Кресли Коул - Любовь грешника
– Какого черта.
– Себастьян, таковы мои условия.
Он встревожился. Это неразумно! Только что они спорили, чуть не дрались, так и не договорились ни о чем определенном. Но ведь он может телепортироваться в любую секунду. Вопрос лишь в том, зачем ей это нужно?
Кэдрин снова улыбнулась, и он не мог думать ни о чем, кроме восхитительного изгиба ее губ, которые, казалось, так и ждут прикосновения его могучего ствола. Себастьян позволил заковать и вторую руку.
Когда он оказался прочно прикованным к постели, Кэдрин оглядела его и облизнула губы.
Всего секунду назад он изумленно следил, как она срывает с него трусы. Теперь он был совершенно наг.
– Я представляла это себе в то самое утро, когда встретила тебя, – сказала Кэдрин, прикасаясь губами к его груди. Ее влажные волосы щекотали кожу, и он задрожал от удовольствия. – Представляла себе, как снимаю с тебя джинсы и целую твой член.
Он застонал, не веря своим ушам. Но потом ее теплое дыхание сместилось вниз, к животу, и он забыл обо всем на свете. Если это сон, то ему незачем просыпаться. Уж лучше умереть! Ее губы проследили дорожку волос, спускающуюся вниз от пупка, и тут она подняла голову и спросила:
– Готов?
– Господи, да.
Первое касание маленького жаркого язычка к его члену. Он замер, не дыша.
– Боже, – простонал он наконец.
Кэдрин лизнула, дразня.
Себастьян закрыл глаза.
Затем пошли медленные, долгие движения влажных губ. Себастьян выгнул спину дугой. Она терлась о него языком, обхватив ствол губами, и его окатило столь мощной волной наслаждения, что он не сумел сдержать крика. Из последних сил попытался приподнять голову, чтобы посмотреть – он должен был это видеть! Кэдрин, ласкающая его ртом. От зрелища, представшего перед его глазами, у Себастьяна сбилось дыхание. Он хватал воздух ртом, пытаясь насытить легкие.
Ему захотелось убрать копну волос с ее лица, чтобы лучше видеть, но мешали цепи. Он мог бы их с легкостью сломать, но Кэдрин сказала – таково условие. Не стоило рисковать.
Словно прочитав его мысли, Кэдрин перебросила волосы через плечо. Теперь он мог видеть все.
Она терлась лицом обо всю длину его ствола, нежно, страстно, как в то утро терлась о его щеку.
– О чем ты думаешь?
– Разве я способен думать! – Он и говорить-то мог с трудом. Кэдрин улыбнулась.
Свободная и смелая, она продолжала ласки, и Себастьян почувствовал, что ему больше не выдержать. Влажные горячие губы, длить бы их ласку до бесконечности, но тело его вдруг напряглось.
– Я сейчас…
Но в тот миг, когда он был готов взлететь к последнему краю, она отпустила его – впрочем, этого он и ждал. Он не смел и мечтать, что она возьмет все.
– Нет, Себастьян, еще рано.
Глава 32
Хмуря брови, Себастьян произнес:
– Следовало догадаться.
Кэдрин стиснула его в кулаке, не давая извергнуться семени, потом поспешила спрятать собственное удивление за маской безразличия. Все получилось!
Его ствол распух, очевидно, все это было весьма болезненно. Они оба некоторое время разглядывали его, а потом их взгляды встретились. Она поняла – он догадался.
– Ты ведь никогда раньше…
Кэдрин кивнула, и Себастьян сделал рывок. Но цепи выдержали, и его это несказанно изумило.
– Цепи заколдованы, – объяснила Кэдрин, лениво облизнув губы. – Даже бессмертному, такому сильному, как ты, их не разбить. И телепортироваться ты тоже не сможешь.
Себастьян предпринял новую попытку.
– Отпусти, – взревел он. – Ты решила отомстить?
Обнаженное тело напряглось в страшном усилии, вздулись бугры мускулов.
– Это не месть, Себастьян.
Угроза немедленного извержения миновала, и тогда она сбросила халат. Его напряжение ослабло, рот изумленно раскрылся. Кэдрин склонилась над ним, ее грудь оказалась почти возле его губ. Она подоткнула подушку ему под голову. Пожирая ее тело взглядом, Себастьян прекратил попытки освободиться. Когда она его оседлала, он замер, не думая больше сопротивляться.
– Ближе, – приказал он.
Она приникла грудью к его рту, и он впился в соски, яростно лаская их языком и губами, сжав в кулаки скованные наручниками руки.
Она отпрянула, и он выругался, но она снова начала ласкать губами его тело, наслаждаясь сладостным вкусом кожи, чувствительностью и податливостью его тела. Невероятно, но она облизывала самый его корень.
«Ты делаешь такое… Боже, я не думал…»
Она не могла взять его целиком в рот, и тогда она стала гладить его ладонями.
– Катя, я сейчас…
Она снова сжала его в кулаке, и он закричал, словно в агонии. Пятки стучали по постели в отчаянной попытке заставить ее разжать руку, чтобы извергнуть наконец семя куда угодно. Никогда Кэдрин не видела ничего эротичнее, чем его нагое тело, извивающееся в цепях. Но держала она крепко, и скоро он был на грани потери рассудка, одержимый сладострастием. Грудь блестела от пота, тело сотрясалось, умоляя об освобождении. Он заговорил на своем родном языке, и говорил он такие вещи, что Кэдрин догадалась – он думает, она не понимает. Но она неплохо владела эстонским.
Неужели она забыла его предупредить?
Он называл ее своей милой, своей драгоценной. Сознался, что не смог ей сказать об этом, но хотел больше всего на свете.
Он бы умер, если бы узнал, что она понимает.
Он хотел, чтобы после этой ночи она была с ним, только с ним. Был верен ей и всегда будет. Навеки.
Значит, в Колумбии у него никого не было? От нахлынувших чувств она задрожала до кончиков пальцев ног, она распалялась все сильнее – если такое вообще было возможно, – готовая вот-вот вспыхнуть в любовной агонии.
Она могла бы дать себе выход в любой миг – рука сама тянулась к заветному местечку. Верен навеки? Она задрожала и снова поцеловала его – на сей раз нежно, обдавая жарким лихорадочным дыханием. Она не сумела сдержать стон.
Приподнявшись, Себастьян резко затряс головой, пытаясь прийти в себя.
– Отпусти меня.
Что вызвало столь внезапную перемену?
– Себастьян, на этот раз, обещаю, ты сможешь.
– Отпусти меня, или я все равно выйду на свободу.
Его поведение начинало ее тревожить. Он сощурил почерневшие глаза. Все настолько серьезно?
– В чем дело? Тебе не нравится?
Он дернулся, загремев цепями, и Кэдрин изумленно раскрыла глаза.
Она вовсе не была уверена, что хочет отпускать на свободу вампира, которого только что терзала изысканной пыткой. Сейчас, когда она голая и трепещет от желания! А его глаза горят жаждой мщения.
– Чт-то ты собираешься сделать?
Догадка на миллион – поменяться ролями.
Если она снимет наручники, он возьмет ее этой же ночью.
