Дженнифер Деламир - Госпожа его сердца
Он будет настаивать на своем, пока она не согласится – ведь он ничуть не сомневался в своей правоте. И он очень надеялся, что Рия, такая ответственная теперь, все же сохранила еще достаточно былой импульсивности, чтобы пойти на подобный шаг.
Она определенно хотела того же – несмотря на ее возражения, Джеффри был в этом уверен. При каждой встрече с ней он чувствовал, что между ними существовала крепкая связь, и она не могла ее игнорировать. Могла ли она поцеловать его, если бы не любила?
Его свеча давно уже догорела, и теперь в комнате стало еще темнее. Он подошел к одному из окон и отдернул занавеску. Луна ярко светила в небе. А ночь укрыла поля и холмы одеялом густой тьмы – такая бывает перед рассветом. С приходом дня дом начнет оживать. Слуги примутся ходить по комнатам и разжигать камины. С каждой минутой вероятность встречи с горничными первого этажа росла. Стоит ему наткнуться на одну из них – и весь дом будет задаваться вопросом: что он делал в библиотеке в такое время и в таком виде?
Джеффри нашел еще одну свечу у камина и зажег ее, собираясь отправиться к себе. Когда свеча осветила комнату, его внимание вновь привлек томик стихов. Своим неожиданным приходом Рия отвлекла его, и он забыл о книге. Теперь же взял ее с намерением вернуть Рие за завтраком и отправился к себе.
Барон вздохнул с облегчением, закрыв за собой дверь спальни. Вскоре явился слуга и затопил камин.
Как только Джеффри снова остался один, он встал с постели и в ожидании прихода камердинера сел у камина с книгой в руках. Открыв томик наугад, он задумался… «Чем же Рие так нравились эти стихи?» – спрашивал он себя.
Когда же Джеффри начал листать страницы, что-то выпало из середины книги и упало на пол. Он наклонился и увидел на темном ворсе ковра белый квадратик письма. Он поднял конверт и заметил, что почерк на нем был мужским, а адрес… Не веря своим глазам, Джеффри перечитал строчку адреса еще раз. Письмо было адресовано Лиззи Пул. И этим же именем Рию назвал старик в Гайд-парке. Джеффри отложил книгу в сторону и развернул письмо. Почерк был корявым, а пятна чернил по всему письму выдавали неопытность писавшего. Но при этом все слова были предельно отчетливы.
«Моя дорогая Лиззи…
…ты не представляешь, через что мне пришлось пройти…
…боюсь, что тебя слишком увлекли истории Рии…
Твой Том».
Джеффри так крепко сжал пальцами листок, что нечаянно смял его. Он пытался придумать убедительное объяснение… Почему у Рии хранилось письмо, адресованное Лиззи Пул. Но одна строчка все объясняла: «Тебя слишком увлекли истории Рии…»
Неужели эта женщина каким-то образом узнала все детали жизни Рии Торнборо и досконально запомнила их, так что смогла выдать себя за Рию? Сама эта мысль казалась слишком уж фантастической. Но если все же поверить в это… Тогда кто же такая эта Лиззи Пул? И что она еще скрывала?
Джеффри едва сдержал порыв сжечь письмо в камине. Если бы все было так просто… Если бы, уничтожив письмо, он мог стереть содержавшуюся в нем правду. Джеффри знал, что сделал бы это не задумываясь. Сделал бы для нее все. И в том состояло его падение. Он был пойман в ловушку этой женщиной как последний глупец.
Да, он был пленен ее чарами в самый первый момент их встречи. Она манила его своей красотой, теплом, своей дерзкой независимостью. Он мог сколько угодно сравнивать ее с другими женщинами, но всякий раз, когда она была рядом с ним, когда он обнимал ее…
Джеффри поднялся и начал расхаживать по комнате, задавая себе вопросы, на которые не было ответов.
Что она здесь делает? Что именно ей нужно? Очевидным мотивом могли быть деньги, ведь она заняла место Рии. Она даже могла бы претендовать на вдовью часть наследства. И все же накануне она отказалась от его предложения о браке, который бы, несомненно, ее озолотил. Хотя, конечно, их «брак» был бы фарсом, поскольку она только выдавала себя за Рию.
А может, она хотела навлечь позор на семью? Но если это было ее мотивом – то что же она могла иметь против них? Если бы она сбежала с ним в Европу, то разразился бы ужасный скандал, куда хуже того, что обрушился на них после бегства Рии с Эдвардом. Но она отказалась от этого. Имелись ли у нее другие причины оставаться в Англии?
И кто такой этот Том? Ее любовник? Ее муж? Сколько мужчин у нее было?
О Боже, кому он, Джеффри, открыл свое сердце и душу?
И тут ему вспомнились слова Хайтауэра, от чего кровь застыла в жилах. «Она была белокурым ангелом с удивительными фиалково-голубыми глазами, которые видно за милю… А когда дама не против…»
Джеффри с негодованием швырнул письмо на стол. В мире не может быть двух женщин, так удивительно похожих на Рию. Значит ли это, что она была любовницей Хайтауэра? Мысль была так отвратительна, что он испытывал сильнейшие физические страдания, от которых кружилась голова и темнело в глазах.
Сейчас ему хотелось ринуться в ее комнату, выбить дверь и потребовать объяснений. Но он пытался держать себя в руках. Ведь все равно он увидит ее за завтраком. А до этого еще достаточно времени для недолгой прогулки. Свежий воздух пойдет ему сейчас на пользу и вернет самообладание. Ревность и ярость сводили его с ума, и ему требовалось успокоиться.
А уж потом он поговорит с Рией. Или с Лиззи?
Глава 35
Когда она спустилась в столовую к завтраку, Джеффри встретил ее ледяной вежливостью. Ее худшие опасения подтвердились, пыл прошедшей ночи остыл так быстро, что она даже насторожилась: не было ли иной причины такого его настроения? Она ответила ему подчеркнуто вежливо, втайне надеясь, что все дело в присутствии слуг. Лиззи не смела смотреть ему прямо в глаза, боясь увидеть в них подтверждение своих опасений. Конечно, он уже пожалел о своем предложении. Краем глаза она заметила слабый румянец на его щеках, едва заметный на линии бакенбард. Очевидно, он был чем-то взволнован.
Они сидели за столом в одиночестве.
– Странно, что бабушка не спустилась к завтраку, – сказала Лиззи, стараясь скрыть дрожь в голосе. Присутствие леди Торнборо сейчас было бы весьма кстати.
– Она просила передать, что утро проведет в своих комнатах.
Голос Джеффри, равно как и его жесты, был чрезвычайно сдержанным.
– Боже мой! – воскликнула Лиззи. – Надеюсь, она не больна.
На самом деле Лиззи не думала, что леди Торнборо вообще в состоянии заболеть, но сейчас она так нервничала, что сказала первое, что пришло в голову:
– Полагаю, виной всему раннее похолодание. Джеймс как-то обмолвился, что ваша бабушка частенько болеет во время первых заморозков.
Барон отложил вилку и впервые за утро посмотрел ей прямо в лицо.
– Но вы должны об этом помнить, ведь у вас исключительная память, – добавил он с усмешкой.
