Аннет Клоу - Колдовство любви
— И не надейся.
— Да неужели? — Джаноцци поцокал языком и, взяв шляпу, вышел, бросив напоследок Аньесу: — Головой за нее отвечаешь.
73
Фернандо подошел к столу и снял колпак с блюда, на котором лежали куски мяса.
— Тебе стоит подкрепиться.
Лали сначала хотела отказаться, но, поразмыслив, решила, что не следует терять силы, и уселась за стол. Мясо оказалось слегка жестковатым, но вполне съедобным. Старательно пережевывая его, Лали принялась разглядывать в окно гладь воды, видневшуюся между домами. Где-то там стоит корабль, который навсегда увезет ее от Антонио. Когда она насытилась, Аньес поинтересовался:
— Значит, Джаноцци выкупил меня, уступив твоей просьбе? Почему же ты решила помочь именно мне?
— Ты оказался единственным, кто затеял бой со стражниками, отстаивая свою свободу. Ты предпочел смерть рабству. Разве такой поступок не достоин уважения?
— Я твой должник.
— Тогда помоги мне! — Лали с мольбой уставилась в зеленые глаза Аньеса.
— Об этом не проси.
— Джаноцци рассказал, что ты поднял бунт против него на корабле. Отчего же теперь стал таким послушным? — презрительно процедила Лали.
— Каталонец Фернандо Аньес бережет свою честь. Честь пирата. Джаноцци выкупил меня и дал свободу, хотя мог усадить рядом с рабами на весла.
— Ясно. Тогда хотя бы расскажи: каким злым ветром вас обоих занесло в Италию? — потребовала мрачная Лали.
Аньес проглотил кусок сыра, запил вином из бутылки и лишь потом начал рассказ:
— Я был на корабле, когда тебя похитили, и знаю о происшедшем лишь со слов самого капитана. Когда Миккеле очнулся и понял, что тебя рядом с ним нет, то едва не разнес по частям гостиницу. Слуги рассказали ему о том, что какие-то два человека вынесли из его комнаты свернутый ковер. Джаноцци поднял на ноги своих людей и вскоре узнал, что ранним утром из Стамбула отплыл венецианский корабль «Наяда». Перед самым отплытием к этой галере направилась лодка, в которую с чрезмерной осторожностью опустили ковер. Трудно было не сообразить, кого переправили на корабль. Миккеле незамедлительно отправился в погоню, но в пути нам пришлось несколько задержаться и изменить курс корабля. Поэтому оказались мы не в Венеции, а в Генуе. Отыскать тебя Джаноцци уже не надеялся и занялся другими делами. Но совершенно случайно с неделю назад встретил приятеля, который предложил ему помочь одному важному синьору. Остальное ты знаешь лучше меня.
— Я ничего не знаю. Кто приказал меня похитить?
— Мне неизвестно это. Попробуй догадаться сама — кому успела испортить жизнь?
Лали грустно покачала головой. Предполагать, что ее врагом может оказаться Монна или епископ, было ужасно. Как и подозревать еще кого-либо.
— Я попробую узнать что-нибудь о твоем недруге. А тебе стоит отдохнуть и собраться с силами. Миккеле скоро вернется.
Лали послушно улеглась в постель. Аньес старательно укутал ее в теплое одеяло.
— Прости меня… — в глазах каталонца промелькнула волна сочувствия и жалости.
Надежда шевельнулась в душе несчастной девушки. Может, Фернандо все-таки захочет ей помочь?
74
— Синьор, к вам граф де Бельфлер.
Нахмурившись, Карриоццо повернул голову к оруженосцу.
— Что ему нужно?
— Он ужасно сердит, — предупредил юноша. — Прибыл со свитой своих людей.
— Проклятье! — выругался Антонио. Накинув на себя отороченную мехом плотную куртку, в которой были зашиты металлические нагрудные пластины, он коротко приказал оруженосцу: — Подай меч и кинжал.
— Что происходит? — Филиппо с тревогой смотрел на старшего брата.
— Не знаю.
Снаружи слышались гневные голоса и бряцание оружия.
— Я не оставлю тебя. Буду прикрывать твою спину, — юноша вытащил свой кинжал из ножен.
— Антонио ди Карриоццо, выходи немедленно! — раздался гневный крик Людовико.
— Останься у входа, — велел Антонио брату и, откинув полог палатки, уставился хмурым взглядом на отряд, столпившийся за спиной Бельфлера. — Что ты хотел от меня?
— Если ты оскорбил ее, то горько пожалеешь о том, что не погиб на чужбине! — зарычал Людовико, похожий на обозленного волка.
— Что случилось? С какой стати ты явился ко мне вооруженным?
— Мерзавец! Украл мою дочь, а теперь пытаешься уверить, что ничего не знаешь?!
Лали… Внутри Антонио все перевернулось.
— Лали исчезла?
— Исчезла? — заорал Людовико. — Верни мою дочь, подлец!
Не обращая внимания на оскорбления, за которые в другой ситуации Бельфлер расплатился бы сполна, побледневший Карриоццо покачал головой.
— Ты не прав. Расскажи мне все. До мельчайших подробностей.
— Не лги! — в руках у Бельфлера сверкнул кинжал. — Где моя дочь?
— Я не похищал ее, — в глазах Антонио собрались тучи.
— Ты отрицаешь, что передал ей письмо?
— Этого я не отрицаю. Я просил передать ей записку.
— А дальше?
— Ничего.
— Ничего? — гневно переспросил Людовико. — Ты хочешь сказать, что она не пришла к тебе ночью?
— Именно так. Я напрасно ждал ее.
Людовико рассек кинжалом воздух, и лезвие прижалось к груди Антонио. Тот стоял, не шевелясь, но знал — еще мгновение, и Бельфлер поплатится за клевету.
— Лжешь! — закричал Бельфлер. — Ты похитил мою дочь и продал ее в рабство, как когда-то давно сделал один из твоих родственников!
В тот же миг Антонио сжал кисть Людовико и приставил свой кинжал к его горлу. Бросив предупреждающие взгляды на двух вооруженных рыцарей — людей Бельфлера, одним из которых был его кузен, Антонио прохрипел:
— Слушай меня хорошенько, Людовико де Бельфлер. Никто из моей семьи не повинен в похищении твоей дочери. Точно так же, как никто из твоей родни не виновен в смерти моего отца. Оставь глупые упреки и расскажи, как исчезла Лали!
— Ее зовут Мальвина! И я не верю тебе. Именно ты привез ее обратно. Полагаешь, это не наводит на некоторые мысли? Ты все рассчитал, вернув мне дочь и снова отняв. Ты желаешь моей смерти!
Глаза Антонио налились кровью.
«Терпение», — успокаивал он себя.
— Ты ошибаешься. Я никогда не смог бы предать Лали. Потому что люблю ее, — он оттолкнул Бельфлера и спрятал кинжал.
Людовико дотронулся до горла, где лезвие оставило тоненькую полоску крови.
— Тогда почему ты отказался жениться на ней?
— По многим причинам, — Антонио покачал головой. — Смерть моего отца — главная. Я считал, что ты причастен к ней.
— Как глупо! Мы были друзьями с Алессандро и мечтали, чтобы наши семьи породнились, — потрясенно покачал головой Людовико. — А вторая?
