Мэри Кайе - В тени луны. Том 2
В эти дни в Калькутте царила паника: телеграммы, донесения, сообщения приносили известия о катастрофе. Дели выскользнул из рук англичан в течение часа; Мирут с одним из самых сильных английских гарнизонов в Индии, озадаченный и беспомощный, и, очевидно, неспособный на большее, чем защищаться от опасности, которая там и возникла и распространялась, как местный пожар, на половине территории Индии. В эти дни Каннинга засыпали просьбами, умоляя о войсках — об английских войсках. «Мы не можем держаться без войск! Пришлите нам помощь! Сипаи восстали! Пришлите нам войска!»
Он сделал все, что мог, но этого было мало. Помощь шла медленно. Они должны были защищать сами себя.
Наконец, Лотти прибыла в Лунджор. Лотти, мистер Дакоста и миссис Холли — та самая миссис Холли, которая была на пароходе «Сириус» и ухаживала за миссис Эбатнот и ее дочерьми, когда им было плохо во время морской болезни.
Статная, всегда веселая, чувствительная миссис Холли! Одежда висела на ней, а ее круглое приятное лицо испещрили глубокие морщины. У нее на глазах мужу отрубили голову одним взмахом острой сабли в склепе Дуриагунджа, и только внезапное падение горящей балки крыши спасло ее от такой же участи. Как-то — она не могла вспомнить, как — она и мистер Дакоста сумели бежать из этой кровавой бойни и достигли караульной у Кашмирских ворот, где стали свидетелями окончательной трагедии, но им снова удалось бежать. Хотя она утратила и свою стать, и свою веселость, тем не менее осталось ее спокойствие и здравый смысл. Она взяла Лотти и мистера Дакосту под свое крыло, и именно она уговорила возницу повозки взять их и привезти в Лунджор.
Мистер Дакоста был смуглым евразийцем среднего роста, мелким чиновником государственного департамента. Он был ранен ударом сабли и сильно обожжен, но мужественно сражался и не жаловался. Миссис Холли перевязала ему раны и заботилась о нем так же, как о Лотти: «Вы знаете, мэм, — объясняла она Винтер, — они как будто были больны. Мне нужно было что-то делать, чем-то отвлечься от того, что я видела в тот день. Мисс Лотти вспомнила, что вы здесь, когда возница повозки сообщил, что он едет в Лунджор. Она сказала, что мы должны ехать сюда, и я не скажу, что она была не права. Мы не знали, куда нам ехать. Она сказала, бедняжка, что вы ее приглашали».
— Миссис Холли, — спросила Винтер огорченно, — как вы думаете, она когда-нибудь обретет память?
— Когда-нибудь, — ответила миссис Холли.
— Жаль, если она все вспомнит, ей лучше оставаться так, как есть, и это правда.
Потому что Лотти была счастлива встретиться с Винтер — она забыла Дели. Иногда мимолетно она удивлялась, почему она решила поехать в Лунджор. Что-то произошло? Но она всегда собиралась навестить Лунджор и Эдварда… Почему Эдвард позволил отослать ее сейчас? Она не говорила, что сейчас не собирается уезжать от него. Может быть, это было как-то связано с будущим ребенком, что она не могла вспомнить? Легче было не думать — намного легче. От мыслей у нее болела голова, и тогда у нее возникал страх, словно ледяная вода выплескивалась из невидимого источника, ее сердце начинало колотиться, а дыхание прерываться. Но бояться было нечего. Нечего. Здесь была Винтер. Она была в гостях у Винтер, и скоро она вернется в свой хорошенький домик в Мируте и снова будет с Эдвардом. Она не должна думать. Она чувствовала себя больной, и это было плохо для ребенка. «Ты не должна думать о себе, Лотти; подумай о ребенке… Ты должна больше отдыхать, Лотти; подумай о ребенке… Ты плохо ешь, Лотти; подумай о ребенке. — Эдвард и мама, и друзья мамы так часто повторяли эти слова, и они были правы. — Ты должна думать о ребенке». Ребенок Эдварда…
— Вы знаете, Эдвард хочет девочку, — доверительно говорила она Винтер, — но я хочу, чтобы первый ребенок был мальчиком и был бы похож на Эдварда. Его нужно назвать Эдвардом, я уже решила. Он должен быть Тедди, потому что не может быть два Эдварда. Я уверена, что Тедди будет точно такой же, как его папа. Эдвард говорит, что рыжие волосы очень привлекательны!
— Алекс, — в отчаянии спросила Винтер, — как вы думаете, к ней вернется память.
— Когда-нибудь, — отвечал Алекс и добавлял так же, как миссис Холли: — Но ей лучше оставаться такой, как сейчас. Когда ожидается рождение ребенка? — Он нахмурился, увидев, как вдруг вспыхнул румянец на щеках Винтер и проговорил нетерпеливо: — Не думаете же вы, что если поднять выше пояс у платья и накинуть сверху шаль, то никто ничего не заметит?
Винтер так воспитали, что упоминание о ребенке, пока он не родился, в присутствии мужчин считалось неприличным, но нетерпение, которое слышалось в голосе Алекса, заставило ее устыдиться своего смущения:
— Думаю, что она ожидает его примерно через два месяца. Но миссис Холли говорит, что с первым ребенком никогда нельзя быть уверенным, пока он не родится…
Она вдруг замолчала, приложив ладони к горячим щекам. Одно дело ответить на прямой вопрос, другое — обсуждать такие вещи с мужчиной!
Алекс усмехнулся и сказал:
— Не надо жеманиться, миссис Бартон. — Это совершенно естественный процесс. Когда вы можете уехать?
— Уехать? Сейчас я не могу уехать! Лотти не может никуда ехать. После всего, что она пережила. Доктор О’Дуаер говорит, что ее нельзя трогать, она должна находиться в спокойной обстановке. Он говорит, что она не вынесет путешествия при такой жаре и он не уверен, что у нее не случится…
— Выкидыш, — закончил Алекс нетерпеливо. — Да, я тоже слышал об этом. И вы, значит, тоже не поедете?
— А как я могу?
— Нет, — сказал Алекс холодно. — Вы не можете. Кроме того, я думаю, что в любом случае уже слишком поздно.
Так как Алекс разговаривал с мистером Дакостой — миссис Холли избегала вопросов, — он из первых уст услышал о том, что происходило в последний день британского правления в Дели. Его ужаснуло известие о том, что Дели был захвачен. Поскольку имелись известия о том, что хотя молодой лейтенант Уиллоуби взорвал склад боеприпасов в городе, чтобы он не достался толпе, но другой склад оружия на берегу реки выше Меткаф-Хаус, очевидно, не был уничтожен, что означало, что восставшие располагали огромным количеством оружия.
— Мы весь день ждали ваши войска из Мирута, — прошептал мистер Дакоста хриплым от слабости и лихорадки голосом, — но они так и не пришли. Достаточно было бы двадцати английских отрядов в то утро у ворот, и мятежники бежали бы. Они были очень трусливы. О да, они боялись преследования. Но все пропало — все пропало. Вся моя семья — мама и Клара, и дети. У нас было всего двенадцать детей, но пятеро умерли в младенчестве. Моя Клара — она плакала о них. Она не плакала бы, если бы знала, какой смертью умрут она и остальные дети. Несправедливо, что я все это видел и все еще жив. Я был в офисе, мистер Рэнделл, и, услышав, что в городе беспорядки, даже не мог предположить, что все будет так ужасно. Я посмеялся над молодым Перейрой и сказал ему: «Вздор, парень! Ничего особенного», — и остался сидеть за своим столом. Я был прав, мистер Рэнделл, не правда ли? Каждый должен оставаться на своем месте и показывать пример тем, кто поддается панике. Мы не можем убегать и оставлять работу. Но если бы я тогда побежал, я мог бы спасти их! Нет, нет — это неправда. Но я хотя бы умер с ними! Бедная моя Клара! Она всегда была такая жизнерадостная. Всегда смеялась и шутила. Потом — потом я бегал по улицам и искал свой дом — и увидел… и увидел… Мистер Рэнделл, они все погибли! Даже малышка Чири. Знаете, ей было только два года. Они ее… Нет, нельзя видеть то, что я видел, и жить после этого. Это неправильно!
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)