Кэрол Мортимер - Опасный обольститель
Бенедикт пожал плечами. Лицо его приняло скучающее выражение.
— Я чувствую себя нормально. Особенно если учитывать, что шесть дней назад в меня стреляли и я все это время был без сознания.
— Я об этом знаю. — Эрик Каргил тихо прикрыл дверь спальни и подошел к кровати. — Как тебе удалось выжить после такого опасного ранения?
— Вы говорите так, словно расстроены тем, что я остался жив, — не скрывая досады, заметил Бенедикт.
— Ну что ты! Все это не совсем так, — загадочно улыбнулся Каргил. — Но мне кажется, рецидив болезни можно будет легко и правдоподобно объяснить.
Бенедикт замер. Дурное предчувствие охватило его. Сердце похолодело от ужаса. Но, может быть, он ошибается? Ведь в это просто невозможно поверить!
— Кому объяснить? — дрожащим голосом спросил он. — Что будет выглядеть правдоподобно?
— Твоим друзьям. Ведь они наверняка будут задавать вопросы по поводу случившегося. — Граф оглядел комнату. Поморщился, увидев брошенные на пол полотенца и корыто с остывшей водой, всё еще стоявшее у камина. — Кажется, не в меру заботливая герцогиня Вуллертон тоже стала твоим лучшим другом, не так ли?
Предчувствия не обманули. Смысл ужасных слов графа становился все более очевидным. Но он все равно не мог в это поверить. Неужели лорд Каргил, его лучший друг, его крестный отец… Нет, невозможно! Все его существо противилось этой мысли.
— Да, Женевьева очень заботливая. Она ухаживала за мной все это время. Вряд ли без нее, без ее помощи я бы выжил. — Бенедикт и сам не знал, зачем это говорит.
— Да, а в тот злополучный вечер она оказалась даже слишком заботливой, — сказал граф, странно глядя на него.
— Я советую вам перестать говорить о ней в таком тоне, — резко осадил Бенедикт.
— Ты успел влюбиться в нее, не так ли? — спросил лорд Каргил, насмешливо глядя на него. — И я тебя понимаю. Она действительно чертовски привлекательна. Но, к сожалению для вас обоих, она оказалась еще и слишком умна.
Внезапно взгляд его стал жестким.
Бенедикт похолодел. Ему казалось, что в груди у него ледяная глыба вместо сердца.
— Какие бы претензии вы ни имели ко мне, вы не должны вмешивать в эти дела Женевьеву.
— Уже поздно, она сама влезла в это, — жестко констатировал Каргил. Напускная веселость окончательно покинула его. — Ей не стоило лезть в чужие дела, которые ее совершенно не касаются.
Бенедикт замер. Но теперь уже не от удивления или ужаса. Он просто выжидал удобный момент для нападения. Понимал, что сил у него очень мало, но другого пути, как первому нанести удар, нет.
— Что вы имеете в виду? Каким образом Женевьева влезла в это дело? Она просто посоветовала разыскать слуг, которые исчезли сразу после убийства родителей. — Бенедикт пытался говорить спокойно.
Лорд Каргил посмотрел на него долгим странным взглядом и, немного помолчав, кивнул:
— Да, я уже говорил, она не только красива, но и очень умна. К большому сожалению для вас обоих.
Бенедикт посмотрел на крестного так, словно увидел его впервые в жизни. Кто же он? Веселый и остроумный собеседник, каким его привыкли видеть в высшем обществе? Спокойный и строгий человек, каким Бенедикт видел его, когда они оставались наедине? Неуловимый и хитроумный шпион на службе у короля? Или кто-то другой, доселе неизвестный?
— Что же все-таки случилось с исчезнувшими слугами? — спросил Бенедикт спокойно, так, словно интересовался погодой или светскими новостями.
— Что случилось? Они мертвы, — пожав плечами, ответил Эрик Каргил. — Вне всякого сомнения, твоя прекрасная леди об этом догадалась.
— Вы убили их?
Граф Дармаус неопределенно мотнул головой.
— Скажем так, я был виновником их смерти, — насмешливо глядя на Бенедикта, сказал Эрик Каргил.
— Зачем вы это сделали? — спросил Бенедикт.
— Что ты имеешь в виду? Зачем я убил тех слуг или расправился с твоими родителями? — Эрик Каргил был абсолютно спокоен.
Сердце Бенедикта мучительно сжалось. Неужели это крестный убил родителей? Самые худшие подозрения сбывались.
— Так, значит, это вы убили моих родителей? — уточнил он. Ему было очень трудно в это поверить.
— Ну да, это сделал я, — все так же спокойно проговорил Эрик Каргил. Во взгляде его не было и тени раскаяния.
На какой-то момент Бенедикт потерял дар речи.
— Я хочу получить ответы на вопросы, которые мучили меня все эти десять лет, — сказал он наконец. — Рассказывайте, почему вы это сделали.
Граф Дармаус пожал плечами:
— К несчастью, твой отец догадался, что я на протяжении многих лет был двойным агентом. Не буду рассказывать, как именно он догадался. Да это и не важно. Как бы там ни было, он решил во что бы то ни стало разоблачить меня. Тогда я приехал в его имение и расправился с ним и его женой. А те двое слуг… — Дармаус поморщился. — Они знали, что я в тот день приезжал в имение. Хотя, конечно, самого убийства не видели. Возможно, я смог бы просто подкупить их, чтобы молчали. Но я боялся, что они все равно проговорятся тебе или кому-то еще, и не захотел рисковать.
Сердце Бенедикта бешено забилось. Ужас и удивление уступили место гневу.
— Значит, вы убили четверых ни в чем не повинных людей, чтобы скрыть свое позорное предательство?! — задыхаясь от гнева, вскричал он. — Как я в вас ошибался!
— Да, я убил четырех человек. Ты станешь пятым. — Бенедикта поражало его хладнокровие. — А твоя маленькая герцогиня станет шестой.
— Вам незачем убивать Женевьеву, — с расширившимися от ужаса глазами сказал Бенедикт.
— Она очень умна. И к тому же слишком много знает. Потому придется. У меня нет другого выхода. Ее смерть тоже будет выглядеть вполне правдоподобно. Она еще окончательно не пришла в себя после твоей болезни. И все поверят, что она не пережила нового удара — твоей смерти.
Бенедикт сжал кулаки.
— Вы подлый и жестокий негодяй! — вне себя от гнева вскричал он.
Он до сих пор не мог до конца поверить, что Эрик Каргил, его крестный и друг покойного отца, был способен на хладнокровное убийство четырех человек. Он убил своего лучшего друга и его жену, избавился от нежеланных свидетелей. И на протяжении десяти лет спокойно жил с этим, продолжал общаться с Бенедиктом, будто ничего не произошло. Теперь он так же хладнокровно собирается устранить его и Женевьеву. Самое страшное, Эрик Каргил не чувствует раскаяния за свои бесчеловечные преступления.
— Но зачем вы пошли на предательство против своей страны? — спросил Бенедикт. — Вы же англичанин, как и я. Зачем вам было вести двойную игру?
Дармаус поморщился. Его начал утомлять этот разговор.
