Филиппа Грегори - Другая королева
Я касаюсь его румяной щеки кончиками пальцев.
– И за это я вам благодарна, – тихо произношу я. – Но не забывайте об осторожности. Подумайте: вы нужны мне свободным и живым, чтобы вы могли мне служить. Я найду вас, когда вы станете мужчиной, Энтони Бабингтон.
На это он улыбается и кланяется мне, глубоко, словно я императрица, а потом мчится прочь, длинноногий, как жеребенок на весеннем лугу. Такой милый, милый мальчик, напоминает мне о моем собственном сыне, малыше Иакове, и о том, каким мужчиной, надеюсь, он вырастет.
Я отношу песика и конверт в свои личные покои, где стоит мой двустворчатый алтарь. Запираю дверь и осматриваю конверт, который принес Бабингтон. На нем неповрежденная печать епископа Росского Лесли, это письмо из Лондона.
Скрепя сердце я вынужден сообщить вам, что с милордами Уэстморлендом и Нотумберлендом и герцогом Норфолком покончено. Норфолк сдался сам, он в Тауэре, ему предъявлено обвинение в измене, помоги ему бог. Нотумберленд присоединится к нему, как только его доставят. Он собирал для вас армию в Шотландии, но ваш злонамеренный сводный брат захватил его и продал его Елизавете. Должно быть, за тридцать сребреников.
Уэстморленд исчез, говорят, что он бежал в Европу, возможно, во Францию, возможно, в Нидерланды, и с ним графиня Нотумберлендская. Она ехала во главе вашей армии, благослови ее Господь, и теперь платит страшную цену. Она будет вдовой в изгнании. Жена самого Уэстморленда удалилась в поместье в отчаянии и заявляет, что ничего не знает о заговоре и хочет просто тихо жить в покое. Она надеется, что ее минует тюдоровская жажда мести.
Вашего нареченного, Норфолка, почти наверняка обвинят в измене, да будет с ним и вами Господь. Сесил возрадуется уничтожению своих врагов, а нам остается молиться, что король Испании Филипп или ваши французские родственники приложат усилия, чтобы обеспечить вам безопасность, пока эти смелые люди выслушивают обвинения и умирают за вас. Вы – третья часть этого заговора, и нет сомнений, что любые свидетельства против Норфолка будут подразумевать вас. Молю Господа о том, чтобы они не посмели к вам приблизиться, хотя жизни всех, кто вас любит, в опасности.
Я поддерживаю постоянную связь с Де Спесом, испанским послом, чтобы вас защитить. Но ваш верный слуга Роберто Ридольфо, одолживший денег Норфолку и привезший мне испанское золото и обещание поддержки от Святейшего отца, исчез. Я глубоко за него боюсь. Думаю, приходится считать, что его арестовали. Но почему, арестовав его, не пришли за мной? Молюсь, чтобы он скрывался, а не был схвачен или убит.
Сам я тревожусь за свою жизнь и безопасность. Город по ночам похож на двор, который темен и полон убийц, каждый шаг здесь отдается эхом, за каждым прохожим следят. Никто не доверяет соседу, все прислушиваются на каждом углу. Бога ради, пусть королева будет милосердна и Сесил не уничтожит бедных людей, которых захватил. Бога ради, пусть вас оставят, где вы есть, с вашим надежным опекуном. Я напишу снова, как только смогу. Хотел бы я прислать вам лучшие новости, хотел бы, чтобы отвага моя была сильнее, но остаюсь ваш преданный друг и слуга, Джон Лесли.
Клянусь, я никогда вас не подведу, не теперь, в час вашей нужды.
Я медленно, по одной бросаю страницы на решетку камина. Они чернеют, занимаются и скручиваются, и я смотрю, как поднимается в трубу дым, а с ним и мои надежды. Северные лорды разбиты, Норфолк в Тауэре. Его жизнь в руках его кузины Елизаветы. Нужно верить, что она не погубит своего родственника, своего собственного кузена. Она ведь не убьет его, его единственное преступление – любовь ко мне, желание на мне жениться.
Я беру кольцо с алмазом, которое он мне прислал, и прижимаю его к губам. Мы помолвлены, он дал слово мне, я – ему, и я его не заберу. Он прислал мне это дорогое кольцо, и мы связаны клятвой. К тому же, если мы переживем это, если он вынесет обвинение и избежит эшафота, тогда дела наши будут хороши. Почему бы ей не поддержать его в роли короля-консорта Шотландии? Почему ему не завести со мной сыновей? Почему им не унаследовать престолы Англии и Шотландии? Он – по-прежнему лучший выбор для меня. И, как бы то ни было, пока Ботвелл не сбежит, другого у меня нет.
Я достаю шифр, спрятанный в Библии на алтаре, и начинаю письмо своему супругу, Норфолку. Я пошлю письмо епископу Лесли и надеюсь, он сможет доставить его моему возлюбленному. Если он не покинет меня сейчас, если Елизавета его пощадит, мы все еще можем получить Шотландию по соглашению, раз не смогли получить по договору.
Бесценный супруг, я буду молиться за вас ежедневно и поститься раз в неделю, пока вас не освободят. Я ваша, а вы мой, и я буду вашей до самой смерти. Пусть Бог простит тех, кто пошел против нас, поскольку я их не прощу. Будьте отважны, будьте верны, и я тоже буду. Возможно, наши друзья поднимутся за нас, и мы все же победим. Возможно, мы получим свой трон миром. Возможно, вам удастся убедить Елизавету, как буду пытаться и я, дать нам пожениться и восстановить нас, ее любящих кузенов, на нашем престоле. Я буду молиться об этом. Я буду молиться о дне, когда вы станете моим супругом на деле, а не только по обету; а я снова стану королевой Шотландии.
Ваша супруга перед Богом,
Мария
Я запечатываю письмо и откладываю до тех пор, пока не представится возможность его вынести, а потом приходит Агнес готовить меня ко сну. Мою ночную рубашку скверно отгладили, я отсылаю ее и выбираю другую, и мы молимся с Агнес, а потом я ее отпускаю. Все это время мысли мои, словно ласка в клетке, мечутся туда-сюда, по кругу. Я думаю о Ботвелле, о другом звере в клетке. Представляю, как он ходит по камере, поворачивается и идет обратно. Как смотрит из зарешеченного окна на лунный свет на темной воде Мальме-фьорда, высматривает на небе бурю, процарапывает на стене еще одну отметину, означающую еще одну ночь в неволе. Это восемьсот восемьдесят седьмая ночь, что мы проведем врозь, больше двух с половиной лет. Он сегодня это поймет, и я понимаю. Ему не нужны отметины на стене, чтобы знать, сколько он со мной разлучен. Он словно волк в клетке, словно орел на привязи. Но он останется собой, его не сломают. Волк все еще там, он все еще волк, несмотря на клетку. Орел готов взмыть, он неизменен. Перед сном я пишу ему, бессонному и думающему обо мне.
Ботвелл, звезда моя затмилась, мои друзья арестованы или изгнаны, мои шпионы прячутся, мой посол страшится. Но я не отчаиваюсь. Я не сдаюсь. Я жду тебя и знаю, что ты придешь.
Не жди награды. Не жди от меня ничего, мы знаем, кто мы друг другу, и это останется нашей тайной.
