Мэй Макголдрик - Кольцо с изумрудом
Элизабет ожидала, что он отзовется на ее слова, придержит коня, чтобы сказать что-то в ответ. Но ничего подобного.
Она пришпорила лошадь и нагнала его. Поравнявшись с бароном, она увидела угрюмое выражение его лица и осторожно спросила:
– Ну и что я сделала не так на этот раз?
Эмрис помедлил, потом проронил:
– Нечистая совесть мучит?
– Нет, – резко сказала она в ответ. – Это просто первый разведывательный бросок перед тем, как перейти в атаку на твое очередное чудачество.
Эмрис уже в который раз заметил про себя, что характер Элизабет сродни мужскому не только потому, что она носит мужской наряд.
– Я не отношусь к чудакам.
– Нет, конечно! Ты просто в дурном настроении, раздражен и молчалив. Разве это не чудно?
– Думаю, я разберусь с этим сам.
Он вновь впал в угрюмое молчание. Элизабет в недоумении следовала за ним. У нее не было никакого разумного предположения о том, чем объясняется его внезапная мрачность. Визит к королю прошел сверх всех ее ожиданий просто замечательно. Да, они пробыли там недолго, и она не могла припомнить ничего, ни слова, ни намека, которые могли бы огорчить барона и объяснить внезапную перемену в его настроении.
Элизабет поскакала вперед, на сей раз обогнав всадника и поставив свою лошадку поперек дороги.
– Что ты делаешь? Хочешь сломать себе шею? – проворчал Эмрис, вынужденный резко натянуть поводья и остановить коня.
– Нет, не хочу, – ответила она, подъезжая к нему и ухватившись за его поводья. – Я пытаюсь поговорить с тобой.
– Мне нечего сказать.
– Не смеши меня! Что за чушь! Маг и волшебник слова, искусный дипломат вдруг лишился дара речи.
Эмрис свирепо взглянул на нее.
– Если бы ты была мужчиной, тебе это так бы не сошло.
– Ну, слава богу, я не мужчина! Так что придется тебе это пережить.
– Если бы я знал, во что ты меня втянешь, я бы вообще держался от тебя подальше с самого начала.
– Ну хорошо, но этого не произошло, спасибо святой заступнице. Так что теперь ты проклят, а я могу говорить, что мне вздумается.
Эмрис пристально посмотрел в ее лукаво блестевшие глаза.
– Хочу дать тебе совет, детка. Не играй с огнем. Дразнить рассерженного мужчину – это не шутки. А я сейчас сердит! Ты хоть это понимаешь? Или ты совсем ослепла?
– Ослепла? Я? О господи! Так ради чего я, по-твоему, все это затеваю, пытаясь пробиться сквозь твою броню? Конечно, я вижу, что ты сердит! Но мне надо знать почему. Это имеет отношение ко мне? Я что-нибудь сделала не так? Почему ты не можешь мне сказать?
– Оставь это, Элизабет.
– Я не желаю это так оставлять, – упрямо сказала она.
– У меня нет настроения рассказывать.
– Может быть, но у меня есть настроение узнать, в чем дело.
Эмрис гневно глядел на нее, она отвечала ему тем же.
– Та-ак, – заключил он. – Ты ведь не отвяжешься?
Она покачала головой. Эмрис со вздохом оглянулся на окружавший их лес, на удлинившиеся вечерние тени между деревьями. Это самая упрямая женщина из всех, что ему когда-либо встречались! Хотя нет, он несправедлив. Ведь она беспокоится о нем и хотя бы уже поэтому заслуживает ответа. Ну ладно.
– Элизабет, я сердит не на тебя.
– Не годится, Эмрис Макферсон. Я не приму такой ответ, а вернее, попытку уйти от ответа.
– Я зол на себя самого!
Элизабет вытаращила на него глаза.
– Если ты сердит на себя, то почему ты срываешь на мне свое дурное настроение?
– Если бы ты оставила меня в покое, тебе не пришлось бы от него страдать.
Она попыталась взять себя в руки и продолжила уже более мирным тоном:
– Мой любезный барон, на протяжении этого долгого путешествия я достаточно изучила ваш характер, чтобы понимать, когда вы сердитесь на меня, а когда нет. И если…
– Я солгал! – против воли вырвалось у Эмриса.
– Что?!
– Я солгал, – повторил он.
– Кому, мне?
– Франциску! Королю Франции. Я солгал ему.
– Политики всегда прибегают к лжи. И ничего. Что такого мог ты сказать, чтобы так переживать из-за этого?
– Я солгал ему относительно тебя. Ну и еще там кое в чем о политике. И все поверили тому, что я сказал.
Эмрис действительно солгал Франциску, нарочно преувеличивая могущество Джованни Медичи. Он решил, что его другу надо дать время собраться с силами. У Флоренции нет шансов устоять под напором мощной армии Франциска I. Это было то единственное, что мог сделать Эмрис для Джованни.
– Я всех их оставил в дураках.
– Ты не оставил их в дураках, Эмрис, они таковыми являются от природы. – Элизабет с трудом удерживалась от улыбки. Подумать только, он беспокоится о такой ерунде!
Тут новая мысль пришла ей в голову.
– Но, милорд, подумайте, что же тогда будет с вами, когда мы приедем в Шотландию? Если вы так переживаете, что солгали французскому королю, то как же вы будете себя чувствовать в разговоре с королевой Маргаритой? Или, чтобы не врать королеве, вы повесите меня на ближайшем дереве, как только мы достигнем границ Шотландии?
– Это не такая уж плохая идея, – задумчиво протянул он. – Мне не придется больше ссориться с вами, миледи, и моя душа и совесть освободятся от тяжкого груза.
– Замечательно! – ответила Элизабет, драматически воздев руки к небу. – Только зачем же ждать так долго для спасения души? Нам предстоит еще длительное путешествие, неужели вы будете нести всю эту тяжесть на совести? Что же нам делать? И увы, никакого священника нет поблизости, чтобы вас исповедовать. Вы уверены, что нет никакого другого способа снять этот груз с ваших плеч? Не могу ли я поспособствовать вам и помочь вашей страдающей душе? Дать ей освободиться от груза? А-а! Знаю! Возможно, здесь потребуется жертва с моей стороны, пожертвование для очищения вашей души…
Эмрис слушал ее болтовню сначала раздраженно, а потом уже со смешком. До чего она все же красива! Чистое лицо, умный взгляд, сверкающие глаза. Даже не подозревая об этом, она предложила то, что действительно могло полностью вытеснить из его головы все остальное.
– Я согласен.
– С чем согласен?
– С предложенным пожертвованием.
Элизабет ослепительно улыбнулась.
– Я очень рада. – Она достала из седельной сумки кошелек, полученный от Франциска I, и протянула его Эмрису. – А вот и пожертвование. У первой же церкви ты можешь отдать его и очистить свою душу.
– С моей душой все и так в порядке. – Эмрис засунул кошелек обратно в подседельник. – Груз мне надо снимать не с души, а с тела. Именно оно страдает несказанно от ужасной тяжести.
Элизабет покраснела и замолчала. Через некоторое время она решилась ответить:
– Это проблема. Мне надо немного подумать относительно средства для исцеления твоего тела.
