Джейн Фэйзер - Непокорный ангел
Неподалеку росли кусты роз, и они двинулись почти вслепую в их душистые заросли. Дэниел потащил Генриетту к деревянной резной скамье, в то время как она покусывала ему ухо, шепча нежные слова. Его обволокло теплое благоухание. Дэниел сел на скамью, и Генриетта без слов поняла, чего он от нее хочет. Она приподняла юбки и встала перед ним. Дэниел коснулся мягких, блестящих бедер и округлых колен, затем дотронулся до пушистого, золотистого треугольника и скользнул внутрь, ощутив горячую готовность ее тела. Дэниел усадил ее к себе на колени, и Генриетта приняла в себя его напряженную плоть, крепко прижимаясь к нему. Ее колени упирались в его бедра, а тело страстно и ритмично двигалось, что доставляло обоим огромное наслаждение. Затем движения ее замедлились, стали томными, и они погрузились в чувственное море блаженства. Дэниел испытал полное удовлетворение и хотел прервать любовную игру. Когда в кульминационный момент он решил приподнять ее, Генриетта положила руки ему на плечи и крепко прижалась, удерживая внутри себя. Она упивалась, чувствуя пульсацию его изливающейся плоти. Из ее уст вырвался стон, и она повалилась вперед, прижавшись губами к его лбу и трепеща от радости и наслаждения.
— Может быть, сейчас мы сотворили сына, — прошептала она, восстанавливая дыхание.
Дэниел погладил жену по спине, чувствуя сквозь шелк платья острые лопатки. Ее теплые бедра все так же плотно прижимались к нему.
— Мне никогда не удается предвидеть твои порывы, — сказал он с сожалением. — А у тебя их слишком много, моя фея.
Генриетта подняла голову и посмотрела ему в лицо, скрытое в тени.
— Ты не хочешь, чтобы это случилось?
Луч лунного света проник сквозь заросли и отразился в его черных глазах.
— Если у нас будет ребенок, я предпочел бы, чтобы ты находилась дома, — сказал он.
— Но мы ведь не будем жить в этой стране девять месяцев, — практично заметила она, — так что я рожу в своей кровати.
Дэниел улыбнулся, слегка покачав головой.
— Что же, поживем — увидим. А сейчас поднимайся. — Он подсунул под нее руки и снял с колен. — Баловница. Интересно, чьим это садом мы так бесстыдно воспользовались.
Она засмеялась, разглаживая платье.
— Вовсе не бесстыдно, а самым замечательным образом. Надеюсь, теперь ты успокоился относительно своего возраста.
— Вполне, — согласился Дэниел. — По крайней мере я не чувствую себя стариком. Мне кажется, что старики не занимаются любовью с молоденькими женщинами в чужих садах.
— Конечно, нет. — Генриетта взяла его за руку. — Пойдем скорее домой и повторим, чтобы я могла убедиться, что у моего мужа еще достаточно сил.
— Тебе надо поспать. Я забыл сказать, что утром следует ожидать визита доньи Терезы Херес и ты должна быть в самой лучшей форме.
— Она близка к королеве, не так ли?
— Да, и если ты будешь принята при дворе, это только облегчит мою миссию. Если ты удостоишься аудиенции у ее величества, король Филипп также не откажет мне в этой милости.
— Я сделаю все, чтобы меня приняли, — заверила мужа Генриетта, когда они подходили к своему дому. — Я стану настоящей испанской дамой.
Генриетта слишком рьяно взялась за дело, стараясь угодить Дэниелу. Утром, войдя в спальню, он в ужасе остановился.
— Черт побери, что ты делаешь, Генриетта? Немедленно прекрати.
— Но почему? Все испанские дамы красятся, от королевы до жены рыбака. Надо следовать местным традициям, — запротестовала она с невинным видом, продолжая натирать щеки ярко-красными румянами и припудривая лоб белой пудрой.
— Сотри это сейчас же! — приказал Дэниел, глядя на нее с отвращением. — Ты выглядишь как шлюха.
Генриетта надула накрашенные губы:
— Почему это я выгляжу как шлюха, а испанские леди нет?
— Кто сказал, что они так не выглядят? Однако ты моя жена, и я не допущу этого. Смой сейчас же всю краску!
— Но ты сказал, я должна сделать все, чтобы быть принятой королевой… О Дэниел! — Гэрри пронзительно взвизгнула, когда он схватил ее за ухо и решительно заставил встать. До нее довольно поздно дошло, что шуткам пришел конец и ее бесцеремонно тянут к стоящему на мраморном туалетном столике кувшину и тазу.
— Если ты сама не можешь умыться, то это сделаю я, — мрачно заявил Дэниел, продолжая держать жену одной рукой за ухо, а другой намыливая ей лицо. Генриетта визжала и извивалась.
— Я сама! — крикнула она, когда он наконец отпустил ее. — Я просто пошутила.
— Я не нахожу в этом ничего смешного, — резко сказал Дэниел, стирая с ее лица красное пятно, которое пропустил. — Что заставило тебя сделать это? Я никогда не испытывал такого отвращения.
— Я только хотела посмотреть, как это будет выглядеть. — Генриетта обиженно потерла ухо. — Я хотела повеселить тебя, как клоун… Нет причин огорчаться и вести себя так грубо.
— Но мне почему-то не очень смешно, — саркастически заметил Дэниел. — Господь знает, я не пуританин, но размалеванные женщины вызывают у меня отвращение. А что касается тебя… — Он покачал головой, не в силах выразить чувство, которое испытал при виде красно-белой маски, изуродовавшей свежее, миловидное личико его жены. — Я не хотел обидеть тебя, — сказал он, заметив, что она продолжает смотреть на него с укором.
— Ты тянул меня за ухо, как нашкодившего мальчишку.
Дэниел рассмеялся на это горестное, но неоспоримое заявление.
— Давай я поцелую его.
Генриетта стояла не шевелясь, когда он коснулся губами обиженного местечка, и вдруг отшатнулась, почувствовав, как его язык проник внутрь уха.
— О, ты же знаешь, что я не выношу этого! — Она вырывалась из его рук, а он продолжал нежно водить языком, не пропуская ни одного изгиба, прекрасно зная самые чувствительные места.
— Как ты можешь быть таким жестоким? — прошептала Генриетта, когда он наконец отпустил ее.
— Неужели жестоким? Я только хотел доставить тебе удовольствие… и ты знаешь это.
Она пыталась сдержать улыбку, но губы ее расплылись, несмотря на все усилия.
— Не могу отрицать, но это какое-то странное наслаждение.
— Давай заключим мир, — сказал Дэниел, протягивая руки.
Генриетта шагнула в его объятия.
— Не могу представить, как можно жить с тобой по-другому.
— У нас нет причин для ссор, — добавил он. — Мы достаточно хорошо понимаем друг друга, моя фея.
Через несколько недель они оба вспомнили этот разговор.
Глава 14
— Мудрая женщина, дорогая донья Драммонд, всегда должна разбираться в делах мужа. — Ее католическое величество королева Испании улыбнулась молодой женщине явно доброжелательно. При этом глаза ее были прикрыты подведенными сурьмой веками и улыбка накрашенных губ казалась трещиной в красно-белой маске.
