Дженнифер Блейк - Роковой шторм
Джулию бросили в маленькую душную комнату, совершенно пустую, если не считать нескольких половиков в углу. Один из матросов грубо толкнул ее вперед, и она упала на колени. Произнеся нечто, весьма похожее на непристойность, матросы вышли, повернув ключ в замке.
Джулия медленно опустилась на половики и закрыла глаза. Время еле-еле поползло прочь. При звуке приближающихся шагов ее охватил безотчетный страх. Дверь открылась, на пороге появился Баязед Рейс. За ним стоял человек в длинной одежде араба, с тюрбаном на голове. Его медного цвета кожа туго обтягивала скулы, разбегаясь тысячами морщинок вокруг глаз; в бороде серебрилась седина. Глаза отражали лишь безразличное любопытство.
— Встать, — приказал капитан пиратов.
Джулия поняла приказ и знала, что лучше повиноваться, но ее сознание и волю разделяла огромная пропасть. Она лишь смотрела расширенными от лихорадки глазами, которые казались огромными на ее изможденном лице.
Тогда Баязед Рейс силой поднял ее на ноги и повернул спиной к арабу, который начал ловко расстегивать пуговицы на ее платье. Джулия слабо сопротивлялась, сердце бешено стучало в груди. Она знала, что не выдержит, если мужчина грубо возьмет ее сразу после выкидыша — она просто истечет кровью.
— Успокойся, несчастная, — произнес араб на чистом кастильском диалекте. — Мы не причиним тебе вреда. Мы только хотим определить твою ценность.
Сознание Джулии помутилось, свет вокруг померк. Словно сквозь туман она почувствовала, что ей согнули колени и положили обнаженную на кучу половиков. Она ощущала прикосновения араба к своим исцарапанным бедрам, чувствовала, что он исследует ее тело, включая осторожный внутренний осмотр наиболее интимных мест. Она поняла, что он просил воды, чтобы смыть кровь с ее бедер, слышала его негромкие распоряжения. Затем ей в рот вложили мягкий шарик какого-то неизвестного вещества и араб поднес к ее губам кубок сладкого сока.
— Выпей, женщина, — сказал он. — Это драгоценный мускус, который вернет тебе жизненные силы.
Он сказал правду. Вскоре Джулия почувствовала, как силы возвращаются к ней. Когда она открыла глаза, то увидела, что капитан ушел и в каюте остался только арабский врач. Он взглянул на нее и медленно кивнул.
— Послушай меня ради своей жизни и будущего. Ты не девственница. — Джулия покачала головой, загипнотизированная взглядом его черных горящих глаз. — Это снижает твою ценность. Но у тебя красивые волосы, которые засияют, словно утреннее солнце, когда их помоют и натрут благовониями. Твои глаза созданы для того, чтобы губить души мужчин. Твое тело обладает грацией газели, оно нежно, точно поэма. Когда тебя накормят райской пищей, выкупают и окружат рабами, кожа твоя заблестит, словно жемчуг, а груди будут, словно снежные вершины. Я ясно это вижу. Во всем мусульманском мире не найдется и пятидесяти девственниц с таким цветом кожи и волос, а из их числа и пяти, достойных соперничать с тобой. При такой редкой красоте великие люди простят тебе этот маленький изъян. Они щедро заплатят за право обладать столь изысканным созданием.
Джулия ничего не ответила, ожидая продолжения, чтобы услышать о цели, ради которой произносились эти слова.
— Но я должен сказать тебе еще одно, о дочь Луны. Как врач я уверен, что ты зачала и тело твое отторгло плод. Подумай хорошо, прежде чем ответить мне, ибо это решит твою судьбу. Ни один мусульманин не возьмет себе женщину, бывшую замужем, из страха совершить грех прелюбодеяния, загубив тем самым свою бессмертную душу и утратив надежду на рай. Если ты была замужем, тебя могут использовать лишь для поденной работы или передать в притон для неверных. В обоих случаях награда Баязеда Рейса будет невелика. Он даже может счесть невыгодным лечить тебя.
Намек был совершенно прозрачен. Если она не сможет объявить себя свободной от брачных уз, турецкий капитан попросту избавится от нее, чтобы не переводить средства. Не потому ли Ред отказался от нее? Неужели он, со своим скудным знанием мусульманских обычаев, приобретенным в средиземноморских портах, мог предвидеть эту ситуацию? В данный момент Джулия не знала, должна ли она быть благодарна ему. Если она скажет правду, от чего предостерегал ее араб, то ей уже не придется переживать ни горе, ни гнев, ни унижения. Но сила, подаренная мускусом, заставила ее почувствовать удивительную тягу к жизни. Джулия хотела выжить. Неважно, где и в каких условиях, но она должна защищать и поддерживать этот огонь, который едва теплился в ней. Она будет хранить и оберегать его, питая мечтами о мести и надеждой на свободу, пока он не станет сильным пламенем. Она не виновата в том, что произошло. Сожаление и раскаяние были ни к чему. Сейчас ей нужна сила.
— Нет, — медленно произнесла Джулия. — Я никогда не была замужем. У меня был любовник, но он погиб во время шторма и навеки потерян для меня.
Они пристали к берегу под покровом ночи, словно причаливать с пленниками среди бела дня было противозаконно. Джулия, пребывавшая неделями в каком-то дурмане между сном и бодрствованием, не имела представления, в какую страну они приплыли. По запаху пыли, навоза, едкого дыма и пряностей она могла лишь догадываться, что они где-то в Африке.
Завернутую в шерстяной балахон, с покрывалом, опущенным на лицо, и в кожаных сандалиях на ногах, Джулию отвели в сторону от судна и поместили в крытые носилки. Кто-то выкрикнул приказ, носилки подняли и быстро понесли. Сквозь крохотную щель в занавеске она видела вооруженную охрану, стоявшую с обеих сторон. С корабля, который она только что покинула, потянулась цепочка людей — без сомнения, пленных моряков. Цепи на их щиколотках и запястьях звенели в ночной тишине. Джулия не могла сказать, были ли среди них Ред и О'Тул, хотя провожала колонну взглядом, пока та не скрылась из виду.
Носилки с трудом продвигались по узким улицам. Закутанные в тяжелые складки бурнуса, черные, коричневые и белые люди проходили мимо. Их ничего не выражающие лица казались тенями. Джулия опустила занавески и откинулась на подушки носилок.
Они прошли в ворога, затем пересекли двор и нырнули в темный лабиринт. Здесь пришлось ждать, пока их пропустят во внутренний дворик. Наконец занавески откинули, и арабский врач по имени Измаил вывел Джулию наружу. Ее привели в маленькую, темную комнатку, где находился невероятно толстый турок с безбородым лицом. Джулии приходилось слышать о евнухах, но видела она его впервые. Он что-то сказал, она не поняла и инстинктивно посмотрела на араба.
— Это Абдулла. Ты прижмешь руку ко лбу, как я тебя учил, и поклонишься ему в знак уважения. Лучше улыбнуться ему, потому что он очень влиятельный человек и управляет гаремом алжирского дея. Он тебе пригодится, если тебя примут.
