Энн Бэрбор - Шаг во времени
Это был самый длинный день в его жизни, к вечеру он уже не был так оптимистично настроен на успех, как утром. В постель он укладывался с печальными мыслями – в случае неудачи он навсегда лишится Поместья Ашиндон, а Джереми Бридж, совета которого он ослушался, расценит его действия как нарушение их соглашения или – в лучшем случае – как весомое основание для прекращения дальнейшего финансирования.
Следующий день оказался не лучше. Почти непреодолимо тянуло к Аманде, но он, собрав все силы, держался, как сталь. Если оправдаются ее пророчества, то времени у них хватит на праздничные встречи.
Наконец наступила среда; на склоне дня он вошел в клуб «Брукс». Там также толпились те же члены клуба, которых он видел пару дней назад, и с наводящей ужас периодичностью бормотали что-то и покачивали головами. «Господи, неужели я поступил неверно?» – думал он удрученно. Никаких официальных сообщений из штаба Веллингтона до сих пор не поступало. Такое упорное молчание могло означать лишь одно – полное поражение.
Он пошел в бар, но его так мутило, что казалось будто желудок разваливается на куски. Тревога, не оставлявшая его с момента выхода из кабинета мистера Шаффли, теперь навалилась на него с новой силой, переходя в отчаяние, тяжелое, как свинцовая туча. О чем он тогда думал? Почему просто не последовал совету Толстосума Бриджа и не распродал бумаги, пока цены были еще приемлемые? Наверное, в самом деле сошел с ума!
Единственный пустой стул был у стола, за которым сидел мужчина, приблизительно его возраста. Подойдя к столу, Аш вопросительно приподнял брови и после согласного кивка мужчины присел. В отличие от других присутствующих, мужчина молчал, задумавшись. Наконец он оторвался от своих дум, грустно улыбнулся Ашу и произнес:
– Новости, кажется, неутешительные?
– Да, – ответил Аш, и разговор на том прервался. Через некоторое время Аш сказал:
– Ни слову не верю во всей этой болтовне о поражении.
– И я не верю, – и мужчина тепло улыбнулся. – Я воевал на Пиренейском полуострове...
– Я тоже! – нетерпеливо перебил его Аш. – В легкой пехоте.
– Ага, – незнакомец скривил губы в озорной усмешке, – славные парни. Но им, конечно, далеко до девяносто пятого.
– Бог мой! – воскликнул Аш. – А вы были в сражении под Бадахосом?
– Да, – последовал краткий ответ, и опять они замолчали. Когда незнакомец заговорил снова, голос его прозвучал немного приветливей:
– Между прочим, я – Линтон.
– Рад познакомиться с вами. Я – Ашиндон.
Линтон поклонился:
– Рад встрече с вами, Ашиндон. – Он встал и сказал, вымученно улыбнувшись: – Будем надеяться, что наша вера в Старого Лиса не лишена оснований. С его конечным результатом у меня многое связано, – сказав это, Линтон отошел от стола, и Аш заметил, что он прихрамывает. Аш криво усмехнулся – что там ни связано у Линтона с победой Веллингтона, это ни в какое сравнение не идет с его надеждами.
Аш посидел еще несколько минут в баре, безразлично потягивая напиток, что предложил проходивший официант. Потом, решив, что напрасно начал свое посещение клуба с этого заведения, вышел из него. Проходя по приемному холлу клуба с изящной внутренней лестницей, вдруг услышал какой-то возбужденный гомон со стороны помещения секретариата. Аш пошел на звук и вскоре обнаружил множество людей, столпившихся у окон. Перед толпой увидел лорда Линтона; тот похлопал по плечу какого-то пожилого джентльмена и направился к выходу.
– Что там такое? – спросил Аш, перехватив его по пути. – Что случилось?
– Карета, – ответил Линтон возбужденным тоном, – несется к площади Пиккадилли, а из ее окна торчат три французских «орла»! – широко улыбнувшись, он пожал руку Аша, чуть не сломав ему кисть, и вышел.
У Аша все поплыло перед глазами, и он привалился к дверному косяку: «Веллингтон победил!» Отовсюду стали раздаваться радостные возгласы, крики «ура!», и сердце Аша наполнилось таким ликованием, что, казалось, вот-вот лопнет. «Получилось! Поместье спасено и больше нет зависимости от снисходительных прихотей Джереми Бриджа! И с чистой совестью можно жениться на Аманде и жить по своему собственному разумению... Теперь можно...» – он помотал головой, совершенно ошеломленный от чувства свободы и радости, переполнявшего душу.
Несколько минут он неподвижно стоял, счастливо прислушиваясь к радостным звукам, бурлившим вокруг него, к победным возгласам, поздравлениям, ко всеобщему торжеству. Потом тихо вышел из клуба. Единственным человеком, которого ему очень хотелось сейчас увидеть, была Аманда, но он дал себе обет, что не будет встречаться с нею до той поры, пока не узнает точно размеры своей прибыли, а сведения о ней поступят не раньше завтрашнего дня. И вновь он направился в свое холостяцкое жилье, но намерениям побыть в одиночестве не суждено было осуществиться. За его спиной из дверей выбежали почти все члены клуба, и немедленно люди стали выскакивать из дверей других клубов: «Уайте», «Будлз» и остальных, что были на этой улице; в считанные минуты проезжую часть запрудила толпа, все кричали, возбужденно обмениваясь новостями, которые просачивались из королевского дворца и передавались из уст в уста, но слово «Ватерлоо» Аш услышал уже у самой площадки Пиккадилли.
Когда он, наконец, добрался до дома, в голове от возбуждения была такая мешанина, что лишала способности логически мыслить. Отказавшись от предложения слуги Минчина «слегка перекусить», прошел прямо в спальню, стянул башмаки и разделся, разбросав вещи по всем четырем углам комнаты. Он понимал, что ночь опять будет бессонной, ибо поводов для раздумий гораздо больше, чем накануне. Сейчас он не только будто наяву видел как некая «черная лошадка», на которую поставлено все до последнего фартинга, вылетает из-за поворота на финишную прямую и приходит первой, но и, вопреки всем здравым соображениям, приходил к выходу, что Аманда рассказала ему чистую правду о своем фантастическом путешествии сквозь столетия.
Он лег в кровать, закрыл глаза и приготовился к новому натиску на измученный рассудок неиссякаемых диких мыслей, что роились в мозгу. Вновь открыл глаза всего через несколько – как почудилось – мгновений, но из щели меж оконными занавесками бил косой луч солнца, возвещая, что утро давно наступило. Он ощутил непривычную бодрость, быстро отыскал ее истоки, весело отбросил одеяло и закричал во весь голос, призывая Минчина.
Спустя час с небольшим он предстал перед дверьми конторы мистера Шаффли и был встречен с приветствиями, поздравлениями и выражениями небывалой радости. Маклер с почтением проводил его в свой кабинет и усадил на стул перед огромным письменным столом, занимавшим большую часть комнаты.
