Лесли Лафой - Пари с дьяволом
Тихо усмехнувшись, Эйден прижал ее к себе.
– Не будь такой пугливой, Дарси. Мы же не первая пара, которая приходит к Франсуа.
– Звучит не слишком-то утешительно, – заметила она. – Прошу тебя, увези меня отсюда поскорее.
Террел засмеялся:
– Дорогая, я не собираюсь и на минуту лишнюю задерживаться. А теперь вздохни поглубже и поскорее покончим с этим.
Едва девушка набрала в грудь воздуха, как Эйден крикнул:
– Заходите!
Сердце Дарси замерло, когда Франсуа вошел в примерочную и увидел их. Она слишком поздно поняла, что Эйде-ну сначала следовало занять свое место на стуле в углу, а уж потом пускать в комнату портного. Их застали на месте преступления, и, судя по лукавой усмешке Франсуа, тот был весьма доволен увиденным.
– Прошу прощения за вторжение, мсье, мадемуазель, – заговорил француз. И, вздохнув, добавил: – Вы просто воплощение нежности и удовлетворения.
Уж чего-чего, а удовлетворения Дарси не чувствовала. Все ее внутренности горели, сердце опять забилось с пугающей силой. Эйден еще крепче прижал ее к себе, уткнувшись подбородком ей в макушку.
– Вы готовы выбрать ткани и фасоны, господа? – Франсуа поднял руки, чтобы показать им образчики тканей, наброшенные ему на плечи. Потом его улыбка стала еще шире. – Или, может, вы хотите еще побыть наедине, чтобы без нас обсудить все необходимое? Я вовсе не хотел мешать вам. Может, вы желаете выпить чего-нибудь? Для того чтобы приготовить напитки, понадобится некоторое время, но мне кажется, вы не станете возражать против того, чтобы немного задержаться, не так ли?
– Нет, выберем ткани и фасоны немедленно, – возразил Эйден, отворачиваясь и поправляя впереди полы своего камзола, перед тем как подойти к портному.
В зеркале Дарси увидела, как вытянулась физиономия Франсуа, когда тот заметил, до какой степени смялись штанины Террела в тех местах, где она сжимала их. Казалось, Эйден ничего не заметил, во всяком случае, он степенно подошел к Франсуа и, собрав со стола рисунки с моделями, занял свое место на стуле.
– Ах, – пробормотал Франсуа, раскладывая образцы тканей на изогнутой спинке канапе, – кажется, Манон несет платье для мадемуазель.
– Откуда же у вас взялось готовое платье? – поинтересовался Эйден, отрываясь от рисунков.
Воздев руки к небу, француз закатил глаза.
– Мадам Роджерс настаивала на зеленом полупрозрачном шелке, несмотря на мои уверения в том, что этот цвет ей не к лицу. Я выполнил ее заказ лишь для того, чтобы она могла убедиться в правоте моих слов. А вот мадемуазель это платье очень пойдет, не сомневайтесь. Чтобы наказать мадам Роджерс за упрямство, я сделаю так, что она будет выглядеть ужасно в очередном туалете. Манон, если вы займетесь мадемуазель, то мы с мистером Террелом, пожалуй, начнем.
Верный своему слову, Эйден быстро выбрал ткани и модели туалетов для Дарси. Восхищенный его вкусом, Франсуа довольно поддакивал и трижды, прижимая руки к сердцу, переходил на поэтический французский. Дарси была довольна тем, что внимание Эйдена переключилось с нее на что-то иное. Взяв себя в руки, она позволила Манон переодеть ее во все новое, начиная с чулок. В то время как Манон застегивала на Дарси длинную ротонду, подходящую по цвету к новому платью, Франсуа откинулся на спинку стула и, прижав ладонь ко лбу, лишь стонал, слушая Эйдена, наказывавшего ему, с какой скоростью он должен творить свои чудеса.
Пожав плечами, Террел встал и, протянув Дарси руку, сказал французу:
– Полагаю, вы будете ждать мою даму на примерку в четверг. Два часа вас устроит? Если вы к тому времени произведете расчеты, то я и расплачусь с вами в тот же день.
Франсуа пробормотал в ответ вежливые слова признательности, а Эйден вывел Дарси из примерочной. Они молча прошли приемную, а выйдя на улицу, услыхали истошные вопли Франсуа, сзывавшего своих помощников.
Усмехнувшись, Террел отворил дверцу кареты и усадил в нее свою спутницу. Когда экипаж тронулся в путь, на его губах все еще играла усмешка.
– Нелепо тратить такие деньги, Эйден, – вымолвила Дарси. – К тому же ты ведь просто хотел поразить этого человечка.
– Если я чего и хотел, так это купить тебе красивую одежду, – улыбаясь, проговорил Эйден. – Так что развеселись и будь благодарна мне. Я могу позволить себе такие траты.
Чувствуя, что ее гордость уязвлена, Дарси поспешила уверить его в своей независимости:
– Ты же знаешь, что я не оставлю одежду у себя. Как только наше дело будет закончено, я все верну тебе, начиная от чулок и кончая шляпками, – твердо произнесла она. – Надеюсь, ты сможешь продать все эти вещи и возместишь убытки.
Несколько мгновений Эйден молча разглядывал ее, а потом улыбка его медленно погасла.
– Дело ведь не только в одежде, не правда ли? – спросил он. – Говори прямо, Дарси.
Судорожно сцепив пальцы, девушка смело встретила его вопросительный взор.
– С того самого мгновения, как мы встретились, у меня появилось чувство, что я нахожусь на краю пропасти и при этом едва удерживаю равновесие. Я пытаюсь отступить назад, но не могу – что-то удерживает меня на месте. Я знаю, что обязательно упаду – рано или поздно. Я не стану играть роль твоей любовницы, Эйден, потому что это произойдет на самом деле. Это уже произошло бы, если бы ты запер дверь примерочной.
– Что я должен ответить на это, Дарси? Что, по-твоему, я должен сделать?
– Я не знаю, чего хочу, – призналась она. – По-моему, слова мне не помогут. Я чувствую, что у меня внутри все сжимается, а когда ты меня обнимаешь, становится еще хуже.
И одновременно, как ни странно, я испытываю некоторое облегчение. Знаешь, Эйден, я всегда могла позаботиться о себе. Всегда знала, что должна сделать, как себя вести... Но с тобой...
Террел ничего не сказал в ответ, только продолжал смотреть на нее и молча ждал.
Почувствовав, что не выдержит больше напряженного молчания, Дарси спросила, судорожно вздохнув:
– С моей стороны будет очень жестоко и неприлично интересоваться тем, как ты оставлял других своих любовниц? Возможно, зная, как это произойдет и между нами, я смогу проще смотреть на вещи.
Взгляд Эйдена посуровел, а когда он заговорил, его голос звучал равнодушно и холодно:
– Мои отношения с Вильгельминой были построены лишь на деньгах и сексе. Она предлагала мне последнее, а я давал ей первое. Как только это соотношение чуть изменилось, я стал злиться, и вскоре нашей связи пришел конец.
На сердце у Дарси стало тяжело.
– Она плакала, когда ты оставил ее?
– Нет, – ответил он тем же отстраненным тоном, что и прежде. – Кажется, она пожала плечами и приказала подать карету.
– Ты пожалел о том, что бросил ее?
