Виктория Холт - Опрометчивость королевы
– Счастлива, э? Нравится здесь? Не годится для принцессы Уэльской. Надо жить в Карлтон-хаузе. Не нравится мне это. – Он смотрел на нее оценивающим взглядом. – Красивая женщина… хорошая грудь… надо написать. Написать ваш портрет. Этого не сделали с тех пор, как вы приехали? Надо сделать. Я пришлю человека, придворного художника, вам понравится, да? Что?
– Ну да, Ваше Величество, я буду очень рада.
– Предоставьте это мне. Я всегда прав. Я пришлю художника, да? Что?
Бедный, бедный дядя Георг, думала Каролина, когда он ушел. Однажды он окончательно потеряет рассудок.
Она верила, что он забудет о своем обещании написать ее портрет, и думала, что больше не услышит об этом. Поэтому очень удивилась, когда сэр Томас Лоуренс приехал в Монтэгю-хауз.
Каролине художник понравился с самого начала. Он был красив, молод, лет тридцати и очень галантен. Она обнаружила, что ей нравится, когда ее окружают мужчины, которым небезразлична. Их внимание и комплименты помогали забыть оскорбления принца Уэльского, потому что, хотя она и делала вид, что он привлекает ее не больше, чем она его, гордость ее была уязвлена. Такие мужчины, как капитан Мэнсли и сэр Сидней с их постоянной галантностью и вечными восклицаниями «Ах, если бы я осмелился», были приятны ей. А теперь к их числу прибавился молодой галантный художник.
Как написать портрет принцессы? Давайте решим вместе. Она видела некоторые его работы. Написать ее такой же красивой, как других?
– Сказать по правде, Ваше Высочество получится красивее их всех.
Она громко смеялась. Ходила с ним под руку. Он немного удивлялся фамильярности, как и все поначалу, но, поскольку был наслышан об эксцентричности принцессы Уэльской, быстро привык.
Было удовольствием позировать сэру Томасу, говорила она слугам. Проследите, чтобы нас не беспокоили.
Ей кивали и хитро подмигивали за ее спиной.
– Вот жизнь, – говорили они друг другу, – служим такой хозяйке. Ей нравятся мужчины. Как будто сэра Сиднея и капитана Мэнсли не хватает. Теперь вот еще сэр Томас Лоуренс.
* * *Однажды утром миссис Фитцджеральд пришла сказать Каролине, что произошел несчастный случай. Миссис Лайзл, одна из ее придворных дам, упала и сломала ногу.
Каролина очень сочувствовала всем придворным и особенно увечным. Она прибежала в ее комнату и увидела, что леди лежит на постели с распухшим коленом.
– О, моя дорогая, моя любовь, очень больно? Мы должны вызвать врача. Фитц, дорогая, проследите, чтобы за ним сейчас же послали. О, моя дорогая Лайзл, лежите тихо, не двигайтесь.
Она расспрашивала про больное колено, про то, как это случилось, сильно ли болит. И она будет очень, очень сердиться, если дорогая Лайзл встанет с постели раньше, чем доктор поставит диагноз.
Миссис Лайзл думала, как добра принцесса. Правда, она вела себя так, как принцессе не подобало, зато она так заботилась о больном колене, о том, как его вылечить. В такие минуты все любили принцессу.
Приехал доктор и поставил диагноз. Сложный вывих колена, да и кость ноги тоже повреждена. На больную ногу нельзя наступать, по крайней мере, две недели.
– У меня уйма работы, – жалобно проговорила миссис Лайзл.
Каролина, настоявшая, чтобы присутствовать при диагнозе, закричала:
– Какая чепуха! Конечно, она будет лежать в постели. Я сама прослежу за этим, доктор.
– У принцессы самое доброе сердце на свете, – сказала миссис Лайзл.
Каролина снова возражала:
– Чепуха! – но была довольна. Это правда, что она любила тех, кто служил ей, и хотела все для них сделать, что только можно.
В тот день ее посетила леди Дуглас. Она приходила довольно часто, и они с Каролиной слыли подругами. Их дополнительно связала беременность леди Дуглас.
– Счастливая, счастливая вы! – кричала принцесса, прослышав об этом.
Теперь она часами могла беседовать с леди Дуглас. Каролина встречала ее с теплотой.
– Как вы сегодня, моя дорогая? Я верю, вы заботитесь о себе? О, как я вам завидую. И никто не пытается отобрать у вас вашу дорогую Шарлотту. А я вчера видела мою. Какой сорванец! Вот будет буйная девица. Вы не представляете, как мне ее не хватает. А вы, счастливое создание, дочь с вами, и опять ребенок. Кого вы ждете, мальчика, девочку?
– Какая разница? – сказала леди Дуглас. – Как только у вас родится ребенок, вы бесконечно рады ему.
Каролина захлопала в ладоши.
– Как вы правы, моя дорогая. И умоляю, как дела у сэра Джона и сэра Сиднея?
Леди Дуглас подавила в себе волну ревности и злости. Сидней сказал, что ничего серьезного в его отношениях с принцессой не было. Обычный флирт. Можно ли ему верить? Вовсе нет. Он прирожденный авантюрист. У него повсюду любовные приключения, где только можно их найти. Нашел ли он здесь подругу сердца? Она не была уверена. Были ли у Каролины любовные интриги с Мэнсли и Лоуренсом? Сплетен ходило достаточно. Лотти велела своим слугам подружиться со слугами принцессы. Слуги всегда такие прекрасные сыщики и доносчики, у них не только больше возможностей узнать о неладах в семьях, где они служат, но у них на скандалы просто нюх. Некоторые утверждали, что нет, а некоторые говорили, что да. «Она у меня заплатит, если я узнаю, что между ней и Сиднеем что-нибудь было, принцесса Уэльская она или нет!» – думала леди Дуглас. И может быть, поскольку она принцесса Уэльская, разделаться с ней легче, чем когда б она не занимала такого высокого положения.
Извечный вопрос донимал ее: «Верен ли мне Сидней?» Какой дурой ей надо было быть, чтобы увлечься этим человеком. Это на нее не похоже, обычно она такая тихая и практичная. Однако с тех пор, когда она встретила Сиднея… Ну да, она одержима этим человеком с первого мига, как только помнит себя. И она ожидает верности взамен. Но если он был любовником принцессы…
Вот она, эта женщина, сильно нарумяненная, непричесанная, с большим вырезом, не скрывающим пышную грудь. Глядя на нее, можно представить, что у сомнений на ее счет имеются основания.
«Клянусь Богом, если я узнаю, ну и задам ему». Между тем сладким голосом она поверяла свои женские тайны, рассказывала, как заботится о себе женщина во время беременности, ибо должна делать это ради ребенка.
Принцесса слушала с интересом. Можно было подумать, что она сама на сносях.
– Бедная Лайзл повредила вчера ногу, – вдруг сказала она. – Я настаиваю, чтобы она лежала в постели две недели. Доктор так велел. Конечно, дорогая юная душа тревожится, как я обойдусь без нее. Будет трудновато. Когда дамы отсутствуют, мне их не хватает.
– Какое счастье служить Вашему Высочеству.
– Ах, так повезло, что мне служат такие ангелы. О… только что мне пришло на ум. Я думаю, может, вы хотели бы эти две недели послужить почетной горничной здесь в доме? Это было бы забавно, мы могли бы говорить и говорить. А я лично прослежу, чтобы вы ничего не делали, упаси Бог навредить ребенку.
