Карен Хокинс - Ночь в Шотландии
— Я не помню, как это произошло, но этот шарф сослужил мне хорошую службу. Люди не пялят на меня глаза, как случалось раньше.
— Должна сказать, они перестанут смотреть на вас сейчас, независимо оттого, в шарфе вы или нет, потому что шрамы бледнеют и люди привыкают к ним.
— Откуда вы знаете это?
— Все шрамы бледнеют, — пожала плечами Мэри, — даже те, которые, по вашему мнению, не побледнеют никогда.
Насчет физических шрамов она права. За другие виды шрамов он поручиться не мог.
Мэри поставила локоть на стол и положила подбородок на руку.
— Теперь что? — подозрительно посмотрел на нее Ангус.
— Я просто смотрела на ваши глаза.
— На мои глаза? — изумленно повторил граф. — А что с моими глазами?
— У них самый необычный цвет. Цвет молодой листвы. — Под его недоверчивым взглядом у Мэри порозовели щеки. — Это очень навязчиво с моей стороны, да? Не знаю, почему я смотрела…
— Даже не притворяйтесь, что вы смотрели на что-то другое, а не на мои шрамы. Люди все время смотрят. Я привык, — пожал плечами Ангус. — Это не имеет значения. Я знаю, что выгляжу ужасно.
— Ведете себя ужасно. Вот с этим я бы согласилась.
Ангус, явно удивленный, расхохотался, и этот глубокий грудной звук необыкновенно согрел Мэри.
Она поняла, что хихикает ему в ответ, заразившись его внезапным смехом.
— Прозвучало грубовато, да? — спросила она.
— Зато честно.
— Теперь вам понятно? — дерзко сказала Мэри. — Вы можете доверить мне говорить вам правду.
— Прямо сейчас меня не волнует вопрос доверия к вам, — улыбнулся Ангус и показал на ее рисунок. — На самом деле меня интересует, как заполучить для своей работы ваши великолепные рисунки.
— Вы считаете, что мои рисунки великолепны? — удивленно подняла брови Мэри, но сердце ее ликовало.
— Да, но вы и сами так думаете.
— Что? Я никогда такого не говорила.
— Говорили-говорили, и именно в этой комнате. Вы говорили это, когда критиковали рисунки, которые сопровождали мою работу.
— Ах это, — фыркнула Мэри. — Я была возмущена, поэтому не могу отвечать за те слова.
— Значит, вот как бывает?
Губы Ангуса сложились в чувственную улыбку.
— Именно так и бывает, — улыбнулась в ответ Мэри.
— Понятно. — Ангус постучал пальцем по ее рисунку. — Сколько времени вам потребуется, чтобы закончить рисунок скипетра?
— Несколько часов, я думаю, точно понадобится. — А может, и больше, если она не перестанет попусту тратить время, глядя на него. — Рисунок очень подробный.
— А вы можете нарисовать предметы из камня? — задумчиво спросил граф. — Возможно, их рисовать намного труднее, чем металлические предметы.
— Конечно, могу. А что у вас есть?
— Здесь есть несколько вещиц из камня, — Ангус подвинул ей небольшую коробочку, обтянутую черным бархатом, — которые все вместе составляют очень интересный иероглиф. Вы сможете нарисовать их для меня так, чтобы показать не только значки, но и потертое состояние камня? Потому что это очень важная деталь.
Мэри подвинула стул к Ангусу и посмотрела на камни. Через несколько мгновений они уже работали вместе. Мэри рисовала, а Ангус просматривал книги на предмет ссылки, которую не мог вспомнить.
Мэри обмакнула перо, постучала по краю чернильницы и аккуратно сделала набросок предметов из камня. В душе разливалось приятное тепло.
Когда осторожность графа исчезла, в нем обнаружилось удивительное количество тепла и юмора. Было в нем что-то подкупающе нежное.
Мэри начала осознавать, сколько положительного скрывалось за его неприветливой и мрачной внешностью. Он принял своего кузена в этот дом, многих слуг знал по именам и, когда не запирал ее в комнате, был обворожительным мужчиной.
Как бы ей почаще видеть эту его положительную сторону? Когда она только приехала в замок, его переполняла подозрительность. Похоже, теперь его страхи медленно таяли. Как только прибудет мистер Янг, их отношения и вовсе изменятся.
Но как? Мэри посмотрела на него из-под опущенных ресниц, видя, как он изучает книгу. Взгляд сосредоточенный, лицо серьезное. Одно лишь его присутствие заставляло сердце подпрыгивать к горлу и колотиться там в бешеном ритме, а кожу покалывало от волнения.
Ангус — такой красивый мужчина, хотя и не в классическом понимании этого слова. Кроме рта, несущего в себе мужскую красоту одной из греческих статуй, которые она видела в Британском музее, его лицо отличалось особой, необычной красотой: крупный и четко очерченный нос, густые брови, нависающие над светло-зелеными глазами. Он нес в себе грубую силу и красоту бушующего шторма, который внушает и страх и восхищение одновременно.
Это был ее шанс, возможно, единственный, познать возможности, которые сулила ей встреча с этим человеком. Как только она вернется к своей уютной жизни в Уитберне, шансов подобно этому у нее никогда больше не будет.
Если она хочет максимально использовать приключение, которое послала ей жизнь, ей придется рискнуть. Мэри уперлась пальцами о красивый стол из красного дерева и наклонилась к Эрролу.
Она сразу поняла, что Ангус почувствовал ее приближение, потому что сдвинул брови и замер на месте. Но Мэри не остановилась. Она, как бабочка, порхающая с цветка на цветок, прикасалась губами к рубцам шрамов, покрывавших его подбородок.
Ангус повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза, пробуждая в ней немедленный ответ. Мэри хотела, чтобы он приблизился к ней, стащил ее со стула, поднял на руки и…
Ангус встал, глядя на нее с высоты своего роста.
У Мэри на секунду запнулось сердце, потом взволнованно застучало в порыве страсти. Все тело изнемогало от желания, чтобы к нему прикоснулись: грудь напряглась, кожа горела. Она так сильно сжала ручку в руке, что ты грозила сломаться.
— Мэри.
В голосе Ангуса прозвучал тихий приказ с некоторой надеждой.
Внезапно Мэри поняла, что он не потянется к ней. Если она хочет его, она должна сделать это первая.
Следует ли делать это? — прошептало ей чувство чести.
Но Мэри поняла, что уже идет к нему. «Я должна. Я скоро уеду, и если не испробую это притяжение, то, возможно, никогда не пойму его».
Это действительно было исследование, такое же захватывающее и чреватое опасностью, с каким сталкивается любой путешественник. Мэри не знала исхода, не знала цены. Она знала только одно: ее душа отказывалась слушать холодный голос разума и настойчиво стремилась ответить зову страсти.
Мэри упала в его объятия, закрыла глаза и ощутила тепло его тела. Даже сквозь одежду она чувствовала его бурлящую чувственность. Мэри задрожала всем телом, когда он обхватил руками ее талию и с низким стоном прижал ее к себе.
