Эми Сандерс - Сладкая летняя гроза
Гэрет ничего не ответил и направился к амбару. Лицо его вдруг стало мрачным.
— Что, черт возьми, с ним случилось? — спросил Джеффри. — Какой-то он не такой.
— Займитесь-ка работой, — сказал ему Даниэль и поспеши за Гэретом.
— Г…. — весело сказал Джефф. — Давай поездим верхом.
Стюарт засмеялся.
— Хорошо, — согласился он.
Кристиана предложила Артуа розовый бутон, который он аккуратно приколол к петлице.
— Как мог Филипп бросить тебя в такой дыре? — спрашивал он, как обычно не церемонясь. — Без денег, без всего?
— Он не бросил меня. Я была слишком слаба для такой дальней поездки.
Артуа с сомнением посмотрел на нее.
— Ты выглядишь довольно крепкой, — заключил он. — Крепкой и здоровой, очень здоровой. Можно сказать, что ты становишься немного толстой.
Кристиана возмутилась.
— Толстая! Я совсем не толстая!
Артуа, которого развеселила такая бурная реакция Кристианы, бросил критический взгляд на ее фигуру.
— Ну, может быть, немного толстовата.
— Какой ты грубый. Просто я перестала носить корсет, вот и все.
— Именно так выглядят пастушки, которые пасут гусей, — сделал заключение Артуа. — Последняя мода: перестать носить корсет, перестать причесываться, немного запылить туфли и voila[24]. Последний крик моды.
— Это очень удобно, — объяснила ему Кристиана, — невозможно работать в саду в шелковых платьях.
Артуа засмеялся. С какой гордостью говорила она о своей работе в саду. Он стал разглядывать освещенный солнцем сад.
— Не могу себе представить, как ты ползаешь здесь в грязи. Разве это не смешно?
Кристиана улыбнулась.
— Может быть и смешно, но как это прекрасно — своими руками вырастить цветы! Кроме того, это очень успокаивает. И еще, я начинаю чувствовать себя частичкой этой жизни.
— Жизнь — это постоянный круговорот. Ты же знаешь, все растет и умирает, потом снова возрождается. Вот в чем дело.
— Да, это так,
— Просто у тебя всегда есть чем заняться. А впрочем, чем еще можно заниматься в этой дыре? Неужели тебе все это не надоедает?
— О, нет! Никогда не надоедает. Мне ужасно не хочется уезжать отсюда. Я боюсь ожидать тот день, когда Филипп пришлет за мной. Как бы я хотела остаться здесь навсегда!
Артуа был удивлен. Он наклонился к ней и внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его были ясными, голубыми, взгляд — изучающим.
— Ха! — внезапно он громко расхохотался. Кристиана от неожиданности чуть не подпрыгнула.
— Что? В чем дело?
Артуа смеялся, глаза его озорно сверкали.
— О, Кристиана, скажи, чем еще ты себя здесь развлекала?
— Чем? Я занималась садом. Я ведь тебе уже говорила. И я… просто жила, — ответила Кристиана и при этом сильно покраснела.
— И чем еще? — весело спрашивал Артуа. — Смотри, как ты покраснела. Моя дорогая Кристиана, ты самая ужасная лгунья на свете. Не удивительно, что ты не хочешь уезжать. Наконец ты занимаешься этим, не так ли?
— Не будь таким грубым. Я не…
— Нет, ты занимаешься! Ты посмотри на свое лицо! О, оно такое красноречивое. Но скажи, который же из них? Тот, который ученый или тот, у которого волосы торчат во все стороны?
— Конечно нет. Артуа, какой ты ужасный!
— Или тот грубиян? — настаивал Артуа.
— Гэрет совсем не грубиян, — выпалила Кристиана.
— Гэрет, — повторил Артуа с вежливой насмешкой, — значит так его зовут. Скажи, когда у вас это началось?
— Знаешь, — сказала Кристиана, поднимаясь. Она подошла к левкоям и убрала несколько увядших цветков. — Когда я думала, что тебя нет в живых, я действительно горевала и плакала. Это было море слез, просто океан слез. А теперь я не могу понять, зачем я плакала. Ты такой ужасный насмешник!
Артуа засмеялся, нисколько не обидевшись.
— Не удивительно, что ты не хочешь уезжать.
— Я не хочу ехать в Вену, Артуа. Мне ужасно не хочется бросать свой сад.
— Боже мой, Кристиана, я почти поверил тебе. Не удивительно, что он вчера не сводил с тебя глаз.
— Разве? — Кристиана вчера так обрадовалась встрече с Артуа, что этого даже не заметила.
— Да, все время смотрел на нас, пока не ушел. Кристиана нахмурилась.
— Это у тебя серьезно? — спросил Артуа, — Я имею в виду, это просто развлечение или ты его любишь?
Кристиана немного помолчала, разглядывая ярко-голубые цветки шпорника, яркий фуксиновый цвет вильям-сов, темно-фиолетовые фиалки.
— Я люблю его, — призналась она. Голос ее был тихим.
Артуа развеселился.
— Но, — добавила она поспешно, — он меня не любит. Он считает меня глупой и бесполезной.
— Но ты действительно глупа и бесполезна, — отметил Артуа.
— Нет, я не согласна. Боже мой, какой ты ужасный. Может быть, когда-то я и была глупой и тщеславной, но я уже совсем не та, правда, я уже другая.
Артуа посмотрел на нее с сомнением.
— Ну может быть чуть-чуть тщеславна. Ладно, не обращай внимания. Это не важно.
— Конечно, не важно. В конце концов, даже если бы он и любил тебя? Тогда бы он попросил тебя выйти за него замуж., и что бы ты делала? Неужели ты согласилась бы похоронить себя на этой ферме и до конца своей жизни выращивать цветы? Это было бы…
— Это было бы блаженство, — тихо закончила Кристиана, — это было бы замечательно. Но этого не случится, я не хочу сейчас об этом думать. Я просто останусь здесь, пока Филипп не пришлет за мной, пока мне не нужно будет уезжать. А до тех пор я хочу наслаждаться жизнью.
— Неужели это так хорошо? — спросил Артуа, поправляя кружево на своем манжете.
Кристиана бросила испепеляющий взгляд на Артуа, но потом весело рассмеялась.
— Лучше, — призналась она, — лучше, чем хорошо.
— Сначала революция, теперь это, — заметил Артуа. — Мир действительно рушится, не правда ли? Скажи, Кристиана, вы занимались этим на соломе? Или на овечьей шерсти? Или среди коров в поле? Коровы в это время наблюдали за вами?
— Прекрати, Артуа! Что мне с тобой делать? Знаешь, ты действительно ужасный человек. Просто ужасный.
Ямочки заиграли на щеках Артуа.
— Да, ужасный. Разве ты не знала? Это же часть моего шарма.
Кристиана попыталась разозлиться, но не смогла.
— Я так соскучилась по тебе, хотя ты такая свинья! Артуа остался доволен.
— Я тоже скучал без тебя. А теперь покажи мне свой домик. Я просто сгораю от нетерпения и хочу поскорее увидеть это место блаженства.
Кристиана рассмеялась.
— Очень хорошо, но ты будешь смеяться. Он такой же скромный, как келья монаха.
— Думаю, что в нем гораздо больше жизни, чем в келье, — добавил он.
Кристиана вскинула бровь, и Артуа рассмеялся над ее надменным видом. Они покинули сад и через зеленый луг направились к домику Кристианы.
