Кэндис Проктор - Полуночные признания
Услышав звонок колокольчика, Эммануэль постаралась взять себя в руки и сойти по лестнице спокойно. Ей пришлось с силой сжимать полированные деревянные перила, чтобы побороть в себе желание и не побежать по ступенькам вниз. Она сказала себе, что не надо придавать особое значение этому визиту просто хочет поблагодарить ее за участие в его спасении. Она медленно сняла засов, хотя ее руки дрожали от спешки и волнения.
Зак стоял на ступеньках. Свет газовых фонарей на набережной хорошо освещал его лицо, но глаза оставались в тени.
– С вами ничего не произошло? – вырвалось у Эммануэль.
– А ты думала, что должно? – Он снял с головы шляпу и лукаво улыбнулся: – Ты же не бегаешь за мной с бутылкой имбирного пива?
Эммануэль быстро обняла его рукой за шею и прижалась головой к широкой груди, успев заметить удивление у него на лице. Он обнял ее сильными теплыми руками.
– Не говори мне, что ты за меня не волновалась, – произнес он. Она чувствовала щекой его теплое дыхание, когда он потерся о ее волосы. – Мужская гордость очень уязвима, а моя особенно.
Эммануэль мягко рассмеялась, но потом быстро стала серьезной.
– От жизни до смерти всего лишь один миг.
Зак взглянул ей в лицо темными глазами, в которых сквозили желание и страсть.
– Значит, я вам не безразличен, мадам де Бове?
Она ответила тем, что поднялась на носки и поцеловала его. Его губы тут же ответили ей поцелуями. Зак провел руками по ее спине и с силой привлек к себе. Эммануэль буквально утонула в поцелуе, забыв обо всем вокруг. Лишь краем сознания она уловила, что за ее спиной захлопнулась дверь, когда Зак толкнул ее сапогом, и что он вздрогнул, когда она, повиснув на нем, заставила его опереться на больную ногу.
– Я думал, ты не захочешь этого снова, – произнес он, мягко дыша ей в ухо. Ущипнув Эммануэль за подбородок, он осыпал ее шею поцелуями. Его дыхание стало быстрее и тяжелее, а руки принялись расстегивать пуговицы ее траурного платья.
– Я лгала, – прошептала Эммануэль.
Не отрываясь друг от друга, они начали подниматься к коридору, но на полпути Эммануэль остановилась, обняла его за голову и поцеловала.
И он взял ее прямо здесь, на витой лестнице. Она опиралась спиной на побеленную стену, платье было поднято к талии, а из горла вырывалось жаркое и тяжелое дыхание. На сей раз он уже не говорил ей о своей любви, но, когда страсть улеглась и дыхание успокоилось, Эммануэль вдруг поняла, как сильно она жаждет услышать эти слова, даже если и не верит им.
Чуть теплая, с легким запахом лаванды и роз, вода нежно ласкала ее тело – как и смуглые сильные мужские руки, медленно двигающиеся по ее обнаженной груди. Эммануэль наполовину сидела, наполовину лежала между его протянутых ног, так что ей приходилось изгибать шею, чтобы он мог целовать ее в губы.
Они устроились в большой медной ванне в комнате «гарсоньер» на втором этаже. Ванна была достаточно большой, чтобы в ней могли уместиться двое, хотя Эммануэль никогда и ни с кем ее не делила. Здесь стоял столик с бутылкой вина и двумя бокалами. Одинокая мерцающая свеча рисовала на стене небольшой золотистый круг.
– Эммануэль, – произнес Зак.
Эммануэль развернулась и оказалась на нем. Она провела рукой по его плечу и шее. Было восхитительно чувствовать под ладонью его сильные мышцы, теплую шелковую кожу и его твердую плоть у ее живота. Этот человек был красив и смугл, но слишком юн, чтобы питать надежду на длительные отношения с ним.
– Как ты думаешь, сколько мне лет? – внезапно спросила она, положив на его грудь ладонь и опуская на нее голову.
Зак взял бокал и, медленно отпив вино, пристально вгляделся в ее лицо.
– Это имеет значение?
– Мне тридцать лет. А тебе? Двадцать шесть? Двадцать семь?
На его лице не было ни удивления, ни разочарования: он слегка улыбнулся.
– В ноябре прошлого года мне исполнилось двадцать пять.
У нее словно оборвалось сердце, но она нашла в себе силы рассмеяться и, проведя пальцем по его тугой мышце, произнести:
– Увы, ты еще ребенок.
Он перехватил ее руку и привлек к себе с такой силой, что она почти упала на него.
– Да, я такой, – произнес он с лукавым выражением глаз. Его тихий голос был хрипловатым и чувственным. Зак приблизил голову к ее лицу. – Настоящий сорванец. – Она подумала, что он сейчас ее поцелует, однако Зак продолжал пристально смотреть ей в лицо. Не отрывая глаз, он снова сделал глоток вина.
Эммануэль выгнула спину, пытаясь отодвинуться, и тоже потянулась за бокалом. Но ее рука так сильно дрожала, что темно-красная жидкость чуть не выплеснулась через край. Эммануэль выпила вино быстро и большими глотками. Оно успокаивающе согрело, и ее слова прозвучали почти спокойно:
– Ты кого-нибудь раньше любил?
Глаза Зака потемнели, стали холодными, злыми и почти угрожающими.
– Нет. Хотя однажды был близок к этому.
Эммануэль замерла.
– И что произошло?
– Она умерла.
– Как?
– Ее убили.
Эммануэль поставила бокал на столик. Зак задумчиво устремил взор на стоящую рядом с ними свечу; было видно, что воспоминания причиняют ему большую боль.
– Это было в том форту, о котором ты мне говорил? – негромко спросила Эммануэль. – В форту Маккена?
Он кивнул, затем обнял ее и прижал к себе. Эммануэль положила голову на его мокрое плечо, чувствуя сильное и тяжелое биение сердца.
– Ее отец был начальником форта. Он хотел, чтобы она вернулась к матери на Восток, нашла там какого-нибудь респектабельного человека и вышла за него замуж. Но у Рэчел были другие планы.
– Она любила тебя, – поняла Эммануэль. Она вдруг почувствовала дикую ревность и тут же устыдилась.
– И именно из-за этого умерла. – Зак говорил на удивление ровно. Поставив бокал с вином, он погладил ее по влажным волосам, но его взгляд был направлен куда-то в пустоту. – Те люди, которых убил лейтенант, – они все были мне близки или, по крайней мере, что-то для меня значили. Молодой капрал из нашего подразделения… пожилая мексиканка, которая стирала мое белье… маленькая девочка, которую я учил играть в шахматы. – Он помолчал. – Последней была Рэчел.
Эммануэль провела рукой по его щеке, чтобы как-то его успокоить.
Он перехватил ее руку и с силой сжал.
– Этот лейтенант просто играл со мной. Как-то вечером я обыграл его в шахматы, и он решил доказать, что умнее меня, тем, что причинил боль мне и окружающим меня людям. Он думал, что я его не поймаю и даже не пойму, что это сделал он.
– Но ты его вычислил.
– В конечном счете – да. Он оставлял записки, издевался надо мной, спрашивал, нужен ли мне еще один труп, чтобы все понять. – Зак помолчал. – Он должен был отплыть в Калифорнию. Если бы я вовремя не сообразил, кто убийца, он успел бы уехать.
