Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость
На этот раз Кейт услышала его.
— Нет! — Он оторвал ее руки от своего тела. — Клянусь Богом, в моей жизни слишком много женщин.
Он уронил свой хлыст, когда она прикоснулась к нему. Снова схватив его, он взмахнул им в воздухе, когда Ханна снова попыталась дотянуться до него. Затем он взобрался верхом на Тезея и исчез в лесу, оставив Ханну на поляне.
Кейт видела, как женщина плакала, закрыв лицо руками. Прошло какое-то время, прежде чем она пришла в себя и смогла уехать. После этого Кейт смогла подняться на ноги, ухватившись руками за верхушку стены. Ноги затекли и отказывались ей подчиняться.
Сука. Лицемерная, лживая сука. Нет, Ханна была не виновата. Чудовищем был Фальк. Нет, Ханна. Она соблазнила Алексиса, когда ему было пятнадцать лет. Пятнадцать, проклятье!
— Черт побери! — Кейт схватила свою книгу и принялась ходить взад-вперед.
— Сколько же у него женщин? — спросила она у деревьев. — Посмотрим. Миссис Бичуит, графиня, леди Черчилль-Смайт, Динкли, мадемуазель Сен-Жермен, а теперь еще Ханна. И еще была Офелия. Он мог бы зарабатывать на жизнь в качестве жеребца-производителя.
Какая ужасная мысль. Кейт опустилась на край осыпающейся стены и вздохнула. Почему он должен хотеть ее, если за него хваталось так много красивых и уступчивых женщин? За этой мыслью последовала другая, еще более печальная. Алексис привык к тому, что его разыскивают, преследуют, за ним ухаживают.
До того как папа отыскал золото, она часто думала о том, как прекрасно было бы иметь красивую, дорогую одежду. Когда же она получила ее, то всего лишь через несколько месяцев эти чудесные атласы и шелка стали для нее такими же обыкновенными, как хлопок. Если бы бриллиантов было столько же, сколько песчинок на земле, то они не были бы никому нужны.
Женщины рассыпались у ног Алексиса, как песчинки, поэтому нельзя было ожидать, чтобы он обращался с ними, как с бриллиантами. Бедная Ханна, бедная миссис Бичуит, бедная Офелия.
Бедная Кейт.
О нет, не бедная Кейт.
Вскочив на ноги, Кейт отправилась к той поляне, где ее ждала лошадь.
— Берегись, милорд маркиз. Перед тобой песчинка, которая собирается превратиться в самый большой из всех бриллиантов, который тебе когда-либо приходилось видеть.
ГЛАВА 15
Учитывая испытания, которым подверглось сегодня самообладание Алексиса, Кейт не была удивлена, когда, вернувшись из Тайм Холла, узнала, что он отругал своего секретаря и отправился в Доуэр Хауз. Она прошла в свою комнату, чтобы переодеться и спрятать свою книгу. С тех пор как она решила улучшить свои манеры, ей приходилось прятать все интересные книги. На виду остались только пользующиеся одобрением общества религиозные тома и поэзия.
Вордсворта, например, читать разрешалось. Кейт ненавидела Вордсворта. Все эти излияния насчет нарциссов, лопающихся почек и облаков. Эти слюнявые восторги наверняка вызвали бы тошноту у самой природы.
В лесу кукушка!
Звать тебя мне птицей
Иль голосом крылатым?
Кейт скрипнула зубами. У нее в ушах звучал тихий голос Ханны, шепчущей эти строки.
Она как раз засовывала свою книгу под матрац, когда вошла горничная с письмом. Через полчаса она уже бежала вниз с письмом, держа в руках ответ на него. Она перепрыгнула через последние несколько ступенек, и ее юбки взметнулись вверх. Она со стуком приземлилась на покрытый ковром пол и бросилась за угол, но внезапно почувствовала, как кто-то поймал ее за плечи и развернул.
— Кейт?
— Проклятье!
Кейт прикусила губу. Это был Алексис, и он видел, как она бежала. Он был вместе с графом Кардиганом и лордом Синклером, и он нахмурился, глядя на нее с тем отстраненным видом, какой у него всегда бывал в тех случаях, когда он был разъярен, но не мог показать этого из-за присутствия свидетелей.
— Что-то случилось, моя дорогая?
Кейт, забыв о приличиях, гневно взорвалась:
— Этот идиот Поггс уволил моего кораблестроителя.
Если бы она не была так рассержена, она поняла бы намек по напряженной челюсти Алексиса и по нахмуренным бровям Фалька. Но она была слишком сердита, и поэтому она продолжала:
— Меня не волнует, что Уэйнрайт пьет виски и держит дома трех шлюх. Он строит самые быстрые клипера, и он будет строить их для меня.
Граф издал сдавленное восклицание. Фальк поспешил удалиться и пригласил с собой изумленного Кардигана. Кейт бросила взгляд на Алексиса и попыталась было побежать дальше по коридору, но он снова поймал ее и втащил в комнату рядом с лестницей. С грохотом захлопнув за собой двери, он угрожающе навис над ней.
— Ты — просто позор.
— Извини, но Поггс…
— Меня не волнует Поггс. Ты поставила в неловкое положение себя и меня. Снова. Перед Фальком и Кардиганом, ни более ни менее. Фальк и без того считает тебя легкомысленной. После этого случая он наверняка станет считать тебя ненормальной.
— Но Поггс…
— К черту Поггса. Сколько раз я должен просить тебя вести себя так, как если бы ты заслуживала чести быть хозяйкой замка Ричфилд?
Чувство унижения тут же охватило Кейт. Волна жара залила шею и лицо, а в горле тут же образовался комок, который она безуспешно пыталась проглотить. Алексис продолжал говорить, но она не слышала его, настолько она была переполнена страданием. Она чувствовала, что сейчас заплачет, и никак не могла остановить слезы.
Господи, не дай мне заплакать. Она снова сглотнула. Ее глаза наполнились слезами, и она закрыла их в надежде не дать им пролиться. Ей это удалось бы, если бы Алексис не бросился внезапно к ней.
Безо всякого предупреждения она была поднята в воздух. Он отнес ее к кушетке и сел, держа ее на коленях и прижимая к своей груди ее голову. Эти объятия открыли путь слезам. Всхлипывая, она слышала только тихий голос, нежно шепчущий извинения.
— Я не хотел, маленькая дикарка. Извини. Не плачь. Не плачь, я сказал. Кейт, перестань плакать, — резко сказал он ей. — Перестань сейчас же. Я чувствую себя как какой-то злобный пес.
Она фыркнула, потом икнула и хихикнула. Алексис сделал глубокий вдох и, положив ладони на обе стороны ее лица, поднял его вверх. Он поцеловал ее влажные щеки, ее глаза и, наконец, ее рот.
Откинувшись назад, Кейт прикоснулась к его губам. Не будучи поджатыми в ярости, они были одной из немногих мягких частей его тела.
— Прости, — сказал он.
— И ты меня.
— Просто я никогда не знаю, чего от тебя ожидать. Ты впадаешь в ярость, как медуза, но если я рассержусь на тебя, ты таешь, как кусочек влажного сахара.
Кейт покраснела и принялась внимательно разглядывать носки своих туфель. Сидя у него на коленях, она не могла достать ногами до пола.
