Кортни Милан - Испытание желанием
— В следующий раз, — заметила она, усмехаясь, — я попрошу горничную оставить для тебя инструкцию рядом с полотенцами. Теперь я понимаю, почему ты предпочел стену. Совершенно не надо беспокоиться об одежде.
Это было, вероятно, самое медленное и неловкое раздевание в ее жизни. Однако эта его возня с бесконечными завязками показалась ей чрезвычайно милой. Неуверенность, с которой он спустил муслин с ее плеч, тронула ее до глубины души. Прикосновения его рук приятно щекотали кожу, когда он бережно стащил рукава с ее рук. Едва он опустил лиф платья до талии, она почувствовала холодок, от которого ее руки покрылись гусиной кожей.
Когда Нед снял платье, раздались его едва сдерживаемые ругательства.
— Господи, да здесь еще одна проклятая шнуровка — на твоем корсете.
— На самом деле их здесь два ряда, и они переплетены между собой. Ты же хотел увидеть меня обнаженной, Нед.
— И зачем ты надела на себя все эти одежки? Я раньше никогда не задумывался, но теперь точно уверен, что эту моду изобрели, чтобы способствовать целибату. Признай же — все это устроили, чтобы мужчин терзали муки страсти.
— А я-то полагала, что корсет изобрели, чтобы сделать женскую фигуру более привлекательной для мужского глаза.
— Что плохого с твоим силуэтом?
Он накинулся на шнуровку корсета скорее с воодушевлением, чем с тщанием, однако, наконец, завязки были побеждены и ненавистный предмет ее гардероба снят.
Кейт сделала глубокий вдох, наполнив свои легкие воздухом.
— Я должна тебе признаться, Нед. Это просто ужасно. Даже нет, не ужасно — жутко. — Она почувствовала, как его руки буквально застыли на месте. Они задержались на секунду на ее талии, ободряюще сжав ее.
Он вышел из-за спины Кейт и взял ее за руки. Его глаза были ясными и простодушными.
— Что это? Это касается леди Харкрофт?
Кейт сжала его руки в ответ.
— Нет. — Она посмотрела ему прямо в глаза и облизнула губы. Кейт понизила голос, и он наклонился поближе, чтобы расслышать ее. — После нашей прогулки этим утром, — призналась она, — я поднялась в свою комнату и надела на себя четыре нижние юбки.
Нед улыбнулся, сжав ее руки.
— Это действительно плохо. Но я вижу пуговицы. Это внушает мне надежду.
И надежда действительно была. Если им с Недом удастся получить удовольствие друг от друга, удастся наладить их семейную жизнь после всех ошибок, которые они совершили в прошлом, они обязательно решат эту проблему с Луизой. Они смогут доверять друг другу и даже, возможно, любить друг друга. Через десять лет они будут со смехом вспоминать эти трудные времена.
Ему удалось справиться с ее юбками даже с некоторым подобием изящества. И когда он снял последнюю — когда она осталась лишь в тонкой нижней рубашке, — он встал перед ней на колени. Она наклонилась и погладила его волосы. Волосы были растрепаны — она сама растрепала их, догадалась Кейт, сжимая его в объятиях, во время этого бешеного занятия любовью внизу. Они казались ей мягкими на ощупь и все же слишком длинными. Он взял подол ее рубашки, а потом поднялся, снимая ее с Кейт.
Наконец, она стояла перед ним обнаженной. Он скомкал в руках последний муслиновый предмет ее гардероба и взглянул на нее. Он просто смотрел, его глаза скользили от ее ног к талии, к грудям. Она почувствовала, как ее соски напряглись под его взглядом.
Нед сделал легкое движение пальцем.
— А ты не могла бы… — Он запнулся и замолчал. — Ты не могла бы повернуться?
Кейт повернулась. Он слегка присвистнул, когда она сделала это. Его рука легла ей на плечо.
— Что это?
Нед бережно коснулся пальцами ярко-красной отметины.
— Харкрофт толкнул меня на дверной косяк в коридоре.
Он не сказал ни слова. Вместо этого погладил рукой больное место, будто бы мог своим теплом просто излечить этот синяк. Руки его заскользили по ее спине, погладили чресла. И снова остановились на ее бедрах.
— Что это?
Кейт взглянула вниз. Там на каждом ее боку были небольшие красноватые точки. Она знала, откуда они у нее, даже не задумавшись ни на секунду. Кейт по-прежнему чувствовала здесь прикосновения его рук, сжимавших ее, давивших на нее, когда он в нее ворвался.
— Это следы твоих пальцев.
— О господи, Кейт, прости меня. Я сам не лучше Харкрофта, причинил тебе боль, когда…
— Не будь смешным. Мне не было больно. И если ты думаешь, что я позволю тебе относиться ко мне так, будто я стеклянная, то глубоко ошибаешься. Ты сам сказал, что я сильная. Так что не обращай внимания на синяки. Смотри на меня.
Нед взглянул ей в глаза и коротко кивнул.
Несмотря на всю хорошо контролируемую силу его движений — мощь, что была в его руках, когда он держал ее на весу, прислонив к стене, — он был очень нежным. Нед отвернулся от нее и снял свой сюртук, потом жилет. Он деловито закатал рукава, словно не догадываясь, какой эффект его обнаженные запястья — мужественные и сильные, с золотистым пушком волос — произведут на нее.
Нед снова повернулся к ней, и какие бы эмоции ни владели им ранее, он не показывал их. По крайней мере, Кейт не видела их больше на его лице. Он подошел к ней и взял ее на руки. Она тесно прижалась к нему. А потом Нед отнес ее к ванне и бережно опустил в нее.
Она издала легкий шипящий звук, погрузившись в горячую воду. Облачка пара с ароматом сирени обволакивали ее. Нед присел рядом, окунул тряпицу в воду и добавил на нее немного мыла. Маленький брусочек издавал нежнейший и сложный аромат. Ее мыло пахло тщательно ухоженными садами и степенными прогулками и в то же время напоминало ей о полях, поросших дикими цветами, не огражденных и не подрезанных рукой садовника.
Нед и в самом деле собрался искупать ее. Он провел грубой тканью тряпицы для умывания несколько раз по ее шее, потом обтер ей плечи, спину, нежно массируя все ее тело. Она чувствовала его ласковые поглаживания вдоль позвоночника. Каждый ее мускул словно распрямлялся, расслабляясь и погружаясь в блаженное тепло ванны и наслаждение, даримое его любящими руками. А потом он коснулся тряпицей ее груди, осторожно потер ее, нежно дотрагиваясь до сосков пальцами.
Он занялся ее руками с той же заботой и вниманием, что совсем недавно уделял ее груди. Нед приподнял ее ногу, доставая из воды и намыливая ароматным мылом, смывая весь груз забот и волнений, потом — другую. Его тряпица опустилась в воду, и руки заскользили вверх по ее ногам, медленно, но уверенно поглаживая ее икры, колени. Бедра ее распахнулись, и тряпица оказалась между ног.
Здесь. Да. Она была по-прежнему чувствительна к его нежным поглаживаниям. Он будет ласкать ее, он заключит ее в объятия в этой медной ванне — не важно как, не важно где, ибо здесь не было для него места.
