Сандра Частейн - Озеро наслаждений
Порция не могла смотреть Даниэлю в лицо. Зачем она пришла? Этот маскарад с Фаиной вдруг показался дурацким. Просто потому, что он был с ней, у нее было покалывающее чувство, напоминающее сильный теплый ливень, освежающий горячую кожу. Ей захотелось представить свой отчет и уйти. Даже если Даниэль был грабителем, она – не могла бы выдать его.
─ Филипп занят в это утро, Даниэль, – поспешно сказала она. Папа послал меня, чтобы я сказал вам, что заболел Лоусон Пейн. Нам нужно сегодня днем начинать репетиции, но у нас нет другого актера на роль герцога. Мы может отменить спектакль либо отсрочить его до выздоровления Лоусона.
─ Лоусон болен? Что с ним?
─ Доктор Джеррит думает, что он мог заразиться корью.
─ Черт возьми! – выругался, не подумав, Даниэль. Отмена спектакля повлечет отмену бал-маскарада. Его ловушка уже расставлена. Он не может этого допустить. – Не могли бы вы заменить спектакль?
─ Ну, мы можем продолжить "Ромео и Джульетту", но я боюсь, что эта пьеса не подходит для веселого бал-маскарада.
─Вы правы. Я должен что-нибудь придумать! Продолжайте репетиции. Мне пришла в голову мысль о другом актере.
─ О другом? Кто это?
─ Я.
─Вы сыграете герцога? Мистер Логан, мне трудно представить себе, что вы выучите роль к сроку. И у нас нет времени, чтобы учить вас сценическому искусству.
─ Фаина, я должен сделать вам одно признание.
Дело в том, что я могу процитировать эти роли из Шекспира так же верно, как обыграть вашего отца в покер. У меня фотографическая память с детства. Чтобы запомнить текст, мне достаточно его увидеть. Все, что мне нужно сделать, это перечитать сценарий.
– Вы можете прочитать сценарий и запомнить роли – так вот просто?
– Да, с небольшой вашей помощью. Я не очень силен в манере произношения, но так как представление будет дано как часть фестиваля, гости не заметят возможных ошибок. Если вы пройдетесь по сценарию вместе со мной, я верю, что вы лучше отнесетесь к моей идее. Я не хочу, чтобы труппа плохо выглядела перед зрителями, которые придут на бал, если я могу избежать этого.
Порция тяжело вздохнула. Она боялась того же. Будет недостаточно, если они введут нового исполнителя. Им придется иметь дело с неопытным актером, когда они предстанут, может быть, перед самой изысканной аудиторией. Как исполнительнице роли Виолы ей придется иметь дело с Даниэлем. Он будет играть герцога, человека, в которого Виола тайно влюблена. Порция не была уверена, что Даниэль справится с ролью.
Тем не менее, она актриса. Она просто должна делать свою работу, даже если будут подвергнуты испытанию все ее способности.
– Хорошо, – решила она, – я пришлю Филиппа репетировать с вами.
– Мне показалось, вы сказали, что Филипп уехал. Боюсь, что ко времени его возвращения начинать будет слишком поздно. Придется этим заняться вам.
– Но комната слишком мала для настоящей пробы вашего голоса. Мы воспользуемся сценой.
– Нет! Я думаю, это будет стеснять. Я не хочу выходить на сцену, пока не буду уверен, что смогу сыграть эту роль. Приходите ко мне. Мы найдем уединенное место.
Не успев опомниться, Порция уже ехала с ним из отеля.
Даниэль не разговаривал, и Порция постепенно упокоилась. Может быть, и получится. А даже если и нет, Даниэлю придется признать свою вину в их неудаче. Гости не посмеют порицать его.
Утро было умиротворяющее. Яркое солнце играло пятнами света и тени в сосновой аллее. Птицы перелетали там и тут, занятые своими делами: одни, чтобы смениться в гнезде, другие несли жирных червей для своих уже вылупившихся детенышей. Волновал сильный аромат полевых цветов, разносимый летним ветром.
– Бог на небесах, и в мире все в порядке, – тихо продекламировала Порция.
– Возможно, – ответил Даниэль, направляя лошадь на дорогу, обсаженную гигантскими дубами.
Он сидел молча, непринужденно держа в руках вожжи.
Одетая в то же самое розовое платье, в котором она была той лунной ночью, Порция выглядела юной и очень неуверенной в себе, сидя на краю скамьи как можно дальше от него.
– Почему бы и нет, малыш? Я думаю, может быть, этот эдемский сад как раз был похож на тот, пока не произошли изменения.
– Я… я немного знаю об эдемском саде, кроме того, что там был змей, который соблазнил Еву. Не лучше ли нам заняться делом? Я имею в виду, что мы должны кое-что сделать, прежде чем нужно будет возвращаться на ленч.
– О, но нам не нужно ехать на ленч. В отеле упаковали все, что нужно для пикника.
Даниэль спрыгнул с сиденья, привязал лошадь к дереву и поднял корзину с заднего сиденья.
– Когда вы успели распорядиться?
Даниэль постоянно удивлял Порцию. Он не мог пригласить Филиппа на пикник и не знал, что на доклад придет Фаина.
– Когда я заказывал экипаж, тогда же заказал и ленч. На кухне каждое утро его готовят для тех, кто хочет провести пикник на природе, поэтому нам просто поставили корзину в повозку. А теперь позвольте, я помогу вам выйти из экипажа.
– Нет, я сама.
Порция спустила ноги вниз и стала спускаться на землю. Если бы она не торопилась, ее ноги не запутались бы в юбках и Даниэлю не пришлось бы бросить корзину, чтобы поймать ее.
– Проклятье! Эти нижние юбки не что иное, как ловушка, подстроенная самим дьяволом!
– У меня такое же мнение, – согласился Даниэль, удерживая Порцию в устойчивом положении. – Я предпочел бы, чтобы у моих женщин их не было.
Порция подняла голову и поймала его взгляд, полный какой-то необузданной силы. Его голос стал хриплым, и она почувствовала биение его сердца там, где ее грудь была прижата к его. Черт бы его побрал, ну почему он всегда так волнует ее! Она ощущала возбуждение, вызванное его прикосновением. Нет, не сейчас! Она не позволит ему довести себя до полного умопомрачения. Больше не позволит.
– Ваши женщины? О! Вы абсолютно презренный мужчина, Даниэль Логан. Отпустите меня! Сколько женщин у вас бывает обычно?
Даниэль улыбнулся.
"Ах, Порция, – хотел он сказать, – той единственной женщины, которую я хочу, у меня нет".
– Сейчас, дорогая. Не будьте ревнивой. Я просто согласился с вами. Почему это рассердило вас?
– Не знаю, Даниэль. Я не понимаю, почему вы превращаете меня в какую-то вульгарную бабенку.
Она опустила глаза и попыталась скрыть свое учащенное дыхание.
Даниэль смотрел, как взмахнули ее ресницы. В ней было что-то мучительно-притягательное, какой-то оттенок отчаяния, беспокоивший его.
Ее голова покоилась на его груди. Его пальцы все еще сжимали ее локоть, но не так крепко, как в тот момент, когда он поймал ее. Она как будто ждала, что он поцелует ее. И, видит Бог, он хотел поцеловать ее, сорвать с ее тела эти ненавистные юбки и прижать к теплой земле. Но он знал, что не позволит осуществиться сумасшествию своих мыслей.
