Тереза Вейр - Вся ночь впереди
Теперь он был точь-в-точь таким, как тот, прежний Остин. Так, во всяком случае, ей казалось. Он вновь стал спокойным, сильным и уверенным.
Кое в чем, однако, он от того, прежнего, Остина все-таки отличался. Стал более глубоким, более эмоциональным, если не сказать – тонко чувствующим. Короче, обрел качества, которых она раньше в нем не замечала.
Была ли она готова? Да, особенно к хорошему.
– Начинай!
Чтобы раскачаться, им понадобилось какое-то время. Поначалу они все делали не в лад и очень над этим потешались. Но постепенно дело стало налаживаться.
– Только не очень высоко, – попросила она.
– Наоборот… надо высоко… до самых звезд…
Через какое-то время они подобрали подходящий для себя ритм, расслабились и стали ощущать собственные тела и взаимные прикосновения. Особенно… сидевшая верхом на коленях у Остина Молли. Она готова была поклясться, что у него начинается эрекция.
Когда Остин понял, что желание проснулось в нем, это так сильно на него подействовало, что он стал притормаживать полет качелей, а потом, упершись ногой в землю, и вовсе их остановил.
– Знаешь, что, Молли? – зазвеневшим от напряжения голосом произнес он. – Похоже, тебе лучше встать… Я думаю…
Но она не хотела вставать, не хотела останавливаться. На нее нахлынули чувства, которых она не испытывала уже очень, очень давно. Сердце неистово билось, нагнетая в сосуды кровь и разнося возбуждение по всему телу. И тогда Молли сделала то, чего никогда не делала прежде: остановила рвавшиеся из уст мужа слова поцелуем. Ее влажные губы прикоснулись к его сухим, горячим губам.
Нежно.
Стыдливо.
Поначалу он никак на это не отреагировал, если, конечно, не считать охватившего его изумления. Но тут же Остин откликнулся на ее поцелуй – медленно, неуверенно, как вступающий в пору зрелости подросток.
Робко.
Мягко.
Словно испытывая себя на выдержку.
Поцелуй стал затягиваться. Скоро язык Остина проник Молли в рот и стал там хозяйничать.
Оторвавшись наконец от ее рта, он прижался щекой к ее щеке и неровным, прерывающимся от волнения голосом произнес:
– Боже, что происходит?
Молли только еще крепче обхватила его бедра ногами и прошептала:
– Молчи. И ни о чем не думай…
– Молли, но я не могу… После того, что было…
«Вчера вечером», – хотел он сказать, но Молли ему этого не позволила. Прижав пальцы к его губам, она повторила:
– Молчи. Ну пожалуйста…
Было похоже на то, что Остин выбрал именно этот момент, чтобы начать анализировать свои с ней отношения. Момент был явно неподходящим. Она торопливо нащупала ширинку у него на шортах, расстегнула ее, попутно выяснив, что трусов на нем нет, после чего освободила его горячую, напряженную плоть из плена одежды.
Остин издал глухой, протяжный стон и стал задирать на ней платье. Узенькие шелковые трусики скользнули в сторону под его жадными пальцами.
Молли ахнула и с шумом втянула в себя воздух.
Реальность отошла на задний план, уступая место острому, жгучему, как огонь, страстному желанию. Она хотела, чтобы Остин оказался у нее внутри.
Будто повинуясь мысленно отданной команде, Остин приник к ней, но в последний момент остановился.
– Сама… – произнес он, тяжело дыша. – Сделай это сама…
Молли поняла, почему он ее об этом попросил. Хотел еще раз убедиться, что ей это нужно не меньше, чем ему.
Она приподняла бедра и попыталась ввести его в себя, но у нее ничего не получилось. Она повторила попытку: снова неудача.
– Не могу… – воскликнула она в величайшем смятении и тоске.
В этот момент он ее не целовал и его руки не ласкали ее тело. И снова перед ней забрезжила реальность, разгоняя затянувшую ее взор алую пелену страсти. На смену эротическому опьянению пришли былая нервозность и страх.
Остин почувствовал, как она напряглась и как сжались ее мышцы, преграждая ему доступ в ее лоно. С нарастающей нежностью Остин подумал, что ей нужна помощь.
– Подожди, – прошептал он. – Не торопись.
Он стал успокаивать ее, гладя пылающее лицо руками, прикасаясь к ее лбу нежными, легкими поцелуями.
– Ночь… – прошептал он. – У нас… впереди целая ночь.
Потом Остин снова стал ее целовать – в лоб, в щеки, в глаза, в шею – в первое, что ему попадалось. Одновременно он расстегнул на ней платье, стянул его вниз и расстегнул лифчик, высвобождая ее груди. В следующий момент он приник ртом к одной из ее грудей, жадно вбирая в себя губами сосок.
– Раздеться… – пробормотал он, как в забытьи, отрываясь на мгновение от ее груди.
Молли, которая в этот момент поглаживала пальцами волосы у него на затылке, в удивлении подняла на него глаза:
– Что ты сказал?
Остин, с трудом выговаривая слова, пробормотал:
– Хочу… раздеться…
– Я тоже.
Некоторое время Остин возился со своей футболкой, стаскивая ее через голову, а Молли ему помогала. Когда же футболка упала на траву, Остин прижался к нагому телу Молли. Это ощущение было настолько острым, что еще больше увеличило эрекцию, и его тело пронизала дрожь страстного желания. Он снова положил руку на нежные складки кожи у нее между ног и, между прочим, обнаружил то, что прежде укрывалось от его внимания, – Молли тщательно выбривала себе промежность, и теперь там у нее все было голенькое, как у девочки. Это показалось Остину невероятно пикантным и сексуальным.
Раздвинув ее заветное, женское, он погрузил палец в ее плоть. Ее нутро было горячим и влажным. На этот раз она была полностью готова к соитию. Двигая пальцем вперед-назад, он разрабатывал таким образом ей вход, стараясь сделать сближение для нее легким и безболезненным.
– Ты хочешь меня?.. – прошептал он.
Она впилась пальцами в его плечи и кивнула.
– Значит… ты мне доверяешь?
Помолчав, она дала ему односложный, но недвусмысленный ответ:
– Да.
Остин с благодарностью поцеловал ее в губы.
– Вот и хорошо.
Приподняв Молли за бедра, он стал направлять ее. Очень медленно и осторожно.
– Так нормально? – спросил он, борясь с желанием сразу, одним движением войти в нее.
В ответ она еще шире расставила ноги и опустилась на него всей тяжестью своего тела.
Из его уст вырвался протяжный стон. Ему захотелось опрокинуть ее на траву и заняться с ней любовью, как он привык. Только огромным усилием воли он подавил этот мгновенно возникший у него импульс.
Молли чувствовала, что Остин осторожничает, сдерживает себя. Подобная предупредительность была вовсе не в его характере, и Молли оценила ее. Теперь она могла без колебаний повторить то, что сказала ему несколькими минутами раньше: «Я тебе доверяю».
Прислушиваясь к своим чувствам, рождавшимся в ней от близости с Остином, она невольно задалась вопросом: неужели та сдержанность, вернее, скованность, сопровождавшая прежде ее интимную близость с мужем, окончательно ее покинула?
