Хизер Гротхаус - Влюбленный воин
По-прежнему невозмутимая, Женевьева медленно поднялась со стула и, глядя на Найджела сверху вниз, проговорила:
— Если я правильно вас поняла, то никто, кроме двух ваших безмозглых слуг, не знает о похищении Хейд.
Найджел вздрогнул и пробормотал:
— Нет, миледи, но…
— Похоже, вы мне не доверяете, — перебила баронесса. — И если так, то ответьте: почему я явилась к вам, почему вызвалась помогать вам? Неужели вы не понимаете, что я очень рискую?
— Но, миледи…
— Прошу выслушать меня до конца, — снова перебила баронесса. — Так вот, моя плоть и кровь, мой сын, которого я не видела более десяти, лет, унизил и отверг меня в присутствии короля. И после этого вы смеете утверждать, что не знаете, каковы мои планы?
Женевьева умолкла, переводя дух, потом вновь, заговорила:
— Если вы так платите мне за мою доброту, лорд Найджел, то, в конце концов, вы проиграете. И конец ваш будет жалким! — С презрением, взглянув на Найджела, Женевьева повернулась и направилась к лестнице.
Найджел вскочил со стула и прокричал:
— Куда вы, миледи?!
— Я немедленно отправляюсь в Хартмур! — бросила дама через плечо.
Баронесса уже поднялась на несколько ступенек, когда Найджел догнал ее.
— Пожалуйста, миледи, остановитесь! Тысяча извинений! Мне не следовало задавать вам дерзких вопросов, Пожалуйста, простите меня. Не могу выразить, как я вам благодарен за помощь. — Найджел робко дотронулся до руки Женевьевы. — Миледи, прошу вас остаться и закончить дело.
Женевьева с трудом удержалась от вздоха облегчения. Окинув Найджела холодным взглядом, она коротко кивнула:
— Хорошо, я останусь. Но впредь вы не будете задавать мне таких вопросов. Договорились?
— Да-да, конечно, — закивал Найджел.
— В таком случае я сейчас пойду готовиться к отъезду.
— Но, миледи, я думал…
— Я еду в Гринли! — заявила Женевьева.
— Сейчас, миледи? Но уже почти ночь. В такое время путешествовать небезопасно, и я… — Найджел улыбнулся. — Миледи, прошу вас поужинать со мной, а утром, как следует, отдохнув, вы отправитесь в Гринли.
Женевьева сделала вид, что колеблется. Потом отрицательно покачала головой:
— Нет, мне надо застать сына врасплох. Он уже должен был вернуться из Лондона, потому что уехал раньше меня. Его ошеломит отсутствие Хейд. Поэтому я должна действовать быстро.
— Когда вы вернетесь?
— Если не получите от меня вестей, то считайте, что дня через три. Возможно, через четыре. — Женевьева сделала вид, что задумалась, потом пробормотала: — Да, наверное, так будет лучше всего. Наверное, мне удастся уговорить его.
— И вы привезете с собой Д'Аржана?
На сей раз, улыбка баронессы была вполне искренней.
— Конечно, привезу. Клянусь, что привезу сюда своего сына.
Вскоре баронесса Крейн мчалась в Гринли в сопровождении всей своей свиты, если не считать двух служанок, оставшихся ухаживать за Хейд. Подозвав одного из своих стражей, баронесса передала ему записку:
— Немедленно поезжай в Хартмур и доставь это письмо барону. К утру оно должно быть у него в руках.
Не задавая вопросов, воин взял пергамент и, развернув своего коня, поскакал на запад. Женевьева с вздохом посмотрела ему вслед и прошептала:
— Поспеши же, Николас, поспеши. Твой брат нуждается в нашей помощи, пусть даже он не знает об этом.
Глава 27
Тристан вошел в большой зал Гринли еще до рассвета. Дорога ужасно утомила его, но все же он испытывал огромное облегчение. Наконец-то он снова дома, увидит Хейд!
Тристан был полон новых надежд, и ему не терпелось поделиться с Хейд хорошими новостями и рассказать о встрече с Вильгельмом. Правда, встреча с Женевьевой была не очень-то приятной, но он старался не думать о ней, старался не думать об этой женщине. Действительно, зачем расстраиваться из-за мелочей?
Но кое-что его по-настоящему тревожило… Он потерял лучшего друга и не знал, увидит ли его когда-нибудь!
То и дело вздыхая, Тристан пересек тускло освещенный зал. На нем лежала неприятнейшая обязанность, он должен был сообщить леди Солейберт об отъезде Фаро. «Но сначала надо хоть немного отдохнуть», — думал Тристан, направляясь к лестнице. Он на мгновение задержался у двери, ведущей к темницам, но тут же сообразил, что не стоит тревожить Хейд — ведь в это время она наверняка уже спала.
Тристан уже шагнул на нижнюю ступеньку лестницы, когда его окликнули:
— Милорд!
Он остановился и, обернувшись, стал всматриваться в полутьму зала. Наконец различил Баррета, сидевшего за столом. Пламя камина отбрасывало жутковатые блики на его заросшее густейшей бородой лицо, и сейчас шериф имел еще более устрашающий вид, чем обычно. В руке великан сжимал огромную кружку, к которой, очевидно, старательно прикладывался.
— Баррет, почему ты на ногах так поздно? Не потому ли, что ждешь моего возвращения?
Шериф кивнул, однако промолчал.
Тристан хмыкнул и начал вглядываться в лицо Баррета. Тот явно не был пьян, хотя, конечно же, ему не следовало сидеть по ночам с кружкой в руке. «Надо будет завтра поговорить с ним об этом», — решил Тристан. Улыбнувшись, он сказал:
— Что ж, вот я и вернулся, мой добрый шериф. Прошу тебя, иди спать.
Баррет покачал головой, и тут Тристан вдруг заметил в его глазах тревогу и страх.
— Баррет, что случилось?!
— Милорд, леди Хейд бежала.
Тристану показалось, что ноги его налились свинцом. Уставившись на шерифа, он спросил:
— Неужели ты выпустил ее вопреки моему распоряжению?
— Нет, милорд. Она бежала с помощью Хэма и бродячего торговца.
Тристан долго молчал, наконец, спросил:
— Тебе известно, куда она направилась?
— Да, известно. Она оставила записку Минерве, а леди Берти знала о том, что ее сестра задумала побег. Она отправилась в Шотландию, искать клан своей матери.
Тристан пересек зал и подошел к столу, за которым сидел шериф. Баррет тут же достал вторую кружку и, наполнив ее из кувшина, стоявшего рядом с ним на скамье, протянул лорду. Тристан сделал большой глоток, затем вопросительно взглянул на Баррета. Тот откашлялся и проговорил:
— Я не последовал за ней, милорд, потому что боялся оставить Гринли без защиты. Ведь ни вас, ни Фаро здесь не было… Вы, случайно, не узнали, что с ним случилось?
— Он вернулся к себе, — ответил Тристан. — Вернулся на родину. А ты, Баррет, поступил правильно, что не оставил Гринли.
Тристан вдруг задумался и помрачнел, вспомнив свою последнюю ночь в Лондоне. В ту ночь ему долго не удавалось заснуть, а когда он наконец-то задремал, его почти тотчас же разбудил кошмарный сон. Проснувшись, он подпрыгнул на кровати. «Спаси меня, Тристан. Я умираю», — все еще звучало у него в ушах.
