Мэдлин Хантер - Праведник поневоле
В разрезе рубашки мелькнули живот и поросший волосами холмик. Верджил прикрыл его полой рубашки, оставив бедра обнаженными. Он гладил ее ноги, возбуждая в Бьянке иное, горячее желание, средоточием которого являлась запретная часть ее тела. «Да, да. Господи!..» Ее тело сотрясала дрожь, и она изгибалась, стремясь крепче прижаться к ласковым рукам Верджила. «Да… выше… Уже близко… Я хочу… хочу…»
– Теперь ты должна довериться мне. – Верджил приподнял Бьянку и обнял, прижав к своей груди. Рубашка, соскользнув вниз, мягко упала ей на колени, и Верджил отбросил ее в сторону.
Все. На ней больше ничего не было. Бьянка оглядела свое нагое тело и заметила, что Верджил тоже разглядывает ее. Эта в высшей степени эротичная ситуация доставила ей ни с чем не сравнимое удовольствие, так что даже голова закружилась. Открыто разглядывать мгновенно сбросившего с себя остатки одежды Верджила Бьянка не осмелилась, только бросала на него украдкой взгляды, и ей казалось, что от распростертого рядом с ней тела ей сообщается новая сила. Она все явственнее ощущала близость с Верджилом и то умиротворение, которое он ей дарил. Ее душа и ее тело, обретшие покой, ждали того, что должно последовать, как ждали они этого раньше – день, ночь… Целые недели. Бьянке хотелось прижаться к Верджилу как можно плотнее, так, чтобы их тела, слившись, стали единым целым прямо сейчас, независимо оттого, что случится в следующие мгновения и что случится потом.
Верджил пытливо посмотрел ей в глаза, и она поняла, что следующий поцелуй будет иным. Страсть, испытанная ими среди руин замка, превратилась в ураган. Верджил бешено и неистово, как собственник, целовал ее. Его губы крепко прижались к ее губам, а язык вторгся внутрь. Его руки дерзко шарили по ее телу, превращая желание девушки в жестокий голод, требовавший удовлетворения. Пылкое желание становилось невыносимым…
Руки Верджила смело продвигались по обнаженному телу Бьянки, открывая его секреты, чувствуя пробегавшую по нему дрожь. Он слышал ее неровное дыхание, срывающиеся с губ вздохи, и это лишь усиливало его напряжение. Он стал нежно целовать ее соски, пока она не закричала, почувствовав себя на вершине блаженства. Ее тело судорожно изгибалось, желание все усиливалось.
«Прошу тебя…» Бьянка прильнула к Верджилу, судорожно цепляясь за его плечи. «О Господи! Прошу тебя…» Он подводил ее к пугающему и прекрасному пределу. Бьянка была готова с головой погрузиться в океан чувств, но могла и отступить назад. «Дай мне… Я хочу…» Его руки опускались все ниже и ниже, к животу и бедрам.
Верджил решительно раздвинул ее ноги. «О да, я хочу… прошу тебя, выше, здесь, о! Я… я…»
Он запустил пальцы ей в волосы, гладя другой рукой ее бедра. Его руки отвечали на ее немые мольбы, даря блаженство напрягшемуся, как струна, телу. Чтобы немного успокоить Бьянку, Верджил прижал ее ногу своей ногой, и его восставший фаллос уперся ей в бедро.
– Я еще не овладел тобой. Когда это случится, ты получишь ни с чем не сравнимое удовольствие, обещаю. – Его палец скользнул вниз, в ее влажное лоно.
«О!» Прикосновения. Ласки. Бьянку сотрясала дрожь. Лаская ее, Верджил находил самые чувствительные места на ее теле. Теперь все для нее утратило смысл, кроме мучительного желания.
«Да, да, да». Желание окончательно победило в ней страх. Бьянка вытянула ноги, изо всех сил стараясь теснее прильнуть к его руке. «Прошу тебя… о!» Острое наслаждение заставило ее забыть обо всем на свете, и она потеряла контроль над собой. С ее губ срывались судорожные всхлипы, тело содрогалось в унисон с ускоряющимся биением ее сердца. «Я… я… О Боже!..»
Вдруг что-то взорвалось внутри Бьянки, затмив все, что было до этого, и она громко вскрикнула от заполнившего ее удовольствия.
Верджил оказался на ней, и она страстно прижала его к себе. В этот миг для нее он был единственной реальностью – весь мир заключался в нем одном. И тут он бережно вошел в нее. Бьянка ощущала запах его кожи, облегчение и слабую боль. Верджил положил ее ногу себе на бедро. «Да, да, хорошо… я хочу, хочу тебя!»
Верджил был в ней. С чувственным суровым лицом и напрягшимися плечами он казался ей воплощением силы. Бьянка выгибалась в такт заданному им ритму. «Как хорошо, как близко! Во мне, со мной. Я хочу тебя! Я люблю тебя!»
До чего же быстро все разрешилось. Близилось утро. Верджил приподнял ее и вошел в нее еще глубже; его движения стали жестче, и страсть разгорелась в Бьянке с новой силой. Последний горячий поцелуй, пробежавшая по телу дрожь… А затем все кончилось, хотя их тела все еще были сплетены.
Бьянка пребывала в сладостном забытьи. Напор Верджила ослаб, но она еще долго сжимала его в своих объятиях. Новые, доселе неведомые чувства, в которых она не могла до конца разобраться, захватили ее.
Бьянка медленно осознавала, что все завершилось. Верджил позаботился о том, чтобы она не забеременела, и вышел из нее раньше времени. Ее тронула эта забота, но вместе с тем она испытала невыразимое разочарование.
Верджил поправил упавшие ей на лицо пряди волос и поцеловал ее в щеку.
– Ты не перестаешь удивлять меня, родная.
Медленно-медленно священная близость переходила в нечто более прозаичное, но более надежное. Верджил разомкнул объятия и отстранился от Бьянки. Какое-то время они лежали молча, и постепенно Бьянка почувствовала, что он засыпает. Неожиданно она вскочила на ноги и подбежала к книжным полкам.
– Ты что? – Верджил поднял взгляд, ее нагота теперь им обоим казалась естественной. До чего же быстро человека перестают смущать подобные вещи!
– Хочу портвейна. Думаю, мне можно еще чуть-чуть. – Бьянка схватила бокал, а потом, поразмыслив немного, взяла с полки книгу в синем переплете. Снова возвратившись в их уютное гнездышко, она свернулась калачиком и подоткнула под себя одеяло.
Верджил налил портвейн и дал Бьянке сделать глоток. Указав на лежавшую рядом книгу, он спросил:
– Ты по-прежнему настроена читать? Придется мне в следующий раз постараться получше.
– Если ты уснешь, придется чем-то занять себя, поскольку спать совершенно не хочется. Я бы хотела прочитать эту книгу. Интересно, что твой брат написал о моей стране. Вы с Шарлоттой гордитесь им.
– Это верно. Однако Милтон тоже не безгрешен. Ему было присуще интеллектуальное высокомерие, и он мог невольно обидеть человека. А еще он часто проявлял непрактичность.
Судя по всему, Верджил относился к Милтону без почтения, но в тоне, которым он говорил о брате, сквозила грусть, утихшая со временем, но не покинувшая его. Бьянка расслышала в его голосе тихую горечь, в которую по прошествии времени переходит горе.
Она отложила книгу в надежде избежать болезненной для Верджила темы, но Верджил тут же взял и раскрыл ее. Он водил пальцами по страницам, словно таким образом мог прикоснуться к руке, которая выводила эти строки.
