Линда Кук - Ночные костры
— Чего же она боялась?
— Всего, что лежало за пределами солсберийской крепости. Алиса не выходила оттуда с младенчества. Нам пришлось отдирать ее маленькие пальчики от ворот. На полпути в Шафтсбери она закрыла глаза руками и больше не проронила ни слова — до тех пор, пока мы не приехали в Эксетер.
— Тогда Алиса была совсем ребенком, а теперь она взрослая женщина. Она одна отправилась ночью через болото…
— Вы привезли ее в Морстон чуть живую от страха. Бедняжка! Как она перенесет поездку в Нормандию в компании грубых солдат?
— Алиса знает, что со мной она в безопасности.
— Вы ее погубите.
Женщина замолчала и укуталась в свою мантилью, как будто ей было холодно. Она сидела, прищурив глаза, и бесшумно двигала морщинистыми губами.
Раймон смягчил тон:
— Где вы хотите жить после того, как закончится наша поездка и минует опасность?
— Вы о чем?
— Вы можете остаться здесь или поехать за нами в поместье моего отца, если нам придется бежать. А может, вы желаете вернуться в Пуатье?
— Ни за что!
— Ваши родные… родные Алисы…
— Все умерли. Их убил старый король Генрих, когда подавлял восстание молодых принцев.
— Родственников Алисы изгнали из Мирбо, но их ведь можно найти.
— Вы найдете их всех в Мирбо, милорд. В семейном склепе. Последний из них умер, когда армия короля вошла в Пуатье. — Эмма возмущенно выпятила губы. — Если будете там, милорд, сводите Алису взглянуть на их могилы. Покойники — это все, что у нее осталось в этом мире.
— У нее есть я! — прорычал Раймон. — И этого ей будет достаточно, клянусь Богом!
— Миледи сказала мне, что вам нужны земля и мир. Вы лишитесь и того и другого, если рассердите королеву.
Из кухни донеслись шаги горничных, которые возвращались к своей работе. В коридоре появилась Бида со стопкой дров. Раймон встал.
— Я могу потерять землю, и мир может кончиться, — сказал он Эмме, — но свою жену я в обиду не дам.
Вскоре Эрик и Ален отправились в Данхевет и вернулись на север берегом реки, ведя в поводу трех новых скакунов — гнедого мерина и двух вороных кобыл. Раймон предложил Рольфу Неверсу выбрать себе лошадь из этих трех, потому что серую кобылу, на которой ездил управляющий, он взял для леди Алис.
Неверс охотно отдал свою лошадь.
— Конечно, милорд, ведь она не моя. Я никогда не ездил на ней, пока была жива леди Констанция… А потом… после смерти госпожи было просто неразумно оставить кобылу на выгуле. Это ценная верховая лошадь, и я ездил на ней, чтобы она не отвыкла от седла…
Раймон сердито махнул рукой, пресекая виноватые объяснения управляющего.
— Неверс, я не ругаю тебя за то, что ты пользовался этой лошадью. Клянусь Богом, мне надоели твои вечные оправдания! Если ты пользовался чем-то в отсутствие владельца, в этом нет ничего дурного. Ты исправно вел хозяйство, сберег золото, и не важно, что при этом ты выпил несколько бочонков вина, ездил на господской лошади и по взаимному согласию развлекался со служанками. Разве я не говорил, что доволен твоей работой? Неверс опустил глаза.
— Говорили, милорд. Раймон собрался уходить.
— Тогда выбери себе одну из трех новых лошадей и езди на ней. А многословные оправдания побереги для более важных случаев. — Он опять взглянул на управляющего. Может, с кобылой что-то не так? Если Алиса поедет на ней в Виндзор, не должно быть никаких сомнений в ее надежности. — Скажи, эта лошадь…
— Да-да, милорд? — испуганно встрепенулся Неверс.
— Леди Констанция на ней ездила? -Да.
— С виду она послушная. Леди Констанция не жаловалась на нее?
— Нет.
Что-то в голосе Неверса насторожило Раймона.
— Как умерла эта женщина?
— Во сне, милорд. Однажды утром она не проснулась, вот и все.
Она умерла под боком у де Рансона, в его постели… В той самой комнате, в которой Алиса отказалась спать. Сделав над собой усилие, Раймон понизил голос:
— Она была больна?
Неверс посмотрел на свои сапоги.
— Нет, милорд. У нее было два выкидыша, но за несколько лет до смерти. Милорд Харольд… лорд де Рансон предположил, что накануне она слишком быстро ездила верхом, растряслась в седле и от этого умерла. У леди Констанции было слабое здоровье…
— Она одна каталась на лошади?
— Нет, с лордом Харольдом. Но на ней не было никаких видимых повреждений, милорд. Я сомневался… мы все сомневались, что лошадь стала причиной ее смерти. В тот вечер леди Констанция поужинала и легла спать, а наутро лорд Харольд нашел ее мертвой.
— Продолжайте.
Неверс судорожно вздохнул:
— Наверное, она заболела лихорадкой и скоропостижно скончалась.
— Лихорадкой?
— За неделю до нее умер Уильям Морстонский, а через несколько дней спустя — леди Изабелла. Наш священник уехал на их похороны. А всего через полмесяца ему пришлось отпевать нашу бедную госпожу.
— А где он сейчас? Я не видел здесь никакого священника.
Лицо Неверса сделалось еще более жалким.
— Он был старым, у него болели кости. Лорд Харольд отправил его в шильштонское аббатство, где он и молится за упокой души леди Констанции.
Раймон отпустил Неверса и вывел Шайтана из стойла. Сегодня он один прокатится по окрестностям и обдумает рассказ управляющего. А вдруг де Рансон отравил свою жену, чтобы вступить в брак с только что осиротевшей Алисой и таким образом получить доступ к сокровищам, о которых знал понаслышке? Если этот негодяй до сих пор жив, он может в любой момент вернуться в поместье, чтобы замести следы своих подлых преступлений с помощью новых убийств.
Раймон набросил седло на спину Шайтану и затянул подпругу. Нет, он не поддастся гневу — до тех пор, пока не встретится лицом к лицу с де Рансоном и не занесет над ним свой карающий меч.
Раймон прогнал из головы все, кроме мысли о возможном возвращении Харольда. Но воображение упорно рисовало ему безликого женоубийцу, который скачет через болото в Морстон, чтобы обручиться с Алисой и взять ее силой, не дождавшись свадебной церемонии. Наконец Раймон заставил себя думать о другом — о полупустой шкатулке, о морстонском амбаре и о доме, в котором спал отец Ансельм.
Он выехал за ворота и повернул Шайтана к западу — туда, где за болотами виднелся невысокий утес Морстона. Утес…
Раймон резко натянул поводья, остановив коня. Рассказы пастухов, слышанные им в первый вечер в морстонской комнате для охраны, теперь приобрели зловещий оттенок. На этой пологой скале, на которую без труда взберется даже ребенок, погибли двое. Прошлым летом там нашли мертвую мать Уота, молодую свинарку, а недавно, всего за несколько дней до приезда Раймона, с того же утеса упал и разбился насмерть старый пастух Ларс. Если на вершине притаится человек, то ему будет видно все, что происходит в тесно застроенном дворе морстонской крепости и на полях.
