилета расплывалось блестящее темное пятно.
– Арсено!
Колени француза медленно подогнулись, голова качнулась назад, лицо запрокинулось, словно он вглядывался в небо.
– Проклятье! – Себастьян выполз из укрытия, схватил упавшего Арсено, втащил его под защиту каменной кладки и прижал вздрагивающего раненого к себе.
Шьен припал к земле рядом с ними, громким лаем прорезая сумрак.
Перед жилета Арсено сделался весь мокрый от крови. Открытым ртом лейтенант хватал воздух большими, свистящими глотками, отчего на блестящей влажной прорехе вскипали мелкие пузырьки.
Девлин слишком хорошо понимал, что это означает, но все равно стащил галстук, намотав на кулак, сделал из ткани толстый тампон и прижал его к зияющей ране в груди француза.
– Нет… смысла… – прошептал тот, затем закашлялся. Из носа и рта полилась кровь.
– Выкарабкаешься, – солгал Себастьян, подтягивая раненого вверх и опирая спиной на себя в безнадежной попытке не дать тому захлебнуться собственной кровью.
Арсено дернул головой, закатывая глаза:
– Габриель…
– Поговори со мной, Филипп! – выкрикнул Девлин, лихорадочно прижимая свернутую ткань к судорожно подергивающейся груди лейтенанта и чувствуя, как по руке течет горячая влага. – Кому понадобилось убивать тебя?
Подергивание прекратилось.
– Филипп? Филипп!
Пес заскулил, тычась носом в обмякшую ладонь хозяина.
– Ч-черт, – шумно выдохнул Себастьян сдерживаемый в легких воздух.
Несмотря на свежесть поднявшегося ветра, Девлин взмок от пота и часто дышал. Он бережно снял с себя отяжелевшее тело Арсено, повернулся и осторожно выглянул за край карниза, улавливая едкий запах горелого пороха, подмечая рассеивающийся дымок от выстрела.
Ничего.
Виконт сосредоточил взгляд на остатках средневековой башни, которая стояла справа и чуть ниже развалин длинной дворцовой стены. Большая часть надстройки сторожевого сооружения уже давно разрушилась, остался только закругленный фрагмент каменного фундамента фута четыре в высоту. Себастьян прикинул, что противник находится на расстоянии примерно в двести, а то и в триста ярдов. Подобный выстрел непросто сделать даже при хорошем освещении в тихий день. А уж ночью, при заслонявших луну облаках и мешавшем ветре многие сочли бы задачу невыполнимой.
Но не опытный снайпер, который способен в темноте попасть в бегущего за триста ярдов кролика.
Тыльной стороной ладони Девлин отер лоб. С какой стати Джейми Ноксу желать смерти возлюбленному Габриель Теннисон? В этом нет никакого смысла…
Если только стрелок и вправду Джейми Нокс, и если его мишенью был действительно французский лейтенант, а не сам Себастьян.
Над зазубренным краем стены что-то мелькнуло и замерло. Противник по-прежнему оставался в башне.
Девлин взвесил свои возможности. По большому счету, он загнан в угол. Да, в кармане лежит кремневый пистолет, но небольшой, с ограниченной дальностью стрельбы и бесполезный против ружья на любом расстоянии.
В этот момент виконта защищал недостроенный карниз, тянувшийся вдоль края моста. Но если стрелок переместится на другую позицию – или у него есть сообщник, который может подойти с запада, – Себастьяна на этом длинном, открытом настиле будет видно так же хорошо, как мишень в тире.
Нужно уходить.
Сен-Сир прикинул на глазок дистанцию от своего нынешнего места до груды тесаного гранита, высившейся примерно на трети расстояния до берега. За время службы в армии он слышал достаточно винтовок Бейкера, чтобы точно знать, из чего в него стреляют. Это оружие было однозарядным, однако опытный солдат успевал перезарядить его четыре раза в минуту, искусный же мог и все пять.
Никаких сомнений, в него целится искусный стрелок.
А значит, если удастся спровоцировать снайпера на выстрел, в распоряжении Себастьяна будет не больше двенадцати секунд, чтобы добраться до спасительного укрытия, прежде чем противник успеет пальнуть следующий раз.
Девлин придумывал способ, как обхитрить стрелка и при этом не подставиться под пулю, когда Шьен, до этого скуливший возле неподвижного тела хозяина, вдруг вскочил.
– Лежать, приятель, – шепнул виконт.
Дворняга полуприсел на лапах, настороженно вглядываясь в берег.
– Шьен… – предупреждающе протянул Себастьян. – Шьен, нет!
Но тот уже метнулся во тьму, словно рыже-черная молния на бледном фоне моста.
Девлин беспомощно смотрел, как собака мчится вверх по склону. Шьен уже почти добежал до башни, когда ружье с треском выстрелило, выплевывая в ночь огонь.
Пес взвизгнул и затих.
– Чертов сукин сын, – ругнулся виконт, срываясь с места.
Ощущая, как ветер с воды развевает полы сюртука, а подошвы сапог опасно скользят по гравию дорожного настила, Себастьян мысленно отсчитывал секунды.
…«шесть, семь»…
Он обогнул кучу битого камня – «восемь, девять», – перепрыгнул небольшую расселину – «десять, одиннадцать», – и упал за гранитные блоки как раз в тот момент, когда над береговой линией грянул очередной выстрел. Гравий взорвался брызгами мелких осколков возле самого лица Девлина.
